Из книги «Рыбьи пляски». Публикация Ю. Ирошникова

Среди известных русских юмористов плеяды журнала «Сатирикон» есть не столь уж часто поминаемое имя О. Л. д’Ора (О. Л. Оршер; 1878 – 1942). Он много и часто печатался в дореволюционных газетах и журналах либерально-демократического направления. Перу О. Л. д’Ора кроме фельетонов, рассказов, пародий принадлежит и большая пародийная книга «Русская история». Она вошла составной частью в известную «Всеобщую историю, обработанную «Сатириконом».

После Октября писатель сотрудничал в советской сатирической печати, выпускал сборники своих произведений, его мемуары «Литературный путь дореволюционного журналиста», вышедшие в 1930 году под псевдонимом «Старый журналист», стали кладезем сведений о русской сатирической журналистике начала века.

О. Л. д’Ор умер от голода в блокадном Ленинграде.

Предлагаем вниманию читателей несколько литературных пародий из книги О. Л. д’Ора»Рыбьи пляски» (1911).

 

«ПРОКЛЯТИЕ ЗВЕРЯ»

Леонид АНДРЕЕВ

I

Не только рублевые, но и трехрублевые галстуки томились огромной, бездонной, стихийно-зеленой скукой.

Зияло манжетами белье. Молчаливо-загадочно извивались змеи-чулки.

И манекены в витринах у портных, безголовые, одетые в тужурки, сюртуки и пиджаки, были похожи друг на друга, как писатели в «Кружке молодых».

…Возлюбленная моя!

II

Все пустыннее, все уже, все люднее, все шире становились улицы.

Почему на улицах нет никого, когда кругом людей так много?

Почему маленькие люди ходят, а огромные церкви и великаны-дома стоят на одном месте?

Репортер видит репортера, купец – купца, издатель – издателя.

А Казанский собор еще ни разу не видал ни Адмиралтейской иглы, ни памятника Петра, ни Исаакия.

Впрочем, вот проехал извозчик. Почему люди на дрожках, а лошадь в оглоблях?

Вот пролетела птица и пробежала собака. Почему птица летает и животные ходят по земле?

…Возлюбленная моя!

III

Я не хотел ехать прямо к ней. Почему? Не знаю. Вы видели, как люди сморкаются?

Для этого нужно иметь две вещи – носовой платок и нос. И у всех людей имеются носы. И все они приходят сморкаться на Невский проспект.

…Возлюбленная моя!

IV

Я поехал в ресторан.

«Человек» снял с меня пальто. Почему у всех людей пальто, а у всех «человеков» по две руки?

И вдруг я понял: ведь в ресторанах едят! Режут, жуют, глотают.

И у всех открытые рты. Все едят с открытыми ртами. Куда ни посмотришь – рты.

Налево – рты, направо – рты, в центре – рты.

Мой взгляд нечаянно падает на зеркало, и я вижу там жующий рот. Надо ртом – нос. На носу – прыщик.

Боже мой! Ведь это мой нос. Следовательно, и мой рот. Следовательно, и я ем ртом!?!…

Я со злостью подношу ложку к уху и начинаю тыкать вилкой в нос.

Ухо – ничего. Носу больно. Я поворачиваюсь затылком к еде и лицом к слуге.

– Послушайте, – говорю я слуге, указывая на свой череп, – он хочет вина!

Слуга смотрит на меня с участием… Однако приносит вино.

И от вина мои мысли принимают более естественное, несколько смешливое направление.

Вдруг я ясно вижу, что это не люди, которые обедают, а звери. Тысячи зверей и животных, которых привели сюда кормить.

Я так уверен в этом, что обращаюсь к сидящей рядом со мной даме со словами:

– Г-жа корова! Вы давно уже из Холмогор? Но дама багровеет и кричит на весь ресторан:

– Как вы смеете?! Я – служу в оперетке. Я не какая-нибудь… …Возлюбленная моя!

V

Автомобиль мчит меня в Зоологический сад.

Чахлые деревья. Тридцать копеек за вход. Пожелтевшая трава.

У клетки большого зверя стоит маленькая девочка в порванном платьице и с голодным личиком.

Гордый человеческий детеныш!..

И большой зверь не делает зла маленькой девочке, как часто делают маленькие звери большим девушкам…

– Милый! – шепчет девочка.

– Милая! – хочет прошептать зверь, но не может.

Вот и львы. В клетке! Как они смеют сидеть в клетках, если они львы!

А вот и орлы. Тоже в клетках? Товарищи! Разбейте оковы…

Было тяжело смотреть, и я пошел к выходу.

Вдруг откуда-то из глубины сада пронесся громкий странный крик.

Иеремия, Иов, Амос, Исайя – что значит их благородный гнев в сравнении с этим криком?

Это кричал зверь. Он проклинал…

Проклинал город, галстуки, автомобили, носовые платки.

И все как бы рушилось вокруг меня. И встали из гробов какие-то гигантские окровавленные тени.

И небо заволоклось туманом. И зверь оказался не зверем, а рыбой…

– Послушайте! Послушайте! Что же это такое, – схватил я за плечо своего соседа, лицо которого, как зеркало, отразило мое побледневшее, искаженное болью лицо.

– Он каждый день так! – сумрачно ответил сосед. Ах, зачем они льют мне на голову холодную воду!…

…Возлюбленная моя!

 

«ИЗУМРУД»

А. КУПРИН

I

Изумруд был жеребец тонкий.

Если бы он был молодым, то свою автобиографию написал бы так:

«Родился в не существующей ныне деревне от неизвестных родителей.

Но по всем данным, мой отец был жеребец, а мать кобыла.

До семи месяцев я был уличным жеребенком, прыгал и в высокой степени талантливо устраивал опустошения огородов.

Мне теперь четыре года. Но я уже давно был влюблен – еще с двух лет. Я всегда влюблен.