Когда современность становится историей

Современная литература, – и это вряд ли надо оговаривать особо, – литература, которая создается сегодня. Но мы употребляем этот термин и для обозначения литературы десяти-пятнадцати последних лет, а то и всего периода после 1945 года. Между тем подходит к концу четвертое послевоенное десятилетие, и то, что, как кажется многим из нас, было совсем недавно, по сути дела, уже стало историей, требует иного – с исторической точки зрения – рассмотрения, иной методики анализа.

Мы часто спорим о соотношении критики и литературоведения, критики и истории литературы. Это области близкие, взаимно пересекающиеся. Уже стало привычным, что один и тот же автор выступает и по Проблемам истории литературы, и по поводу новых художественных произведений. Но столь же очевидны, на мой взгляд, и различия текущей литературной критики и историко-литературного изучения.

Не так давно на страницах «Вопросов литературы» была опубликована интересная статья В. Ковского «В масштабе целого. Литературный процесс и позиция критика», в которой содержится призыв использовать «в качестве методологического инструмента анализа текущей литературы» понятие «литературный процесс» ¹, для которого, как подчеркивает автор, правомерны различные художественные уровни. Автор считает, что такой подход предостережет критику «от скоропалительных выводов», сделает ее более объективной: «Имея дело с «не готовым» (М. Бахтин) материалом текущего литературного процесса, с незавершенными творческими судьбами, с именами, быть может, еще не достигшими высших своих творческих точек, следует, нам кажется, быть предельно осторожными и щепетильными в оценках» (стр. 83).

Спору нет, объективность, точность, щепетильность – качества прекрасные, которых критике можно только пожелать. Но достаточно ли этого? У В. Ковского получается, что критика не должна «торопиться» высказывать упреки автору слабого произведения, ибо когда-нибудь он может написать и что-нибудь посильнее, осуждать произведение серое, ибо – «в масштабе целого» – и оно может на что-нибудь сгодиться. Действительно, может. В соответствии со сложными законами творчества, слабая, да и просто плохая книга, как и отрицательное явление жизни, может стать импульсом к созданию произведения ценного, значительного («Когда б вы знали, из какого сора…»), но от этого она не перестает быть плохой, а ее роль отрицательной, а потому с ней нельзя не спорить.

В. Ковский пишет: «Строго говоря, применение подобного масштаба превращает критика в историка современной литературы… стирает зыбкую грань между литературоведением и критикой…» (стр. 109). А надо ли стремиться эту грань стереть? Не было ли это равнозначно уничтожению критики?

Литературный процесс складывается из произведений разного художественного уровня. Но он включает в себя и критику. Она не вне литературного процесса, а в нем, его необходимая составная часть. Критик обязан прежде всего оценить произведение, соотнеся его с жизнью, все остальное – потом. Критик обязан составить собственное мнение о произведении. Оно может быть любым: от восторженного до резко отрицательного, если только критик в состоянии доказать обоснованность своей оценки. Критик не только объективный наблюдатель литературного процесса, он, как и писатель, его субъект.

Историк литературы отличается от критика тем, что он не участвует в литературном процессе, о котором пишет. В принципе такой подход возможен и к текущей литературе, но это уже не будет критикой и не может ее заменить. Если же автор при этом, по совету В. Ковского, воздержится от определенной оценки «не готовых» явлений, то в лучшем случае читатель получит информационный обзор, констатацию существующего положения вещей. Другое дело – историко-литературный подход к явлениям уже завершившихся этапов литературного развития. Речь здесь идет не о первичной, как в критике, оценке, а о своего рода проверке – с прошедшей временной дистанции – первичных критических суждений. Критик волен выбирать для анализа произведения, представляющиеся ему важными (в позитивном или негативном смысле) для настоящего момента в жизни общества и движении литературы. Историк литературы обязан принимать во внимание различные уровни и тенденции литературного процесса, он призван объяснить механизм взаимодействия между ними. Изучая и анализируя опыт прошлого, историк литературы тоже участвует в литературном процессе, но не в том, о котором пишет, а в том, который протекает в момент, когда он пишет.

Не берусь с точностью установить, какая дистанция необходима, чтобы стал возможен в полном смысле этого слова историко-литературный подход к литературному процессу. Наверное, граница эта подвижна. Важно, чтобы мы рассматривали данный временной отрезок как относительно завершенный. Проходящие у нас дискуссии по итогам литературного десятилетия, например еще продолжающийся разговор об особенностях «литературы 70-х», суть не что иное, как попытка сменить критический угол зрения на угол ‘зрения историко-литературный – по горячим следам только что закончившегося (так мы договариваемся считать) отрезка времени. Что же касается предшествующих десятилетий, то к ним такой подход не только возможен, он необходим.

Потрясение второй мировой войны явилось рубежом, отделившим для нас историю от современности. Этот рубеж был по-особому ощутим в социалистических странах Европы, литературам которых посвящена настоящая статья, ибо для этих стран он стал началом перехода от капитализма к новой исторической эпохе – социалистическому строительству. 1945 год Открыл и новую эпоху в развитии их литератур, – этой эпохе принадлежит наше сегодня и наше завтра. Но эта – в общем плане современная – эпоха на разных ее этапах существенно различается. За послевоенные годы литературы европейских социалистических стран прошли большой путь развития, пережили периоды подъемов и кризисов, острой борьбы вокруг главнейшей проблемы – по какому пути им идти, вокруг оценок и переоценок отдельных литературных явлений и целых этапов. Это большой исторический опыт, который требует объективного исследования, научного историко-литературного подхода.

Мы живем в последней четверти XX века, задумываемся и спорим о закономерностях литературы XX века в мировом масштабе. На страницах книг и журналов высказано немало интересных соображений о том, каковы эти закономерности, «откуда и куда» идет литературное развитие человечества. Однако, как мне представляется, в этом разговоре еще недостаточно учитывается опыт литератур европейских социалистических стран, к которому в полном объеме относится положение статьи Ю. В. Андропова «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР» о том, что «огромный материал для теоретического осмысления дает многообразный, не во всем совпадающий опыт братских стран социализма» ². Опыт развития литератур этих стран важен по крайней мере в трех отношениях: во-первых, он содержит немало художественных открытий, значение которых выходит за рамки одной национальной литературы или одного литературного региона; во-вторых, анализ этого опыта дает возможность «проверки» некоторых общих закономерностей, выведенных на основе изучения советской литературы; в-третьих, этот опыт дает материал для прогнозирования развития литератур остального мира, мировой литературы вообще. Не учитывается же этот опыт, полагаю, не в последнюю очередь из-за его слабой историко-литературной освоенности.

В нашей стране переведены и широко известны многие произведения послевоенной литературы социалистических стран, популярны имена многих поэтов, прозаиков, драматургов, критиков. Но общая картина движения этих литератур, характерных для них процессов обновления и преемственности еще только начинает разрабатываться, а многие предварительные и приблизительные оценки годами повторяются без надлежащей выверки.

Сказанным выше я никак не хотела бы принизить ту огромную работу, которая ведется по изучению послевоенной литературы и в рассматриваемых странах, и у нас. Сделано много. Напомним об этом, приведя хотя бы несколько примеров, назвав основные работы обобщающего характера.

Одной из первых заслуживающих внимания попыток историко-литературного подхода к послевоенному литературному процессу была книга талантливого чешского критика и литературоведа Я. Петрмихла (1921 – 1964) «Пятнадцать лет чешской литературы 1945 – 1960», вышедшая в 1961 году. Книгу сопровождало примечание автора, в котором, в частности, говорилось: «Свою работу я закончил к 1 августа 1960 года, поэтому в ней, естественно, не затронуты произведения, которые вышли в свет позже этой даты. Оказывается, что писать о современной литературе – это труд, который не кончается, а все время начинается снова. Вот что в этом деле самое удивительное» ³.

Как мы видим, вся литература 1945 – 1960 годов для Я. Петрмихла – современная, но он пытается подойти к ней как историк литературы. При этом его интересует не перечень произведений авторов, а «объективный закон развития литературы», прокладывающий себе дорогу через «десятки и сотни прозаических книг, поэтических сборников и театральных пьес определенной эпохи» ⁴. Я. Петрмихл предложил периодизацию чешской литературы пятнадцати послевоенных лет (1945 – 1948; 1948 – 1956; 1956 – 1960), принятую до сих пор, охарактеризовал отдельные этапы и тот вклад, который внесли конкретные писатели. Приведу для примера одну мелкую деталь, показывающую основательность и объективность оценок Я. Петрмихла. Говоря о поэзии 1948 – 1956 годов, он упоминает популярного тогда «молодежного» поэта П. Когоута и добавляет: «…с его склонностью к дешевым эффектам» ⁵. Подмеченная критиком «склонность» в полной мере развернулась в кризисные годы (1968 – 1969), когда бывший поэт превратился в одного из лидеров контрреволюционного крыла чешской литературы.

Последний раздел книги Я. Петрмихла (1956- 1960) наиболее обзорный, наименее аналитичный. Это естественно. Но историко-литературный подход ко всему послевоенному периоду позволил автору и в отношении наиболее близкого по времени этапа сделать интересные наблюдения, мимо которых нельзя пройти и сегодня, спустя более двадцати лет после выхода книги.

Уже в 60-е годы и в нашей стране появляются первые историко-литературные обзоры послевоенного периода литературы Чехословакии. Это соответствующая глава в «Очерках истории чешской литературы XIX – XX веков» (1963), книга И. Бернштейн «Литература социалистической Чехословакии» (1965). Еще раньше, в 1959 году, были изданы «Очерки истории болгарской литературы XIX – XX веков», в которых также содержалась глава о литературе послевоенного периода. В 1969 году вышла монография Д. Маркова «Болгарская литература наших дней». Ее издание было приурочено к 25-летию народной власти в Болгарии. «Задача, которую я себе ставлю, – писал Д. Марков, – заключается в том, чтобы рассказать советскому читателю об основных тенденциях современной болгарской литературы» ⁶. Заметим, что послевоенная литература целиком воспринимается автором как современная.

Постепенно, по мере того как формируются кадры специалистов, у нас развертывается изучение современных литератур и других европейских социалистических стран. Настоящая статья не претендует на сколько-нибудь полный обзор или хотя бы на перечень подобных работ, но для нас важно проследить, как начиналось историко-литературное освоение этих литератур.

В 70-е годы в литературоведении братских стран, исследующем «свои собственные» национальные литературы, ясно обозначилось тяготение к систематическому изучению послевоенного литературного процесса: разработка проблем периодизации, создание обобщающих трудов. В ряде социалистических стран выходят, начинают выходить или же готовятся истории национальных литератур послевоенного периода. Два тома «Очерков истории болгарской литературы (после 9 сентября 1944)» вышли в 1979 – 1980 годах в Болгарии. Томом «Литературная жизнь и литературная критика» (1981) начата в ВНР многотомная «История венгерской литературы 1945 – 1975». Коллективный труд «История литературы Германской Демократической Республики» (1976) создал коллектив ученых ГДР под руководством Х. Хаазе.

У нас в последнее десятилетие также существенно увеличилось количество книг о братских социалистических литературах. В некоторых работах 70-х годов понятие «современная» по-прежнему используется для обозначения всего послевоенного периода: В. Ведина «Современная польская проза» (Киев, 1971), Н. Пономарева «Современная болгарская драматургия» (1974), Н. Яковлева «Современный роман Югославии» (1980). Вместе с тем появляются работы, посвященные уже одному, самому последнему, этапу послевоенного развития: О. Россиянов «Реализм в новой венгерской прозе. 60 – 70-е годы XX века» (1979), А. Пиотровская «Художественные искания современной польской литературы. Проза и поэзия 60 – 70-х годов» (1979), Р. Кузнецова «Роман 70-х годов в Чехословакии» (1980) и др. В коллективном советско-чехословацком труде «Современная литература Чехословакии в контексте литератур европейских социалистических стран» (1981) понятие «современный» отнесено уже только к литературе 70-х годов. Я не хочу сказать, что единственно верно именно такое употребление этого термина, вместе с тем становится очевидным, что сегодня говорить о всей послевоенной литературе как о современной можно только в самом общем плане.

Одни из названных работ дают серьезный анализ литературного процесса, другие ограничиваются обзорной информацией, но в целом можно констатировать весьма широкий охват изучаемой проблематики, особенно в области современной прозы.

Заметной вехой на пути к историко-литературному освоению послевоенной литературы явился выход в свет в 1982 году объемного коллективного труда ИМЛИ при участии ученых ГДР – «История литературы ГДР».

Исследование инонациональных социалистических литератур идет и в других братских странах. Мы не касаемся изучения советской литературы, которое практически во всех социалистических странах имеет прочную традицию и продолжает развиваться. Но и литературы других социалистических стран Европы в гораздо большей степени, чем когда-либо прежде, становятся объектом рассмотрения литературоведов братских стран. Особенно показательна ситуация в ГДР, где уже созданы кадры специалистов, систематически работающих в этом направлении. В 1979 году в Берлине вышла книга Л. Рихтера «Словацкая литература. Пути развития от предмартовского периода до современности», завершающая часть которой посвящена послевоенной литературе. Издательство «Ауфбау» приступило к выпуску серии книг о современных литературах социалистических стран. В 1981 году вышел том, посвященный болгарской литературе и созданный болгаристами ГДР совместно с болгарскими литературоведами и критиками. Эта книга включает введение, представляющее собой достаточно подробный очерк развития болгарской литературы в 1944 – 1980 годах (автор – болгарист ГДР Д. Вичев), и портреты наиболее значительных болгарских писателей. Предполагается издание подобных книг и о других братских литературах.

Наряду с тем, что мы являемся свидетелями широкого перехода к историко-литературному рассмотрению отдельных социалистических литератур, в 70-е годы заметно возрос интерес к проблемам общности этих литератур, к их сравнительно-типологическому изучению. Назову такие известные работы, как «Генезис социалистического реализма. Из опыта южнославянских и западнославянских литератур» (1970) Д. Маркова и его же всесторонне учитывающая опыт этих литератур монография «Проблемы теории социалистического реализма» (1975), труд ИМЛИ «Герой художественной прозы. Социалистические страны Европы» (1973), коллективный труд Института славяноведения и балканистики АН СССР «Новые явления в литературе европейских социалистических стран. Художественная проза начала 70-х годов» (1976), книги В. Огнева «Пять тетрадей. Этюды о литературе стран социализма» (1975) и И. Бернштейн «Эпос обновления жизни. Роман в литературах социалистических стран 60 – 70-х годов» (1982).

Аналогичные работы в последние годы создаются и в других странах. Художественным процессам, протекающим в первые послевоенные годы, посвящена вторая часть коллективного труда Центрального института истории искусств АН ГДР «Литературы европейских социалистических стран. Универсальный характер и национальное своеобразие социалистических литератур» (1975). Коллективные работы «Межлитературный контекст словацкой социалистической литературы» (1977) и «Социализм и национальные литературы» (1980) выпустил Институт литературоведения САН.

Особо следует сказать об уже накопленном нами опыте историко-литературного рассмотрения послевоенного развития всех литератур европейских социалистических стран в рамках одной книги. Первой такой попыткой был большой раздел «Литература социалистических стран Европы» в выпущенном Издательством МГУ учебнике под редакцией Л. Андреева «История зарубежной литературы после Октябрьской революции. Часть вторая. 1945 – 1970» (1978). Принципиальное значение имел уже сам факт включения такого раздела в вузовский учебник. Как справедливо говорится во вступительной статье Л. Андреева ко всему тому: «На современном этапе меняется само понятие «зарубежная литература», отражая революционное изменение политической карты мира… Зарубежная литература ныне – уже не только литература капиталистического общества, но и общества, строящего социализм, а также новых социальных организмов «третьего мира» (стр. 3).

Как вводная статья к разделу (автор Е. Цыбенко), так и большинство глав написаны с хорошим знанием материала, отражают, пусть в очень сжатом виде, основные процессы, характерные для социалистических литератур, наиболее яркие их достижения. Хотелось бы отметить главу о литературе Югославии (автор Г. Ильина), где, на мой взгляд, удачно применен принцип показа движения всех национальных литератур этой страны, хотя, может быть, стоило бы подробнее сказать о специфике каждой литературы. Разумеется, в главах, написанных с разной степенью полноты и аналитичности, есть отдельные спорные положения, досадные пропуски (скажем, ни в главе о литературе ВНР, ни в главе о литературе ГДР не упомянуто важное для становления социалистических литератур в этих странах имя Д. Лукача), разного рода неточности (например, в главе о чешской литературе главный герой известного романа Я. Отченашека «Гражданин Брих» назван «инженером», тогда как он юрист, что имеет для концепции книги существенное значение) и т. д. Но большинство авторов стремятся наметить этапы движения литератур, показать процесс обретения ими все большей зрелости. Правда, главы пока еще просто «положены рядом»:

1. «Вопросы литературы», 1982, N 10, с. 109.[↩]
2. «Коммунист», 1983, N 3, с. 22.[↩]
3. J. Petrmichl, Patnáct let české literatury 1945 – 1960,Praha, 1961, s. 167.[↩]
4. Ibidem, s. 7 – 8. [↩]
5. Ibidem, s. 50.[↩]
6. Д. Марков, Болгарская литература наших дней, М, «Художественная литература», 1969, с. 3.[↩]