И все-таки: личность художника

Роман за свою долгую историю пережил многие общественные формации, различные философские течения, а в последние несколько десятков лет пережил, между прочим, И споры о том, изживает ли он себя как жанр, умирает ля роман или уже умер? И конечно, не раз с тех пор, как перестали относиться к роману просто как к увлекательному чтению, задавался вопрос: насколько полно отражает он современный момент общественного развития?

Впрочем, я не уверен, что и сегодня огромное множество людей не относится к роману как к увлекательному чтению, ища в нем острых ощущений, а не осмысления жизни. Такие романы в большом числе регулярно во всех странах поставляются на рынок. Но речь о литературе, потому не будем пока что касаться их и всего с ними связанного.

Поскольку жизнь всегда полней любого своего отражения, нам лучше несколько сузить вопрос и говорить о том, отражает ли роман существенные черты времени. Ну, например: отражал ли роман Булгакова «Мастер и Маргарита» существенные черты своего времени? Не исключено, что современники и потомки могут весьма разойтись во мнениях на этот счет. А ведь роман с тех пор никаким изменениям не подвергся.

Можно было бы назвать многие романы, которые критика в свое время выдавала за образцы и которые сейчас… Впрочем, это я не подумав сказал: «можно назвать». Иные из этих книг мы и не вспомним, и не назовем – даже названия их не сохранила память. Мы нередко путаем местами жизнь и представления о жизни, которые тоже бывают и злободневны, и недолговечны. И если роман отвечает нашим представлениям, мы смело и без лишней скромности говорим, что он верно отражает жизнь. А если не отвечает, то, значит, не отражает верно. Где тот метр, не подверженный никаким температурным колебаниям, с которым в любую пору можно было бы сравнивать? А ведь известно из истории литературы немало случаев, когда романы, повести содержали поразительное пророчество, которым современники пренебрегли.

Истинная литература несет в себе и вечные вопросы, и поиск ответа на них, и нравственные искания, и философское осмысление жизни, а это все не скоротечно. Иначе мы бы сейчас просто не понимали великих романистов прошлого, с улыбкой взрослого читали бы Толстого, Достоевского. А мы все еще рядом с ними кажемся себе школьниками, если не обладать раздутым самомнением. И книги их, написанные об ушедших в прошлое временах, поразительно современны в глубине своей. Маленькие наполеоны, карамазовское страстное – можно ли возводить счастье людей, если для этого надо замучить одно крохотное создание, ребенка замучить, – разве это не из XX века? Или оно потеряло свой грозный всечеловеческий смысл в эпоху НТР?

Когда мы видим, что данная модель самолета в скорости, дальности, по другим каким-то экономическим показателям уступает последним образцам, мы уверенно можем говорить, что для нынешнего времени эта конструкция устарела. А вот Сенеку, отдаленного от нас двумя с лишним тысячами лет, читают с наслаждением и сегодня, и многие его мысли поразительно современны. Впрочем, и в технике не все устаревает быстро: изобретенное задолго до нашей эры колесо все так же незаменимо и сегодня, все так же поражает своей гениальной простотой.

Современный момент общественного развития имеет, конечно, свои особенности, свои черты, но следствий без причины не бывает, и вряд ли можно рассматривать отдельно одно от другого. Думаю, что наибольшего успеха советский роман последнего времени добился не в изображении дня нынешнего, а в осмыслении многих событий, предшествовавших ему. Это не уход от злободневности, это осмысление нашей жизни, самих себя, нашей истории и современности. Сюда относятся и лучшие романы о минувшей войне писателей разных поколений, в том числе и тех, кто видел войну детьми. И конечно, романы о деревне.

Интерес, который они вызывали и вызывают, надо думать, служит подтверждением того, что романист не утрачивает контакта с аудиторией даже «при современных скоростях, в условиях взрыва массовых коммуникаций». Так называемые массовые коммуникации развивались в последние десятилетия небывало, а литература владела умами людей. В том числе и роман.

Будем помнить про запас, что сами по себе скорости, массовые коммуникации, любые технические изобретения не являются ни злом, ни благом и не обрушились на нас из иных миров как некое бедствие, чуждое нам по природе. Великие открытия, совершенные уже и не совершенные, это всегда открытие того, что уже есть. И все виды энергии, включая и те, о которых человечество еще не подозревает, все материалы будущего, которым суждено поражать, и средства пропитания рода людского, и средства уничтожения – все это есть в природе, в окружающем нас мире и до нас было, как были материки до всех географических открытий. Мы можем погибнуть в результате атомной или иной какой-либо безумной катастрофы, а оно пребудет. В этом смысле действительно ничто не творится, а только познается, открывается, извлекается и преобразуется людьми и потом бывает обращено во вред себе или на пользу. И атомная бомба ничуть не более виновата перед людьми, чем ископаемый уран. И нож убийцы, и скальпель хирурга, они ведь из одного металла – это общеизвестно. Благом или злом любое изобретение становится в зависимости от того, какое применение найдут ему люди.

Когда по телевидению показывают одну из последних работ покойного ныне Бориса Бабочкина – «Скучную историю» Чехова, – это искусство, это очищение души. Но когда из вечера в вечер идет экранизация длинного романа, где в каждой сцене бушуют выдуманные страсти, а жизнеподобие заменяет жизнь, – это, конечно, благом не назовешь. А люди смотрят: интересно.