История одного напитка. Записки поэта

О город моей юности, причалы и пирсы, возле которых стоят рыболовные тральщики и с которых доносится божественный, немного задумчивый запах трески, которая бывает свежей, соленой и копченой и из которой получается такой замечательный, такой аппетитный тресковый жир, который полезен всем: и толстым, большеголовым глупышам, которые с криком носятся над морем, мутно-зеленым от водорослей, и бывалым морячкам, тралмейстерам, засольщикам, кочегарам, ребятам с «Семги», «Акулы», «Палтуса», «Пикши», которые приходят в «Арктику», чтобы пропустить стопочку рыбьего жира за здоровье своих кокетливых подружек, и даже бичкомерам (от английского «бич», что значит «берег», сидеть на «бичу»), опустившейся, пребывающей в сплошном безденежье портовой шпане.

ОДИНОЧЕСТВО

Стармех налил себе полный стакан трескового жира. Тейфель! Даже чокнуться не с кем. Человеку приходится пить тресковый жир не как всем, в компании, а в одиночку. Сжал стакан в руке-ласте, выпил не моргнув, не закусывая, только плешь, похожая на спину свежепойманного морского окуня, еще больше порозовела.

– Тейфель! – произнес стармех, скрипнув зубами. – Черт!

Свежий тресковый жир был крепок и заборист. От него перехватывало дыхание и даже самая холодная рыбья кровь начинала играть, как от шампанского. Этот напиток мог свалить кого угодно, но только не стармеха. Тейфель! Стармех пошевелил усами, ощерился и, посасывая трубочку, потянулся за новой бутылью.

эпилог

Читателя слегка покачивало.

ЗАПИСКИ ПОЭТА

ВИКТОР БОКОВ

Я писал эти записки там, где настигало меня мое слово, мой восторг.

В.