Г. Ю. Шульпяков. Запад на Восток

Книга эссе Глеба Шульпякова «Запад на Восток» призвана вновь обратить внимание читателя на старый конфликт. Динамика, заложенная в названии, прозрачна: как справедливо замечено в аннотации, книга повествует о «движении культурного Запада на географический Восток». Эпитет «географический» здесь неслучаен. Шульпяков, хоть он и делает акцент на наследии Запада, уходит от заданных форм противопоставления культур; его интересуют сложные и противоречивые механизмы их взаимовлияния и его результаты. Если лицо западной культуры для него вполне зримо, то что считать культурой восточной? В чем она проявлена? Где заканчивается Запад и начинается Восток? Является ли Россия восточной страной хотя бы на половину?

В поисках ответов Шульпяков ставит в центр обозначенного движения Россию. На объектном уровне — она центр притяжения и авторской рефлексии, вокруг которого вращаются остальные сюжеты-спутники, то приближаясь вплотную и почти сливаясь, то значительно отступая. На субъектном уровне осью являются сам автор и его акт познания, в то время как герои либо подступают к нему вплотную, как Евгений Рейн или Орхан Памук, либо расположены невероятно далеко, как Шуйский и Годунов.

Несмотря на то, что книга состоит из отдельных эссе на самые разные, казалось бы, не связанные темы, читатель в итоге обнаружит в ней общий динамический сюжет. И в то же время ничто не мешает открыть «Запад на Восток» как сборник стихотворений, на любом эссе, — и без потери смыслов прочитать самодостаточную вещь.

Нельзя не заметить, что в книге встречаются уже опубликованные ранее работы, — «Сибирский голландец» и «Моя счастливая деревня» завершают сборник путевой прозы «Город Ё» (2012), а «Хармс как страх» был опубликован в «Огоньке» (2013, № 26). Однако, являясь в предыдущих сборниках абсолютно самостоятельными, здесь они встраиваются в общий контекст и дополняются новым содержанием.

Тематическую широту книге задают такие вечные темы, как история, культура и литература, взятые в мировом контексте, а смысловая глубина достигается более частными мотивами. Затронув важнейший для русского человека вопрос самоопределения, Шульпяков будет возвращаться к нему на протяжении всей книги. В знакомой, прожитой им самим России, о которой он говорит в ностальгическом ключе, автор пытается угадать страну прошлого с ее безволием и страхом, исторической памятью и вечной «сказкой русской жизни» (с. 145), чтобы разглядеть Россию нынешнюю и, возможно, будущую.