Фридрих Энгельс и некоторые проблемы национального литературного наследия

Проблемы культурного наследства, – в частности, наследства художественного, литературного, – всегда являлись проблемами политическими. Пониманию этого непреложного правила учил В. И. Ленин, – вспомним, к примеру, его резкую критику пролеткультовского нигилизма в вопросе о традициях новой, социалистической культуры.

В наше время вопрос об отношении к культурному наследию снова возник с большой остротой и актуальностью. За пределами нашей страны, на западе и востоке, новые вульгаризаторы и нигилисты тщатся, – подобно их незадачливым предшественникам, раскритикованным и развенчанным Лениным, – отрицать значение великих духовных традиций прошлого. Как это ни парадоксально, они (опять-таки на манер «ультралевых», действовавших полвека тому назад) пытаются выдавать свои «теории» за… марксистские. Между тем нет ни одной культурно-политической концепции, которая столь последовательно противостояла бы так называемому «культурному нигилизму», как марксистско-ленинская концепция отношения новой, социалистической культуры к культуре прошлого. Еще при своих первых исторических шагах основоположники марксизма стали вплотную перед проблемами наследования традиций и характера их освоения. К. Маркс и Ф. Энгельс дали первые примеры революционного, социалистического решения этих задач – решения, непримиримого к тому «культурному нигилизму», который было бы точнее назвать антикультурным.

Великие люди, стоявшие на вершине духовного развития своего времени, они стремились к тому, чтобы выдвигаемые и отстаиваемые ими взгляды получили «широкое распространение в общественном сознании научных кругов и рабочего класса – и притом во всех цивилизованных странах мира» ¹. Их творчество было насквозь новаторским, но при этом опиралось на революционную переработку всех важнейших традиций, созданных передовой мыслью человечества, – традиций, охватывающих самые разные области созидания, не исключая и области художественной.

Хорошо известно, что Маркс и Энгельс были блестящими знатоками художественной литературы. Более того, свои творческие биографии они начинали как литераторы, а затем – в последующие годы – и в научных трудах, и в публицистике неизменно проявляли себя как великолепные мастера стиля. Хорошо известно также, что сочинения Маркса и Энгельса изобилуют суждениями по литературным вопросам, исходящими из стройной системы эстетических взглядов.

Проблемы, связанные с литературно-эстетическими воззрениями Маркса и Энгельса, не перестают волновать современную научную мысль. Все чаще появляются в последние годы труды, посвященные этим проблемам и охватывающие широкий круг тем².

Наряду с такого рода работами обобщающего характера, передовая наука у нас и за рубежом числит в своем активе ряд специальных исследований, авторы которых сосредоточились на отдельных аспектах большого тематического комплекса, образуемого проблемами литературы в освещении Маркса и Энгельса. К примеру: в юные годы Энгельс выступал как литературный критик. Эта сторона его работы получила специальное рассмотрение в книгах и статьях советских ученых и зарубежных исследователей³.

Другой пример: на протяжении всей своей исторической деятельности Маркс и Энгельс были связаны с рядом писателей, работали вместе с ними в периодической печати, обменивались с ними письмами, отзывались об их произведениях. Эти литературные общения основоположников научного коммунизма также явились предметом литературоведческого изучения⁴.

Началось пристальное исследование историко-литературных взглядов Маркса и Энгельса, – эта тема наиболее основательно разрабатывается в уже упомянутой монографии Г. Фридлендера. Однако в освещении историко-литературной концепции Маркса и Энгельса остаются все еще довольно существенные пробелы и возникают некоторые существенные неточности, когда дело идет об истории немецкой литературы. Думается, что изучение взглядов Маркса и Энгельса на историю литературы, и в частности на историю родиной для них немецкой литературы, еще не привело к необходимым методологическим выводам, которые необходимо извлечь из богатейшего материала, содержащегося в сочинениях основоположников марксизма. Цель настоящей статьи достаточно скромная: привнести некоторые дополнения и уточнения в разработку темы об отношении Маркса и Энгельса к проблемам немецкого историко-литературного процесса, к проблемам немецкого национального литературного наследия.

Долгое время в литературе об эстетических взглядах Маркса и Энгельса – примерно до начала 30-х годов – давало себя знать ложное представление, будто суждения основоположников научного коммунизма по эстетическим вопросам носили случайный и разрозненный («рассыпанный») характер. Затем эта ложная версия была отброшена, стало ясно, что за всеми суждениями Маркса и Энгельса о литературе и искусстве стоит продуманная, единая, глубоко революционная, новаторская эстетическая концепция.

В начале 30-х годов в ряде работ, посвященных эстетике Маркса и Энгельса (Г. Лукача, М. Лифшица и др.), было доказано, что эта эстетика является частью общей теории марксизма, частью нового, социалистического научного учения. В дальнейшем эта позиция была несколько уточнена: поскольку теория марксизма неотрывна от его революционной практики, лишена какой бы то ни было умозрительности и созерцательности, насквозь революционно действенна, стали подчеркивать, что эстетика Маркса и Энгельса является частью их общей революционной борьбы.

Совершенно очевидно, что у Маркса и Энгельса была и своя литературная политика, прочно опирающаяся на собственную эстетическую теорию. Об этом свидетельствуют и характер их взаимоотношений с писателями-современниками (Гейне, Фрейлигратом, Веертом и др.), и принципы руководства ими «Новой Рейнской газетой», и содержание их полемики с Лассалем в связи с пьесой последнего «Франц фон Зиккинген». Их подход к литературе прошлого был также проникнут духом борьбы; историко-литературный процесс, как специфическую часть общего исторического процесса, они рассматривали с позиции сражающегося социалистического пролетариата. К наследию прошлого они подходили не бесстрастно-«академически», а как к традиции, обогащающей передовую культуру современности и будущего. История литературы никогда не была для этих великих воителей копилкой фактов или складом материалов; обращаясь к ней, они видели прежде всего связь времен, преемственность лучших традиций.

«Главное в учении Маркса, – указывал В. И. Ленин, – это – выяснение всемирно-исторической роли пролетариата как созидателя социалистического общества» ⁵. Выяснение этой роли означало вместе с тем и определение роли пролетариата по отношению к наследию прошлого, критическое усвоение всего ценного в этом наследии, в том числе и наследии литературном. Нельзя не согласиться поэтому с Г. Фридлендером, который пишет, что для Маркса и Энгельса проблема традиции заключалась раньше всего в том, чтобы разграничить в наследии «далекое от реальной общественной практики, а потому абстрактное и безжизненное от конкретного, передовое от отсталого и консервативного, живое от мертвого для того, чтобы сделать все передовое и ценное в… наследии достоянием трудящихся» ⁶. Революционно-пролетарская, социалистическая точка зрения на прошлое, на традиции вытекала из подлинно научной позиции Маркса и Энгельса, базировалась на полной научной объективности анализа и оценки.

Энгельс больше писал о литературе, нежели Маркс. В юные годы, до знакомства и сближения с Карлом Марксом, он успел написать множество литературно-критических статей. После смерти Маркса он еще не раз обращался в своих письмах и отдельных статьях к вопросам литературы, высказывался но этим вопросам как критик и теоретик, как историк и историк литературы. Весьма характерно, однако, что во всем том, о чем писали Маркс и Энгельс и по литературным проблемам, они проявляли неизменное единодушие. Это распространяется решительно на все их суждения И оценки, вплоть до отдельных беглых характеристик, что лишний раз демонстрирует единство и монолитность их идейно-эстетических позиций. Со времени создания Марксом и Энгельсом единой и целостной теории научного коммунизма, с начала руководства ими революционной борьбой рабочего класса, полное единодушие, я сказал бы, разительное единодушие господствовало и в их суждениях и оценках по вопросам литературы.

Вот почему особенно нелепо выглядят попытки различных буржуазных фальсификаторов противопоставить «эстетику Энгельса»»эстетике Маркса». С такими попытками мы встречаемся в последние годы весьма нередко в зарубежной буржуазной печати, в том числе и в солидных по внешности книгах, вроде книга Петера Демеца «Маркс, Энгельс и писатели», уже получившей в нашей печати соответствующую оценку. Совсем недавно, в 1989 году, в обширном предисловии к трехтомнику «Марксизм и литература» {изд. «Ровольт», Гамбург) тот же «миф» повторяет Фриц Раддац. Этот фальсификатор тщится создать у своих читателей впечатление, будто Марксу был свойствен лишь потребительский, как он выражается, «кулинарный подход к литературе», тогда как Энгельс углублялся в проблемы теории литературы и своими формулировками по отношению к реализму (в известном письме к М. Гаркнесс) открыл путь к… «будущим недоразумениям с социалистическим реализмом». Как Петер Демец, так и Фриц Раддац пытаются творить «легенду» о том, что Маркс и Энгельс якобы расходились в отношении к Гейне: первый был, дескать, его апологетом, тогда как второй «отвергал Гейне».

Все это, разумеется, чистейшая ложь, явный поклеп на основоположников марксизма. В опровержение этих фальсификаций позволю себе сослаться на некоторые собственные разыскания. В свое время мне уже пришлось доказывать, что известные определения реализма, содержащиеся в письме к М. Гаркнесс, коренятся в совместной работе Маркса и Энгельса – в «Святом семействе», где имеется первоначальная разработка позднейших формулировок Энгельса⁷. Таким образом, знаменитые энгельсовские слова о реализме, содержащиеся в письме к М. Гаркнесс, были подготовлены в совместной работе с Марксом (не говорю уже о том, что они – конечно же – не только не внесли никаких «недоразумений» в теорию социалистического реализма, но содействовали выработке многих важнейших ее положений). В другой статье, опровергая фальсификаторские выдумки П. Демеца, я показал несостоятельность версии о том, что Маркс и Энгельс по-разному относились к Гейне, показал, что это отношение к немецкому писателю было у основоположников марксизма в принципе единым⁸. Наконец, изучая критический анализ пьесы Фердинанда Лассаля «Франц фон Зиккинген», данный в письмах Маркса и Энгельса, написанных порознь, я также имел возможность подчеркнуть разительное единодушие позиций Маркса и Энгельса, доходящее до совпадения отдельных деталей анализа и характеристики⁹.

В единстве и единодушии Маркса и Энгельса по самым различным вопросам сказался и их глубокий историзм – тот историзм, который они проявляли по отношению к прошлому, современности и грядущему. Это было безукоризненное знание истории, ее законов и закономерностей развития. Это было слияние изучения истории с ее сознательным творчеством – синтез, какого не могло быть ни у одного историка до Маркса и Энгельса, их друзей и сподвижников. Разумеется, основоположники научного коммунизма создавали новое, творили новую науку не без опоры на традиции, – нам известны три источника и три составные части марксизма, на них нам указал Ленин. Но никогда не следует забывать, что освоение традиций Марксом и Энгельсом носило революционно-критический, новаторский, преобразующий и перерабатывающий характер. Новым было уже самое – открытое, сознательное, демонстративное – слияние науки и практики, делавшее историзм у Маркса и Энгельса глубоко и остро активным.

Маркс и Энгельс считали историю (в том новом значении, которое придал ей научный коммунизм) наукой всеохватывающей.

1. Ф. Энгельс, Предисловие к третьему изданию книги «Анти-Дюринг», – К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 20, стр. 15.[↩]
2. Назову большую и обстоятельную, хотя и не всегда бесспорную, монографию Г. Фридлендера «К. Маркс и Ф. Энгельс и вопросы литературы» (изд. 2-е, «Художественная литература», М. 1968) и содержательную статью Р. Самарина «Маркс, Энгельс и проблемы литературы» в кн. «История немецкой литературы», т. 3, «Наука», М. 1966.[↩]
3. Ф. П. Шиллер, Энгельс как литературный критик, ГИХЛ, М. – Л. 1933; Вера Махачкова «Молодой Энгельс и литература» (Vera Machaćková, Der Junge Engels und die Literatur, Dietz-Verlag, Berlin, 1961).[↩]
4. Сошлюсь прежде всего на книгу С. Тураева «Георг Веерт и немецкая литература революции 1848 года», Изд. АН СССР, М. 1963; на книгу Н. Матузовой «Проза Георга Веерта в «Новой Рейнской газете», Изд. Киевского университета, 1957.[↩]
5. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 23, стр. 1.[↩]
6. Г. Фридлендер, К. Маркс и Ф. Энгельс и вопросы литературы, стр. 200.[↩]
7. А. Дымшиц, Читая Маркса…, «Литературная Россия», 1 мая 1968 года.[↩]
8. »Маркс, Энгельс и Гейне, – возвращение к теме», в сб. «К. Маркс и актуальные вопросы эстетики и литературоведения», «Наука», М. 1969. [↩]
9. А. Дымшиц, Литература и народ, Лениздат, 1958.[↩]