Хроника

ОТВЕЧАЯ ТРЕБОВАНИЯМ ВРЕМЕНИ

(Критики и литературоведы за работой)

Встреча руководителей партии и правительства с представителями творческой интеллигенции имеет первостепенное значение для дальнейшего роста всей многонациональной социалистической культуры. Вопросы народности и партийности литературы, развития метода социалистического реализма, художественных поисков и новаторства, участие в борьбе с буржуазной идеологией нашли свое отражение в состоявшемся разговоре.

Редакция журнала «Вопросы литературы» обратилась к критикам и литературоведам с просьбой поделиться своими творческими планами, рассказать, в частности, в каких аспектах они изучают современный литературный процесс и проблемы, поставленные перед литературной наукой XX и XXII съездами КПСС.

Н. АБАЛКИН

Что полнее всего определяет главное направление в работе нашей критики, нашего литературоведения и искусствоведения? Определение этого найдешь уже в самом названии речи Н. С. Хрущева на последней встрече руководителей партии и правительства с представителями творческих работников страны – «Высокая идейность и художественное мастерство – великая сила советской литературы и искусства». В утверждении этого столь ясного и многозначащего, многосодержательного положения и выражается пафос творчества советского критика – идеолога социалистического реализма.

В этом именно направлении и стремишься вести свою работу. Подтверждение этому – новая моя книга «Художник и революция», которая писалась урывками (главное – работа в газете) в последние годы. На примере и опыте творческой деятельности Немировича-Данченко мне хотелось показать, как человек, выросший, воспитанный, сложившийся в условиях старого общества, в зрелые годы встретивший великую пролетарскую революцию, под воздействием ее идей, ее опыта созидания новой жизни становится подлинно народным художником, выдающимся представителем искусства социалистического реализма.

Когда выйдет в свет этот номер журнала, я уже сдам, вероятно, в «Советский писатель» книгу зарубежных очерков, посвященных главным образом искусству, в частности критике абстракционизма. Тема искусства подсказывает и название книги – «В поисках прекрасного».

В нынешнем году намереваюсь предложить одному из издательств книгу «Театральные горизонты» – сборник своих прежних и новых статей о театре и драматургии. Он должен, этот сборник, получиться таким, чтобы его без оговорок можно было назвать и по-другому: «За высокое искусство жизненной правды, за высокую идейность и народность художественного творчества».

А дальше, в перспективе, две новых книги и тоже о театре. Одна из них «Ощущение театра» – что-то вроде дневника театрального критика в форме своеобразных коротких рассказов об искусстве. Это попытка в малом говорить о большом. Уже намечены темы первых записей этого дневника. Рабочее название и назначение другой книги: «Вопросы социалистического реализма в сценическом искусстве и драматургии». Об этом надо писать и писать много, серьезно, глубоко и постоянно. Пусть еще раз в каком-нибудь зарубежном органе обзовут за это догматиком. Это не беда. У нас рее сильнее, горячее, пламеннее должна быть страстность и целеустремленность в утверждении, пропаганде, развитии идейных, партийных основ художественного творчества. Ведь какая захватывающая миссия выпала на долю нашей критики – помогать нашему искусству становиться великим искусством коммунизма.

Вот мои планы. Над осуществлением их тоже придется заниматься урывками, так как главным остается пока каждодневная работа в газете. А это значит – не только самому писать, но и заниматься нахождением и воспитанием новых молодых критиков, по-настоящему понимающих, что высокая идейность и художественное мастерство – великая сила советской литературы и искусства.

А. Анастасьев

Получилось так, что в 1961 – 1962 годах вышли три моих книжки. Это вовсе не потому, что я – вдруг опомнившись – изменил наиболее близкому мне жанру критической статьи и спешно решил стать серьезным. Две книги готовились исподволь: «В современном театре» – сборник, статей о драме и сценическом искусстве, написанные в течение десяти лет; «Всеволод Вишневский» – очерк: творчества писателя, который давно интересовал меня необычностью, драматичностью своей литературной» судьбы. Третья, совсем маленькая’ книжка называется «Из зрительного зала». Мне хотелось взглянуть на наш нынешний театр глазами самого зрителя.

Истинная сила искусства, «коэффициент полезного действия», – вот что тревожит меня сейчас. Об этом пишу в «Литературную газету». Близка этой теме и статья о современной советской драме, написанная для «Нового мира».

Мне кажется, это имеет решающее значение в свете тех проблем, что обсуждались на недавней встрече руководителей партии с художниками: ведь искусство только тогда является реальной силой в формировании нового человека, когда оставляет глубокий след в его душе.

Ну, и работы дальнего прицела. Помимо своих театроведческих занятий – участие в многотомной «Истории театра народов СССР», – начинаю книгу о Викторе Розове.

Впрочем, заранее предусмотреть все, что будешь делать даже в ближайшее время, по-моему, невозможно, Ну как в Художественном театре появится новая, нынешняя «Чайка»? Или вдруг – что, к сожалению, вероятнее – раздастся уж слишком неверный звук в искусстве или критике? Всякие могут быть поправки к планам…

ГАБИБ БАБАЕВг. Баку

У каждого литературоведа и критика есть своя излюбленная сфера исследования. Для меня такой сферой является вопрос о взаимосвязях и взаимодействии русской и азербайджанской литератур. Изучением его я занимаюсь уже несколько лет. За это время мне посчастливилось выступать на совещаниях в Москве, Тбилиси, Ереване, посвященных вопросам взаимосвязей и взаимодействия национальных литератур, опубликовать ряд статей в центральной и республиканской печати по этой проблеме, выпустить отдельные книги: «Литературное содружество России и Азербайджана» (1958), «Сравнительное изучение русско-азербайджанских литературных связей» (1960), «В. Маяковский в Азербайджане» (1960), библиографию «Азербайджанские литературные связи» (1959). Конечно, нельзя довольствоваться достигнутым. Продолжаю собирать материал по интересующей меня проблеме. Подготавливаю большую работу, в которой попытаюсь проследить исторически сложившийся процесс развития взаимосвязей и взаимодействия русской и азербайджанской литератур. Разумеется, вопрос о взаимосвязях, в частности, с русской литературой – это целина, которую пора по-настоящему поднять, а вспахать ее возможно только совместно с большим коллективом ученых.

Вместе с тем у каждой литературы есть свои внутренние литературные связи, свои неповторимые пути развития, собственные традиции и новаторство. Без них нет национальных литератур. И с этой точки зрения меня особенно интересует азербайджанская советская литература. Опубликовал в республиканской печати статьи о творчестве С. Вургуна, М. Мушфика, Э. Ма-медханлы, С. Рахмана. Сейчас работаю над монографией «Творчество Самеда Вургуна». О Самеде Вур-гуне написано немало статей и несколько книжек на азербайджанском и русском языках; отдавая должное всему сделанному, скажу прямо: это только начало большого труда, посвященного азербайджанскому классику многонациональной советской литературы. В своей монографии я ставлю также некоторые теоретические и практические проблемы, связанные с творчеством Самеда Вургуна; пишу ее на русском языке.

Многонациональному советскому читателю через перевод на русский язык знакомы многие произведения классиков и современных писателей Азербайджана, но всесоюзному читателю почти не известны достижения азербайджанских литературоведов и критиков. Между тем только за последние годы вышла «История азербайджанской литературы» в трех томах, сборники литературно-критических статей М. Арифа, М. Дж. Джафарова, Акпера Агаева, М. Гусейна, М. Ибрагимова, С. Рагимова. Мне хочется ознакомить читателей с трудами республиканских ученых; вместе с З. Кедриной редактирую «Очерк истории азербайджанской советской литературы». Подготовленный ИМЛИ и Институтом литературы и языка имени Низами АН Азербайджанской ССР, этот «Очерк» в ближайшее время выйдет отдельной книгой в Москве, в Издательстве АН СССР. Это первая на русском языке большая работа республиканских ученых, обобщающая своеобразные пути развития азербайджанской советской литературы с 1917 по 1960 год.

Оптимистически отношусь к созданию единой «Истории многонациональной советской литературы», в написании которой, мне думается, должны также принимать активное участие все наиболее крупные, талантливые ученые, критики из братских республик.

В ближайшие годы думаю продолжать изучение русско-азербайджанских литературных взаимосвязей, исследование путей развития азербайджанской советской литературы, творчества современных писателей республики. Меня привлекают и многие, многие проблемы литературы. Постепенно накапливается материал, расширяющий и углубляющий сферу моего исследования. Какими проблемами займусь в первую очередь – время покажет.

И. БЕРНШТЕЙН

В последнее время я занимаюсь главным образом чешской литературой XX века. Точнее, проблемой развития реализма в этот период. С этими вопросами связаны мои последние работы: книга «Современный чешский и словацкий роман», написанная совместно с Э. Олоновой (Изд. АН СССР), статьи «Возможности романа-эпопеи» (по трилогии М. Пуймановой) «Поиски нового героя в чешской литературе XX века» (в сб. «Литература и новый человек», ИМЛИ, находящемся в производстве) и ряд других работ.

Сейчас я принимаю участие в разработке проспекта одного из томов, задуманной Институтом мировой литературы, «История всемирной литературы». Эта работа убедила меня в том, о чем я часто думала и раньше: современное состояние нашего литературоведения все настойчивее требует рассматривать каждую литературу как часть мирового процесса, смелее выходить за национальные рамки. Может быть, скоро так называемые «узкие специалисты», не желающие ничего видеть за пределами той литературы (или периода или писателя), в изучение которых они погрузились, – станут анахронизмом. Попытку перейти «государственные границы» Чехословакии я хочу сделать в большой монографии о чешской прозе, к работе над которой я приступила в этом году. Постараюсь показать значение таких крупных явлений, как Я. Гашек, К. Чапек, В. Ванчура, не только для Чехословакии, но и для развития литературного процесса в более широких закономерностях. Эта задача привлекает меня еще и потому, что чешская литература XX века чрезвычайно «репрезентативна» и позволяет поставить многие общие вопросы, например, об особенностях критического реализма XX века, о роли авангардистских группировок 20-х годов и их соотношении с пролетарской литературой, об особенностях генезиса социалистического реализма в этот период. О важности дальнейшего изучения проблем социалистического реализма напоминает недавняя встреча руководителей партии и правительства с деятелями литературы и искусства.

Говоря о своих планах, хочется заметить еще вот что. Я никогда не сочувствовала литературоведам, поддерживающим дистанцию между «высоким» литературоведением и критикой. Занимаясь историей литературы, надеюсь и дальше писать о самых новейших явлениях современной литературной жизни Чехословакии, а также попробовать обобщить некоторые вопросы ее современного литературного развития.

З. БОГУСЛАВСКАЯ

Последние годы трудилась довольно разбросанно: писала книги, выступала со статьями по вопросам прозы, драматургии, кино. И вместе с тем есть для меня какие-то сцепления в этой разноплановой работе, есть «стояки», которые крепят шаткую, на первый взгляд, конструкцию единства интересов, желаемого для каждого критика. В сегодняшнем искусстве меня больше всего интересуют те явления, где совместились тенденции современные и общечеловеческие, где органично сплетено то, чем живет мое поколение, с тем, что надолго переживет его.

Первой работой в этом направлении была для меня книга «Леонид Леонов». На мой взгляд, в романах, повестях и пьесах художник этот достигает предельной концентрации мышления, переплетения конкретной осязаемости предметов и философской насыщенности образов, в них соединяется вещественная подробность авторского восприятия мира с умением довести свои заключения до отвлеченных, глубоко продуманных обобщений. И именно в этом сплаве, как мне кажется, заложена непреходящая ценность творений Леонова.

По-иному проблема вечного и актуального раскрывается для меня в произведениях Веры Пановой, книгу о которой выпускает в этом году Гослитиздат.

Новым тенденциям в современной прозе, драматургии и кинематографе посвящены мои статьи прошлого года в «Литературной газете».

Сегодня, как и в предыдущие годы, меня продолжают интересовать проблемы «стыка» разных жанров литературы и искусства – обогащение драматургии прозой, прозы кинематографом и т. д., мастерства современного писателя. Об этом собираюсь написать новую книгу и ряд статей.

Ю. БОРЕВ

Очень хочется забросить все мелкие и необязательные работы и сосредоточиться на том, что считаю для себя главным. Иначе невозможно отделаться от вопроса-ощущения: «Куда уходят дни и куда деваются написанные и опубликованные страницы?»

Как-то получается, что многие существенные мысли о проблеме, над которой работаешь, приходят тогда, когда книга уже вышла. В след уже написанному думается лучше, чем в предвосхищении издания. Наверно, большую роль в этом играет реальное ощущение аудитории и резонанса того, что сказалось в книге. Однако, к сожалению, у нас почти не принято возвращаться к уже изданной книге. Между тем «О комическом» у меня выросла даже по объему вдвое после выхода в свет. Новые главы я включил в немецкое издание этой монографии. То же самое произошло с книгой «Основные эстетические категории»: после ее выхода в свет я написал новые главы «Эстетика как наука», «Виды искусства», «Исторический характер образного мышления», «Эстетика в современном мире», расширил раздел по истории эстетической мысли. Все эти новые материалы и главы я включил в немецкое, чешское и румынское издания книги в надежде, что и на русском языке в будущем они увидят свет. Смысл этого ~ разработка единой, внутренне цельной эстетической системы, в которой марксистское объяснение природы эстетического и прекрасного было бы исходной точкой для раскрытия природы художественного образа, видов искусства, трагического и комического и т. д. Многопроблемность книги не должна быть поводом для эклектичности.

Сейчас заканчиваю работу над книгой, которую, быть может, озаглавлю: «О модернизме, экзистенциализме в частности, Кафке и Камю – в особенности». Впрочем, название, наверное, будет другое. В центре книги: концепция личности (проблемы морали XX века), разрабатываемая на основе критики «Охотника Грикхуса», «Сельского врача», «Превращения», «Замка», «Процесса», «Америки»»Кафки и «Чумы», «Осадного положения» и других произведений Камю. Некоторое представление о характере работы и о проблематике книги может дать перечень основных глав; «Идеальный герой экзистенциализма», «Абсурдность жизни и гуманизм», «Свобода как искусственно создаваемые обстоятельства», «Эгоцентрический героизм человека в абсурдном мире», «Личность и враждебность мира», «Неполноценность личности», «Судьба личности в мире капитализма и фашистского тоталитаризма», «Коммунизм и человек», «Америка» Кафки против буржуазной Америки», «Мир на осадном положении». Проблемам характера современного художественного мышления посвящена глава «Энтропия. Хаос и гармония в мире современной физики и в художественных мирах Достоевского, Кафки и Камю» и т. д. Однако, может быть, больше, чем перечень некоторых глав, о моей новой книге может сказать внутренняя «сверхзадача» ее построения: желание автора не только критически проанализировать произведения Кафки, Камю и ряда других художников, но и понять, что обусловило возникновение этих сложных литературных явлений и что отразилось в этих произведениях. Работа над книгой идет к концу. События последнего времени еще раз подкрепили мою уверенность в актуальности избранной мной проблематики.

В этом году собираюсь написать статьи об интеллектуальной драме, против формализма.

Есть еще один новый для меня пласт моей литературной жизни. По договору с «Мосфильмом» работаю над киносценарием «Воскресший из живых».

Г. БУРЯКг. Киев

Свыше десяти лет я посвятил изучению революционной литературы Западной Украины (после И. Франко и до наших дней). Для этого еще в 1946 году выехал (по совету Я. Галана) во Львов, где жил и работал до 1951 года.