Книга, пробуждающая мысль

П. Скосырев. Наследство я поиски. Стать», очерки и заметки, «Советский писатель», М. 1961, стр. 296.

Изданный посмертно сборник статей П. Скосырева, так много сделавшего для изучения и пропаганды литератур народов СССР, привлекает внимание читателей к творчеству поэтов и писателей различных эпох: Алишера Навои, Абая Кунанбаева, классика чувашской литературы К. Иванова, Айни, Мухтара Ауэзова, Самеда Вургуна. Берды Кербабаева. Автору удалось ярко и убедительно, ив то же время нисколько не модернизируя истории, раскрыть современное звучание классиков литератур народов СССР, тот вклад, который внесен ими в сокровищницу родной и мировой литературы, а также показать преемственную связь нашей культуры с лучшими традициями прошлого.

Во всеоружии личных наблюдений, знаний и достижений советской науки подходит П. Скосырев и к разрешению проблемы перевода (статья «Об искусстве поэтического перевода»), чтобы подвести некоторые итоги тому, что уже найдено, решено, сказать о том, что еще спорно и ждет своего исследователя, дальнейших поисков. Автор знакомит читателя с двумя современными направлениями в понимании целей и задач перевода – «спора вольного перевода и перевода подчиненного» – и приводит многие теоретические высказывания по этому поводу. Он показывает роль переводов в формировании единства советской многонациональной литературы, произведения которой издаются на шестидесяти языках народов СССР и становится известными миллионам читателей по переводам прежде всего на русский язык. Перед советскими исследователями, говорит автор, «стократно» возросла необходимость в разработке и углублении переводческой теории и методологии переводческого искусства. Статьи П. Скосырева и представляют читателю много материала для раздумий, выводов и заключений.

Но, пожалуй, наиболее интересными в сборнике являются статьи: «Реплика в споре» и «Национальная по форме»…

С сожалением приходится согласиться с выводом автора, что у нас «еще не решены да в ряде случаев по-настоящему и не поставлены многие вопросы социалистической эстетики», и прежде всего проблемы социалистического реализма в его конкретном национальном выражении. Вот почему П. Скосырев так много внимания уделяет уже неоднократно решавшейся, но так до конца и не решенной проблеме национальной формы искусства и литературы.

В двух названных статьях мы найдем ряд важных и тонких замечаний о главном формообразующем элементе – языке произведений, о значении национальной специфики.

П. Скосырев справедливо указывает, что невозможно найти какую-то химически очищенную формулу для определения национальной специфики, невозможно определить ее и прочитав несколько произведений: надо знать историю и культуру народа, прошлое и настоящее литературы, национальную поэтическую традицию.

Исторически обусловленные особенности литературы многообразны, они «сказываются в самых разных элементах произведения, затрагивая и форму и содержание». В то же время автор предупреждает против серьезной ошибки, которую допускают нередко исследователи, – сводить национальное своеобразие той или иной литературы к «внешним чертам несхожести, резко отличающим эту литературу от нашей родной… Ведь, кроме черт несхожести, у произведений, созданных разными народами, есть и много общего. И это общее является для искусства каждого народа тоже своим собственным, национальным, не менее родным и важным, чем отличное (стр. 42). Вот почему так вредно стилизаторство, попытки «канонизировать старые приемы, объявив их национальной святыней», – все это может вести только к застою, мешать дальнейшему развитию нашего искусства на путях социалистического реализма.

Но иногда автора сбивает с верного курса недостаточное внимание ко всем компонентам национальной формы. «…Правильное понимание существа национальных форм советского искусства вовсе не требует, чтобы каждое произведение одной литературы обязательно было отлично по форме от произведения другой национальной литературы», – читаем на стр. 61. С этим выводом вряд ли можно согласиться.

Большим достоинством книги «Наследство и поиски» является то, что автор отнюдь не претендует на окончательное разрешение всех спорных вопросов, не дает готовых и безапелляционных ответов: он сам ищет и заставляет читателя вместе с собой думать и искать решения ряда проблем, предлагает коллективно обсудить их.

Так П. Скосыреву очень понравилась мысль критика А. Макарова о том, что национальная форма проявляется не только в национальных характерах героев, созданных писателем, но что «национальная специфика или колорит начинается с национального характера самого автора…». Это положение А. Макарова, высказанное на одной из творческих, дискуссий, прозвучало, казалось бы, очень свежо. «Вот то новое слово, – воскликнул один из писателей, – какого нам не хватало в наших спорах и раздумьях о национальной специфике литературы» («Реплика в споре», стр. 6). Автор не раз возвращается к этой мысли и формулирует ее уже более полно и решительно: «Вопрос о национальном характере художника как основе основ национальной специфики искусства должен быть решен особо» (стр. 40; кур. сив мой. – В. К.).

П. Скосырев ставит вопрос о том, что такие произведения, как «Моцарт и Сальери», «Скупой рыцарь», «Пир во время чумы» Пушкина, «Демон» Лермонтова, горьковские «Сказки об Италии», – произведения на инонациональную тему, написанные русским писателем, хотя в них «нет ни материала русской действительности, ни русских действующих лиц», – будучи переведенными на любой язык, сохраняют все «важнейшие черты того, что мы называем русской национальной формой».

Так ли это? Конечно, в этих произведениях проявляются особенности творческого стиля, мастерства, почерка создавшего их художника, но все же следует понимать, что горьковские «Сказки об Италии», например, на любом языке останутся сказками об Италии (по событиям времени, образам, нравам, особенностям мышления героев, пейзажа и т. д.), что в них русский писатель показал свое замечательное умение проникать в сущность национальных характеров, передавать национальные особенности других народов. В этом именно и проявляется сила реалистического творчества, и это теоретически выражено еще Пушкиным. Он считал, что художник должен уметь сохранять «…истину страстей, правдоподобие чувствований в предполагаемых обстоятельствах».

Представляется, что понимание национального характера художника «как основы основ» национальной специфики не только прямолинейно и спорно, во и ошибочно. Конечно, личность поэта, писателя, художника так или иначе отражается в его творениях. «Разве, – спрашивает Белинский, – всякий поэт… не есть русский, француз, немец?»

Действительно, выросший и воспитанный в определенных социальных условиях, в определенной национальной и общественно-бытовой среде, художник слова или кисти воссоздает в своих произведениях ее наиболее типичные черты. Однако национальная принадлежность сама по себе не обеспечивает создания общественно значимых, подлинно национальных, народных произведений. Например, нельзя отрицать одаренность Бенедиктова, Загоскина, Хомякова и др., но справедливо отмечал Белинский, что эти авторы не понимают самой сути русской народности, что их произведения лженародны, ибо эти авторы не знали русского народа, его мыслей, а народные стремления к свободе были им глубоко чужды. Не случайно не понимали они своеобразия и богатства народного языка.

Гораздо более правильной представляется мысль П. Скосырева о том, что «национальная форма литературы предопределяется близостью художника к народу, воспитавшему его. Чем глубже понимает художник передовые стремления трудящихся масс своего народа, чем ярче и доходчивее выражает их в своих произведениях, тем он более народен, национален» (стр. 72).

Конечно, в краткой рецензии нельзя рассказать о всех статьях книги, показать то положительное, что в них заключено. Но особо хочется подчеркнуть заслугу автора в том, что он не стремится обойти острые методологические проблемы, а выносит их на обсуждение литературоведов и критиков, пробуждает пытливость любознательных читателей.

г. Харьков