Из истории советской литературы

Г. П. Владимиров, Из истории борьбы за литературу социалистического реализма в первые годы советской власти, изд. АН Узбекской ССР, Ташкент, 1956, 92 стр.

Цель брошюры Г. Владимирова, известного читателям работами о Д. Фурманове, сформулирована в ее заключительных строках:

«Изучение истории борьбы за литературу социалистического реализма раскрывает трудности этой борьбы и, вместе с тем, помогает работникам идеологического фронта глубже понять задачи, поставленные перед ними партией и народом на новом этапе исторического развития».

Автору удалось показать трудности этой борьбы. Его работа убеждает в том, что социалистический реализм – не плод теоретической мысли одного лица и не изобретение, рожденное художественной практикой одного-двух писателей. Она показывает, что метод найден и взят на вооружение советской литературы усилиями большого коллектива литераторов.

Тема работы раскрывается Г. Владимировым на материале литературного движения первых лет советской власти. Причем автор ограничивает себя рамками начального периода нэпа, «когда отчетливо и ярко проявилась борьба полярных сил в искусстве и молодая советская литература превратилась в крупную общественную силу».

К тому же он не ставит перед собой задачи подробного изложения всех вопросов, связанных с проблемой становления социалистического реализма в те годы. Вполне приемлем поэтому для небольшого по объему исследования избранный автором принцип отбора материала: он не вдается в подробный анализ произведений, обстоятельно рассмотренных уже в тех работах, которые посвящены истории советской литературы, а обращается преимущественно к материалу, не получившему надлежащего освещения в нашем литературоведении. Г. Владимиров рассматривает только две темы, главные для того времени, – тему гражданской войны и тему труда, тему восстановления народного хозяйства (оговоримся, что имеем здесь в виду понятие темы в самом общем смысле, подразумевая под этим воспроизводимый жизненный материал).

Работа делится на две части, хотя это членение автором не подчеркнуто. Первую часть составляет характеристика борьбы за социалистический реализм в художественной практике советской литературы. Во второй части излагаются материалы, относящиеся к истории борьбы за эстетику социалистического реализма в первые пооктябрьские годы. Исследователь широко пользуется приемом сопоставления литературных явлений, достигая при этом более углубленного изучения историко-литературного процесса. Так, например, удачно сравниваются «Мои университеты» М. Горького и роман М. Пришвина «Кащеева цепь». Проблема положительного героя занимала центральное место в советской литературе уже в первые годы восстановления народного хозяйства. М. Пришвин, как и М. Горький, стремится изобразить формирование характера революционера, опоэтизировать в образе Михаила Алпатова борца за свободу. Справедливо говорит Г. Владимиров о том, что герой М. Пришвина «не стал героем нашего времени, способным по-настоящему бороться за освобождение человечества от «кащеевой цепи». Но положение это автором не доказывается, и это приводит к тому, что читателям невозможно понять суждение автора брошюры о последней редакции романа. Он отмечает, что «в последние годы своей жизни М. Пришвин внес существенный корректив в трактовку образа Алпатова», что «книга о юности писателя. о его поисках правильного пути приобрела необходимую цельность и завершенность». Казалось бы, по мысли автора, М. Пришвин стал в последней редакции на правильный путь, сблизившись с М. Горьким в точке зрения на положительного героя. Но нам предлагается иной вывод:

«Сопоставление этих произведений позволяет не только выявить на конкретном примере роль мировоззрения в работе художника, но и показать формирующее значение именно социалистического мировоззрения, которое составляет философскую основу нового художественного метода – социалистического реализма». Это положение, само по себе бесспорное, нуждается в конкретизации, чтобы оценить работу художника над второй редакцией романа.

Обращаясь к теме труда, теме созидания, автор исследования сопоставляет повесть Н. Никандрова «Проклятые зажигалки», повесть Н.