Две книги о поэме «Хорошо!»
Н. А. Щеголев, Художественное мастерство В. В. Маяковского в поэме «Хорошо!», Пособие для учителей, Учпедгиз РСФСР, М. 1956, 78 стр.
А. А. Абрамов, Октябрьская поэма Маяковского, Воронежское книжное издательство, Воронеж, 1958, 68 стр.
В исследованиях творчества В. Маяковского, в спорах вокруг имени выдающегося советского поэта, не умолкающих вот уже полвека и всегда готовых вспыхнуть с новой силой, – еще несколько лет тому назад заметно преобладало внимание к проблемам предреволюционной поэзии Маяковского.
Теперь исследователи гораздо чаще обращаются, к послеоктябрьским произведениям поэта. Так, Учпедгиз выпустил в качестве пособия для учителей брошюру Н. Щеголева о художественных особенностях поэмы Маяковского «Хорошо!».
Журнал «Урал» в рецензии Л. К. «Новая книга о Маяковском» (1958, N 1, стр. 153 – 154), оценивая положительно брошюру Н. Щеголева и находя, что выводы автора «в большинстве случаев новы, интересны, убедительны», рекомендует ее как «фундамент для серьезных обобщений».
Н. Щеголев подробно пересказывает и комментирует поэму. От дотошного внимания автора не ускользает ни одна деталь. «Весьма характерно просто упоминание предмета одежды или вооружения для обозначения массы движущихся людей: шинели, бушлаты, тулупы, сапоги, приклады (так называемая синекдоха). Употреблены и собирательные существительные: голь, толпы и толпы» (стр. 24). «Министры разные, но пахнет от них одинаково: «пахнет гладко выбритыми», и падать будут одинаково: «они упадут переспевшей грушею, как только их потрясут» (стр. 26). «Фрукты-апельсины – с одной стороны, хлеб и вода – с другой. Случайно ли противопоставлены здесь эти названия продуктов питания? Нет, не случайно» (стр. 46). «…короткий размер как бы все время напоминает, что эти люди не сломлены бедствиями, что настроение у них все-таки бодрое…» (стр. 49). «В то время как речь героев – почти точный четырехстопный амфибрахий, ответы лирического субъекта даны в коротком (?) трехстопном дактиле» (стр. 67 – 68).
Ничего не скажешь: ново, убедительно. Главное – наукообразно. Н. Щеголев не забывает напомнить, что «карие глазища» любимой «лирического субъекта» сжали «болезни (авитаминоз), вызванные голодом – спутником империалистических войн…» (стр. 48); что стихотворная строка есть просто-напросто «зарифмованный комплекс слов» (стр. 11); что в седьмой главе поэмы налицо «преобладание глаголов настоящего времени (так называемое «презенс хисторикум»), а «немногие попадающиеся глаголы прошедшего времени – почти все совершенного вида…» (стр. 29, 33).
Н. Щеголеву удалось, наконец, выяснить, почему же Маяковский в четвертой главе поэмы перифразирует строки пушкинского «Евгения Онегина». Оказывается, «Маяковский с его боевым революционным мировоззрением восставал не только против «канонизации» Ленина, но и против «канонизации» (и тем самым идейного выхолащивания) гигантов русской классической литературы, в частности, А. С. Пушкина» (стр. 18). Автор брошюры считает, что в седьмой главе Маяковский спорит не столько с Блоком, сколько со… сменовеховцами (стр. 31 – 32). Характеристики, данные Маяковским отрицательным героям, кажутся Щеголеву недостаточно сильными, и он находит более экспрессивные речения: «пройдоха», «старая лицемерка», «матерщинник», «одиночка-мародер» и т. д. Учителя смогут оживить свои уроки, если усвоят писательскую манеру Н. Щеголева: «Простейшими звукоподражательными словечками Маяковский искусно внушает читателю, что разговор собутыльников и выеденного яйца не стоит, что он пуст и беспредметен, хотя и многословен, и что он сводится, по существу, к пьяному хохоту и бряцанию шпор и стаканов» (стр. 22).
Работа Н. Щеголева займет достойное место рядом с книгой В. Козловского «В. Маяковский. Пособие для учителей», которая убедительно показывает, что «действия флота, рабочих и войсковых частей» изображены в поэме «Хорошо!»»в тесном взаимодействии» (стр. 121), и содержит ряд других, не менее любопытных художественных открытий (см. рецензию З. Паперного «Осторожно, приукрашено!» – «Литературная газета» от 16 июня 1956 года).
Печать дурного вкуса, манерность, отсутствие поэтического слуха – таковы «достоинства» книги Н. Щеголева.
Среди работ, посвященных поэме «Хорошо!», назовем также брошюру А. Абрамова «Октябрьская поэма Маяковского». Читатель знает А. Абрамова как автора ряда статей и книг о творчестве В. Маяковского. Им написана по-настоящему интересная работа о поэме Маяковского «Владимир Ильич Ленин» («Советский писатель», М. 1955), отличающаяся всесторонним и, как правило, тонким анализом самого художественного содержания поэмы. Новая, небольшая по объему работа воронежского литературоведа – первая, видимо, сжатая публикация его исследования, посвященного поэме «Хорошо!».
Особенность этой работы – обращенность к широкому читателю. Когда во вступлении мы читаем о том, как «Фурманов участвует в ликвидации кулацкого мятежа в Семиречье… Шолохов скитается по донским степям, Маяковский дни и ночи работает в РОСТА», о том, что перед глазами поэта «на огромном листе – красный угловатый красноармеец, протыкающий штыком Пилсудского, а в голове – миллионы таких красноармейцев, или, вернее, все они, слившиеся в одного богатырского Ивана» (стр. 4), – то мы не сетуем на то, что автор пересказывает общеизвестные вещи. А. Абрамов стремится приобщить своих читателей к тому волнению, которое владеет им самим, которое исходит от каждой строки Маяковского.
Работа А. Абрамова обращена к сегодняшнему дню. Критик-литературовед, участник современной литературной борьбы и исследователь не противостоят здесь друг другу. Творчество Маяковского делает критика зорче, точка зрения современности помогает литературоведу увидеть значение поэзии Маяковского. «Маяковский, – читаем мы у А. Абрамова, – соединил две стороны нашего времени: трудность небывалых начинаний, нищету быта, нехватки – и наш пафос, наших душ золотые россыпи, которые он рассмотрел в суровой борьбе великого века. Вот откуда такой широкий, такой оптимистический взгляд на вещи, такое богатство души, ума, интонаций в его поэме. Трагизм его не на котурнах, драматизм не слезливый, шутка глубокая, человеческая, пронизанная большой мыслью» (стр. 48).
Иной раз бывает так, что популярность изложения и публицистичность стиля прикрывают отсутствие анализирующей мысли. Работа А. Абрамова написана иначе. Это популярная работа, созданная вдумчивым исследователем поэзии. Автор ставит своей задачей раскрыть особенное в Октябрьской поэме Маяковского. «Маяковский задумывает охватить в поэме весь ход революции, дать ее развитие на протяжении целого Октябрьского десятилетия. Помимо широты изображения событий своеобразен в «Хорошо!» и сам характер охвата истории Октября. Маяковский не пишет строгую хронику революции, не дает детального показа ее дел и героев… Маяковский хочет уловить поэтический дух времени…» – так очень точно определяет Абрамов «внутреннюю» тему «Хорошо!» (стр. 7 – 8).
В центре внимания А. Абрамова – образ народа в поэме Маяковского. Что характерно в том портрете революционного народа, который нарисован Маяковским? Поэт умеет «в стремительном потоке масс»»точно схватить то там, то здесь мелькнувшее лицо» (стр. 19), и «обилием эпизодов, зарисовок, в которых участвуют рядовые творцы революции, Маяковский не только создает многоликий образ народа, но и пишет его в динамике, в непрерывном движении» (стр. 31). Напоминая слова Маяковского о том, что «Мистерия-Буфф» – это «дорога революции», Абрамов замечает, что и в «Хорошо!»»только иногда, в отдельных местах, выделится особенный голос, особенный шаг человека, выделится и снова смешается с другими на большой дороге революции» (стр. 51). Тем не менее, как это подробно показывает исследователь, «почти каждое слово у Маяковского – личность, характер» и «за словом у него стоит человек с его чувствами и мыслями, с его жестами, мимикой, то есть со всеми его переживаниями в их конкретном, глубоко индивидуальном выражении» (стр. 11).
Действительно, в поэме «Хорошо!» около тридцати персонажей, живо, зримо очерченных Маяковским. Своей «живописностью» Октябрьская поэма отличается не только от «150 000 000», но в какой-то мере и от поэмы о В. И. Ленине, хотя в обеих поэмах мы находим черты того качества, которое полнее всего выразится в «Хорошо!». (Об этом пишет Ф. Пицкель в своей работе, помещенной в сборнике «Поэма Маяковского «Хорошо!», Изд. АН СССР, М. 1958.)
В. Друзиным в статье «Еще раз о литературной критике» («Литературная газета», 19 июня 1956 года) было высказано мнение, что герои поэмы «Хорошо!»»достаточно типизированы», но мы ничего не можем сказать об их «индивидуальном облике». Между тем и рабочий «из военной бюры», и путиловец, что «нежней папаши» склонился над ворующим часы парнишкой, и комиссар, читающий «мандат Луначарского», – воспринимаются нами не как знаки людей, а как живые личности, хотя они обрисованы иначе, нежели в прозаическом романе.
Каким же образом Маяковскому удалось это сделать? Почему поэма не превратилась в калейдоскоп событий и лиц? На этот двуединый вопрос работа А. Абрамова по сути дела не дает ответа. Нельзя сказать, что Абрамов разбирает образы вне стиха, вне ритмико-интонационного течения поэмы. Но им не учитывается, что эпос в «Хорошо!» вырастает из лирики, что даже там, где голоса поэта, казалось бы, не слышно, где перед нами эпос «в чистом виде», – события, происходящие со страной и ее бойцами, изображаются так, как будто это было в сердце поэта.
О революции читатель узнает «от свидетеля счастливого». Эпос возникает из его отрицания: «Ни былин, ни эпосов, ни эпопей!» Эпос возникает из лирического задания: чтобы «в мускулы усталые лилась строящая и бунтующая сила». Анализ мог бы показать, что Маяковский лепит характеры средствами лирики, Отсюда качества поэтической речи, отмеченные Абрамовым: «Это эссенция фактов, это поистине прессованное слово» (стр. 15). Отсюда горение, эмоциональная насыщенность стиха, позволяющая в немногих словах рассказать о событии или человеке. Разномасштабность отдельных глав поэмы также определяется лирическим «углом зрения» поэта. Лирика Маяковского, вобравшая в себя океан революции, стала ее героическим эпосом. Этой особенности эпоса Маяковского исследователь касается вскользь, в заключении своей работы.
А. Абрамов с большой убедительностью опровергает утверждения Р. Якобсона о мнимом угасании лирического начала в поэзии Маяковского конца 20-х годов, о противоположности любовной и гражданской тем в его творчестве. «Зарубежные критики, – пишет А. Абрамов, – любят резко противопоставлять «Хорошо!» поэме «Про это». Но для такого противопоставления нет оснований. При всем конкретном отличии произведений, их моральный и, в частности, любовно-этический пафос един» (стр.. 60).
Верная и важная мысль. Изучение поэмы «Хорошо!» помогает обосновать ее еще глубже. «На самом деле, разве не личное, не глубоко выстраданное звучит в тех… местах, где поэт говорит, как он носил свое сердце «под красными флагами праздничных шествий», как он бежал с ним «под траур и плеск чернофлажий»? И разве так уж намертво отделена его любовь к той, глаза которой в горячке «сжала голода опухоль», от любви к родной земле, над которой рассвет встает… «горячкой тифозной»? – спрашивает автор, и его размышления дойдут до сердца читателя и помогут ему правильно разобраться в поэзии Маяковского.
И если разговор о лиризме поэмы не будет (в новом, более развернутом издании) отодвинут на конец, то аргументы и соображения, выдвигаемые А. Абрамовым, станут более вескими. Автору удастся четче определить место «Хорошо!» среди других поэм Маяковского. Ведь движение от «150 000 000» к «Хорошо!» заключалось, в частности, в усилении лирического начала и, как следствие этого, в обогащении реалистического эпоса поэм Маяковского.
Близость к «Хорошо!»»Василия Теркина» и «За далью – даль» А. Твардовского – не в том одном, что оба поэта, как пишет А. Абрамов, изобразили и себя в своих поэмах (стр. 34). Прибавим к этим произведениям «Середину века» В. Луговского – и мы тем самым назовем не только лучшие создания русской советской поэзии, но и выдающиеся образцы нового героического эпоса, который явился художественным открытием поэзии социалистического реализма.
Работа А. Абрамова – полезный вклад в изучение эпоса социалистической эпохи, в пропаганду поэзии Маяковского среди читателей.