Joseph A. Kestner. Sherlock’s sisters: The British female detective, 1864–1913

Монография Джозефа Кестнера о женщине-детективе во второй половине XIX — начале ХХ века — заметное событие для современной англистики. Само по себе оно представляет повод для расследования: Дж. Кестнер, профессор Университета Талсы (США), признанный специалист по английскому детективу XIX века, умер в 2015 году; рецензируемая монография издана в 2017-м; копирайт Кестнера датирован 2003-м; далее мы теряемся в догадках. Перед нами посмертное переиздание монографии, опубликованной в начале века? Или автор успел доработать книгу, но не успел опубликовать? Странно, что эти обстоятельства не прояснены в предисловии к изданию, где редакторы серии «Nineteenth Century Series» Винсент Ньюи и Джоан Шетток говорят о задачах изучения романтической и викторианской литературы и ни слова — об издательской судьбе конкретной книги. Однако даже если мы имеем дело с переизданием труда почти двадцатилетней давности, оно все равно вызывает интерес: и потому, что охватывает весьма объемный малоизученный материал, и в аспекте избранной автором методологии.

В основу исследования положен хронологический принцип, и автор совершенно оправданно начинает разговор об английском детективе с У. Коллинза («Дневник Анны Родуэй», 1856) и заканчивает эдвардианской эпохой и 1913-м, последним мирным годом. В первой главе, «Женщина-детектив в Британии», ученый обращается к истокам возникновения фигуры женщины-детектива в литературе 1860-х в произведениях У. С. Хейворда, Э. Форрестера-младшего и У. Коллинза. Отталкиваясь от мысли о том, что «возникновение фигуры женщины-детектива в английской литературе стало результатом изменившихся юридических, социальных, моральных, институциональных и гендерных практик» ¹ (с. 1), автор предсказуемо отдает предпочтение историческому и социокультурному контексту рассматриваемых произведений, отчасти в ущерб филологическому анализу. «Откровения женщины-детектива» (1861–1864) У. С. Хейворда интересуют Кестнера как текст, в котором впервые возникает образ женщины-детектива, окончательно сформированный в английской литературе после появления Шерлока Холмса. Центральный персонаж, миссис Пэскел, — героиня умная, мужественная, игнорирующая патриархальный уклад и очень профессиональная. В цикле рассказов Э. Форрестера-младшего «Женщина-детектив» (1864) действует миссис Джи, сотрудница лондонской полиции. По мысли автора, поскольку в рассматриваемую эпоху женщина еще не могла служить в полиции, Форрестер описывал ситуацию фантастическую, декларируя таким образом самостоятельность своей героини и женщины вообще. В романе Коллинза «Дневник Анны Родуэй» впервые в традиции английского детектива действует сыщик-любитель. Именно на ее примере Кестнер анализирует мотивы взгляда и наблюдения, ключевые с его точки зрения в структуре детективного повествования. Удивительно, что и этот мотив рассматривается в гендерном аспекте: «…наблюдение — вызов патриархальной гендерной иерархии» (с. 18), ибо женщина могла быть только объектом наблюдения, но не его субъектом. Таким образом, в первой главе задана парадигма анализа текстов о женщине-детективе: «…повествование о женщине-детективе есть свидетельство расширения прав и возможностей женщины» (с. 24); формирование структуры детективного повествования в контексте викторианской прозы, бесспорно, представляет интерес для ученого, но лишь в социально-историческом и гендерном контекстах и как очевидное их отражение.

Вторая глава посвящена женщине-детективу 1888–1894 годов. Кестнер обращается к произведениям Л. Меррика, Ф. Хьюма, М. Браддон, К. Перкис и Э. Корбетт. Более чем двадцатилетний перерыв между произведениями, рассмотренными в первой и второй главах, обусловлен как факторами внелитературными (структурными изменениями в Скотленд-Ярде, появлением Джека-Потрошителя и т. п.), так и литературными, а именно — публикацией первого текста о Шерлоке Холмсе («Этюд в багровых тонах», 1887). Ученый отмечает, что уже в первом произведении о Холмсе возникает литературная модель сыщика-любителя, относительно которой строится литературная модель женщины-детектива; правда, собственно о структуре образа Холмса и его значимых чертах, переосмысленных в последующей традиции, автор пишет немного. Зато он подробно останавливается на понятии «новая женщина», по-видимому полагая, что художественный текст является непосредственным отражением явлений как литературного, так и социального порядка.

Обращаясь к анализу структуры образа женщины-детектива, отметим, что в большинстве случаев героини рассматриваемых произведений вынуждены становиться сыщиками либо потому, что им приходится зарабатывать на жизнь (Л. Меррик, «Агент мистера Базалджета», 1888; К. Л. Пиркис, «Приключения Лавдей Брук, женщины-детектива», 1894; Э. Корбетт, «Отдало море мертвых, бывших в нем», 1894), либо потому, что они оказываются в ситуации, когда восстанавливать справедливость больше некому (Ф. Хьюм, «Мадам Мидас», 1888). У них еще нет напарника, и поэтому повествование либо ведется от первого лица, как в «Агенте мистера Базалджета» (Кестнер называет такой тип повествования автодиегетическим), либо повествование от третьего лица перемежается с дневниковыми записями персонажа (гетеродиегетический тип), как это происходит в романе М. Браддон «Это ты» (1894). Вместе с тем подчеркнутое внимание к социокультурному и гендерному контекстам рассматриваемых произведений порой приводит к досадным упущениям. Так, говоря о Лавдей Брук, Кестнер отмечает новаторство в образе сыщицы (незамужняя, неромантичная, профессиональная и самодостаточная) и на этом основании делает вывод, что героиня «странная»; автор не видит в странности типологической характеристики сыщика как персонажа — от Каффа в «Лунном камне» до Пуаро и мисс Марпл. Анализируя «Мадам Мидас», ученый говорит, что труд сыщика подобен шахтерскому: поиск истины приравнивается к добыче золота. И снова жаль, что этот важнейший для английской литературы мотив лишь мельком упоминается — какие перспективы могли бы открыться для изучения викторианского детектива в контексте большой литературы.

В третьей главе речь идет о произведениях, опубликованных с 1897-го по 1900-й. Перерыв в несколько лет Кестнер объясняет необходимостью осмыслить «смерть» Шерлока Холмса («Последнее дело Холмса», 1894), что впоследствии приводит к новому витку полемики с ним. Рассматриваемые в третьей главе тексты отличаются наличием повествователя-мужчины, рассказывающего о детективе-женщине, либо сыщица сама рассказывает о своих приключениях, что, по мнению автора, выглядит как проявление независимости «новой женщины». Не меньший интерес вызывает сопоставительный анализ финалов анализируемых текстов: часть произведений заканчивается традиционно, замужеством главной героини, но так происходит не всегда. Замуж выходит Молли Деламер (Б. Херон-Максвелл, «Приключения женщины-ювелира», 1899); по мнению Кестнера, писательница намеренно усложняет благополучный финал повествования (замужество и отказ от карьеры), давая понять читателю, что независимая и работающая Молли была счастливее. В цикле рассказов Ф. Хьюма «Цыганка из ломбарда» (1898) цыганка Хейгар и ее избранник бросают Лондон ради кочевой жизни. Счастливую развязку цикла рассказов Аллена «Приключения мисс Кейли» (1899), когда героиня, самостоятельная и новая женщина, выходит замуж, ученый объясняет требованиями журнала «Strand», обеспокоенного феминистской повесткой произведения. Однако с тем же успехом развязка могла быть обусловлена собственно авторскими задачами, и, более того, она вполне органична структуре викторианского романа; произведение XIX века вновь оценивается в современной системе координат, а не в контексте своей эпохи. Наконец, в цикле рассказов М. Макдоннел-Бодкина «Дора Мерл, сыщица» (1900) автор монографии видит еще один образец «новой женщины», которая стремится к профессиональной самореализации, а не к семейному счастью. И снова Кестнер лукавит: Макдоннел-Бодкин — автор целой серии детективных рассказов, в которых сперва появляется сыщик Пол Бек, потом Дора Мерл, потом они знакомятся и женятся, потом детективом становится их сын… Словом, в этой семейной саге нашлось место и семье, и работе, что несколько нарушает стройную гендерную концепцию автора монографии, зато общая картина викторианского женского детектива становится более живой и красочной.

Переходя в четвертой главе к эдвардианской эпохе, Кестнер обращается к таким писателям, как Э. Орци, Р. Марш и М. Беллок Лаундз. В цикле рассказов Э. Орци «Леди Молли из Скотленд-Ярда» (1910) исследователь обращает внимание на внутреннее противоречие героини, сыщика-профессионала: с одной стороны, она служит в полиции (все еще фантастическое обстоятельство), с другой — замужем и больше полагается на интуицию, нежели на логику. Рассказчиком у Орци тоже является женщина, Мэри Грэнард, подруга сыщицы; более того, и преступный мир в рассматриваемых рассказах лишен гендерного однообразия, что, по мнению Кестнера, служит важным свидетельством эпохи. Сыщица в цикле рассказов Р. Марша «Джудит Ли, истории из жизни» (1912) — сурдопедагог: умение читать по губам становится ее главным козырем в ходе расследования. Повествование ведется от первого лица, и ученый усматривает в этом специфику центрального персонажа, которой не требуется напарник — ни рассказчик, ни супруг. В романе М. Беллок Лаундз «Жилец» (1913), отклике на историю Джека-Потрошителя, сыщиком вынужденно становится Эллен Бантинг, квартирная хозяйка преступника. Ее же глазами мы видим описываемые события, хотя формально повествование ведется от третьего лица. По мнению Кестнера, в романе Лаундз важна не только детективная история, но и отражение состояния общества в предвоенную эпоху; одним из важнейших символов становится лондонский туман — и как знаменитое природное явление, и как характеристика состояния умов и правосудия. Хотя вряд ли «Жилец» стал бы одним из бесспорных бестселлеров начала ХХ века, многократно экранизированным, в том числе А. Хичкоком («The Lodger», 1927), если бы он был только документально-детективным повествованием с участием сыщицы; это и психологический, и сенсационный роман, умело эксплуатирующий актуальные страшные события.

Монография Дж. Кестнера представляет несомненный интерес для исследователя английского детектива и, шире, английской литературы XIX века: и потому, что исследователь вводит в научный оборот как имена, известные узким специалистам по викторианской эпохе, так и имена вовсе малоизвестные; и потому, что история детектива рассказана под новым углом зрения. Проблема в том, что этот угол зрения довольно тенденциозный и зачастую приводит к упрощению, как и любая другая идеологическая парадигма. Однако заслуги исследователя, собравшего под одной обложкой, наверное, всех «сестер Шерлока» с 1864-го по 1913 год, это никак не отменяет.

1. Здесь и далее рецензируемая книга цитируется в моем переводе.[↩]