Е. Лившиц. «Я с мертвыми не развожусь!..» Воспоминания. Дневники. Письма

Книга, которую выпустили в свет два видных филолога, П. Нерлер, десятилетия посвятивший изучению биографии и творчества Осипа Мандельштама, и П. Успенский, автор, в частности, работ о поэте Бенедикте Лившице, представляет, как сказано во вступлении, «все известные составителю мемуары и дневниковые записи, а также избранные письма Екатерины Константиновны Лившиц» (с. 7). Книга входит в серию «Мемуары — XX век». Входит с полным правом: во-первых, Е. Лившиц прожила почти век — с 1902-го по 1987 год; во-вторых, век может быть увиден через ее судьбу в определенных и выразительных чертах. Пунктиром: имение на Украине; кружок подружек в Киеве, увлеченных, конечно, новым, модернистским искусством (Люба Козинцева выйдет замуж за Илью Эренбурга, Наде Хазиной судьба подарит счастье и горе быть женой Осипа Мандельштама, у Сони Вишневецкой впереди брак с братом Нади, Евгением Хазиным, потом с поэтом Николаем Адуевым и, наконец, с Всеволодом Вишневским — сама же начинающая балерина, девятнадцатилетняя Катя Скачкова-Гуриновская, венчается в 1921 году с тридцатилетним поэтом Бенедиктом Лившицем); затем Петроград, муж пишет стихи и переводит, круг общения — Осип Мандельштам и Надя, Михаил Кузмин, Валентин Стенич, Чуковские, Ида Наппельбаум, Ольга Гильдебрандт-Арбенина, грузинские поэты, которых увлеченно переводил Б. Лившиц; в конце 1925-го родился Кика (сын Кирилл), все, в общем, хорошо. Это было, как потом станет понятно, счастье — поскольку счастье есть не что иное, как отсутствие больших несчастий. Но XX век не дремлет, страна выбрала путь модернизации в крайне левой форме. При чем здесь поэт Бенедикт Лившиц и его жена, красавица Катя? Совершенно ни при чем, но XX век идет своей дорогой, ведь надо же, чтобы в стране были порядок, единство, а все эти поэты, профессора, инженеры — народ ненадежный. В 1937-м Бенедикт Лившиц был арестован; получил он «десять лет без права переписки» — и действительно, зачем ему переписываться в ближайшие десять лет, когда его расстреляли в 1938-м. Тут еще интересно вот какое обстоятельство: в настоящее время хорошо известно, что «десять лет без права переписки» — это ложь, формула, прикрывавшая смертную казнь; а представим себе, что это значило бы на самом деле следующее: человека осудили и он не может переписываться десять лет. Зачем это? В 37 лет Екатерина Лившиц теряет мать (отец умрет в блокадном Ленинграде в 1942-м). Незадолго до начала рокового 1941 года забирают и жену врага народа (на самом деле уже вдову) Б. Лившица Е. Лившиц. Но ведь у жены врага народа имеется сын; сына направляют в детский дом, там бы он и рос, если бы Алексей Матвеевич Шадрин, настоящий друг, не стал опекуном Кирилла. 18 октября 1942-го Кирилл Лившиц погибает под Сталинградом, и мать в заключении узнает о гибели сына (Екатерина Константиновна освободилась из лагеря в начале 1946 года). 10 апреля 1943 года она пишет Ольге Гильдебрандт-Арбениной: «Я довольно многое взяла от жизни, знала я и искусство, и любовь, и успех, и семью, и материнство, и горечь утрат; казалось бы, круг завершен, больше в жизни делать нечего, и все-таки я мечтаю о чувствах, о том, что увижу Бена, что Кика вернется с фронта, что поцелую Вас, дорогая, и Юрочку» (с. 157). Мы читаем эти строки и знаем, что нет уже в живых в день написания этого письма ни Бена, ни Кики, ни писателя Юрия Юркуна, расстрелянного в 1938 году. А она пишет и еще не знает, узнает позднее. «Я с мертвыми не развожусь», — сказала Екатерина Лившиц следователю, который, сооружая дело члена семьи изменника родины (ЧСИР), дал ей понять, что ее мужа Бенедикта уже не существует. Эти слова были оправданы всей ее последующей жизнью. После выхода из лагеря ей предстояло прожить еще около сорока лет, работать на копеечных работах, справляться с тяжелыми, мучительными болезнями. Но главное (этим она жила, и это давало ей силы жить) — вернуть имя Бенедикта Лившица в литературу, к читателю, напечатать его стихи и его мемуары «Полутораглазый стрелец». Казалось бы, не так уж и сложно: найди издательство, которое захочет опубликовать произведения реабилитированного поэта («перегибы периода культа личности» осуждены), и печатай. Но мы забываем, в какой стране это происходило: возник, например, замысел издать книгу переводов Лившица из французской поэзии. Но как же можно упомянуть сюрреалистов в названии книги? Нельзя. Почему? Потому что нельзя. И стихи Арагона нельзя. Но он же коммунист? Коммунист, но осудил вторжение в Чехословакию. Значит, никак. И так надо все время: преодолевать ожиданное и неожиданное сопротивление, искать обходные пути, подключать к делу того, избегать этого… На все это уходят годы. А на «Полутораглазого стрельца» — не годы, а десятилетия. Вот письма последних лет, в которых она сообщает о катастрофической потере зрения, о доставляющих ей страдания больных ногах — а она все ждет, все надеется. «С трудом привыкаю к своему одноглазию. Левым глазом я чуть-чуть вижу и печально и горестно шучу: до такой степени вошла в полутораглазого стрельца, что сама полутораглазой стала. Да! Досталась мне эта книжечка! Да еще неизвестно, чем это кончится…» (с. 324). 14 сентября 1987 года книга Б. Лившица, в которую вошли его стихи, переводы, воспоминания и «Стрелец», была сдана в печать. Но взять в руки этот долгожданный том Екатерина Лившиц не смогла: он пришел к читателю только в 1989-м, через год и три с половиной месяца после ее кончины (книгу составили Е. Лившиц и П. Нерлер; текст готовили П. Нерлер и А. Парнис; примечания Е. Ковтуна, П. Нерлера и А. Парниса).

Знакомясь с мемуарами и письмами Екатерины Лившиц, проникаешься теплым чувством по отношению к этой очаровательной и стойкой женщине. Это чувство возникает еще и потому, что книга подготовлена и издана любовно. Все сделано профессионально — хорошие, содержательные примечания, есть именной и географический указатели. Без неточностей не бывает — это естественно. Например, в мемуаре Екатерины Константиновны «О детях врагов народа» упоминается человек, который «работал в «Der Luft’e»». В примечании сказано «Предположительно, в немецкой компании «Lufthansa»». Более вероятно, однако, что речь идет об организованной еще в начале 1920-х годов советско-германской авиакомпании «Дерулюфт»: «Deutsch-Russische Luftverkehrgesellschaft». Но это мелочь. Главное — в благородном желании представить в книге жизнь замечательного человека. Это удалось в полной мере. Завершим цитатой из письма Евгении Кузьминичны Дейч П. Нерлеру в связи с наконец вышедшей в 1989 году книгой Б. Лившица: «Сердечно благодарю Вас за возрождение имени Бенедикта Лившица, за содержательный и прекрасный том <…> Помню, как он трудно проходил — с мучениями и слезами незабвенной Екатерины Константиновны <…> Очень уж яркий получился том! Сделан он с большой любовью к Б. К. Спасибо Вам!» (с. 57–58). Это было написано в 1990 году. Теперь же П. Нерлер составил книгу из текстов самой Е. Лившиц; есть все основания для радости и на этот раз.