Два письма А. А. Фета к И. С. Тургеневу. Вступительная заметка и публикация Ю. Благоволиной

ДВА ПИСЬМА
А. А. ФЕТА К И. С. ТУРГЕНЕВУ (1867, 1878)

Переписка Фета с Тургеневым сохранилась крайне неполно. Точнее, письма Тургенева к Фету сохранились почти без утрат. Но большая часть ответных писем Фета утрачена. «Нам известны 130 писем Тургенева к Фету и обычно насчитывают лишь 7 опубликованных писем Фета к Тургеневу, – пишет публикатор их переписки Т. П. Голованова. – Одно письмо Фета от 15 (27) января 1861 года осталось неопубликованным… Оно хранится в ИРЛИ» ¹.

В 1992 году Н. П. Генераловой в фондах Национальной библиотеки Парижа были обнаружены еще два письма Фета. В том же году они были ею же опубликованы ²

Предваряя публикацию этих «парижских» писем в «Проблемах изучения жизни и творчества А. А. Фета» в 1993 году, А. П. Ауэр и Н. П. Генералова замечают: «До тех пор пока нет полного собрания сочинений А. А. Фета, пока не существует его научной биографии и полной летописи жизни и творчества, каждое новое документальное

Публикация входит в том «Литературного наследства» «А. А. Фет и его литературное окружение», подготовленный ИМЛИ РАН при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (номер проекта 01-04-00226 а), редактор тома Т. Г. Динесман.

свидетельство воспринимается как откровение… Нельзя сказать, что два письма Фета, адресованные Тургеневу, коренным образом изменяют представление об облике поэта, но нельзя не признать и другого: фетовская эпистолярная исповедь позволяет внести определенные коррективы в уже традиционно воспринимаемую духовную биографию поэта» ³.

Эти слова с равным правом могут предварять и предлагаемую вниманию читателя публикацию еще двух писем (точнее, черновиков писем) Фета к Тургеневу, остававшихся до сих пор вне поля зрения исследователей.

Оба черновика хранятся в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки, в фонде Фета. О наличии этих материалов Б. Я. Бухштаб писал еще в 1935 году: «Из писем Фета к Тургеневу имеются пять в ИРЛИ да черновики и неоконченный беловик во Всесоюзной Библиотеке им. Ленина» ⁴. Но если четыре из пяти писем ИРЛИ давно опубликованы самим Б. Я. Бухштабом ⁵, то материалы РГБ с тех пор почему-то не только не были напечатаны, но и в качестве неопубликованных нигде больше никогда не упоминаются ⁶.

Первое из предлагаемых здесь вниманию читателя писем датировано самим Фетом: «19 апреля». Год не указан, но он устанавливается без труда, ибо из текста письма Фета ясно, что это ответ на письмо к нему Тургенева от 31 марта 1867 года. Письмо Фета, по-видимому, не было отправлено адресату, так как ни ответа на него, ни каких бы то ни было упоминаний о его получении в письмах Тургенева нет. Второе письмо не датировано, но оно легко вписывается в контекст событий августа 1878 года. Ответом на него служит письмо Тургенева от 21 августа того же года.

Так что письма разделены хронологическим промежутком более чем в десять лет. Но оба они написаны в переломные моменты истории взаимоотношений Фета с Тургеневым: первое – в период крайнего напряжения и недовольства друг другом в связи с «историей с дядей», разыгравшейся в 1867 году в Спасском-Лутовинове ⁷, второе – в знак примирения после более чем трехлетнего полного разрыва отношений между ними ⁸.

Сам факт наличия черновиков писем для эпистолярии Фета – явление крайне редкое. Он писал письма обычно сразу набело, без предварительного «проигрывания» вариантов текста в черновиках. Тем знаменательнее наличие черновиков данных писем к Тургеневу, свидетельствующих о том, сколь важны они были для их автора и сколь ответственно обдумывал он формулировки содержащихся в них суждений.

Первое письмо имеет даже два черновика: один – написанный карандашом, и второй – переписанный чернилами (Б. Я. Бухштаб называет этот вариант «неоконченный беловик»). Карандашный вариант – полный. Чернильный копирует его не до конца. Тексты этих вариантов не вполне идентичны. Мы представляем вниманию читателя чернильный, явно более поздний вариант письма, включая в его текст в угловых скобках лишь содержательно значимые фрагменты карандашного, более раннего варианта. Отсутствующий в чернильном варианте конец письма мы отделяем соответствующей пометой.

Черновик второго письма представлен лишь в одном, чернильном варианте. В отличие от первого, это второе письмо было отослано Тургеневу, и на него, как уже говорилось, был получен ответ. Но конец письма в черновике отсутствует. Текст его нам неизвестен.

Первое письмо, от 19 апреля 1867 года, написано крайне «вычурно». Оно построено на далекой вроде бы от обсуждаемого предмета (взаимоотношения Тургенева с дядей – Н. Н. Тургеневым) литературной реминисценции: на рассуждении о характере взаимоотношений Дон Кихота и Санчо Пансы в качестве параллели взаимоотношений Тургенева с Фетом. При этом Тургеневу отведена роль Дон Кихота, а роль Санчо Фет берет на себя.

Для того чтобы стал понятен смысл этого письма, необходимо предварить его публикацию хотя бы кратким перечнем общеизвестных обстоятельств жизни Тургенева, относящихся к началу 1867 года.

Уже давно, с 1864 года, Тургенев, будучи недоволен доходами от своих имений, задумал освободить от управления ими стареющего дядю и просил П. В. Анненкова рекомендовать ему на должность управляющего «молодого, честного и деятельного человека» ⁹. Анненков выполнил эту просьбу не сразу, а лишь два года спустя. Он рекомендовал Тургеневу Никиту Алексеевича Кишинского. Тургенев предполагал вначале, что новый управляющий будет лишь помогать его «одряхлевшему дяде», что управление Спасским останется пока за Николаем Николаевичем, а что его помощник будет заниматься лишь дальними имениями, куда дядюшке, по старости лет, стало трудно добираться ¹⁰.

Тургенев просил Кишинского поехать в Спасское, для того чтобы с помощью дяди привести в ясность финансовые обстоятельства по имениям. При этом ему была дана инструкция; не требовать от дяди отчета о прошлом, но составить толковую справку о положении дел на данный момент. Писатель рассчитывал – как выяснилось вскоре, достаточно наивно, – что дядя примет молодого коллегу доброжелательно, поможет ему войти в курс дела и подготовит вместе с ним дельный финансовый документ к приезду самого Тургенева, который планировал вскоре тоже выехать в Спасское. Кишинский приехал в Спасское 8 января 1867 года, Тургенева же задержал в Баден-Бадене жестокий приступ подагры. Не дождавшись полного выздоровления, с больной ногой, он все-таки уезжает в Россию в середине февраля и, задержавшись на несколько дней по делам в Петербурге и Москве (он привез для сдачи в печать роман «Дым»), 11 марта выезжает в Спасское. Предварительно 8 марта он послал И. П. Борисову письмо, в котором просил быть в Спасском к его приезду и самого Борисова, и Фета. Железнодорожное сообщение по Московско-Курской железной дороге в то время было открыто только до Серпухова. Дальше до Спасского надлежало ехать на лошадях. Но Тургенев в дороге заболел. «Только я расположился в вагоне, – пишет он 14/26 марта Полине Виардо, – у меня начался жестокий кашель… Я добрался до Серпухова в сильнейшей лихорадке. О продолжении путешествия нечего было и думать. Я провел бессонную ночь в жалкой гостиничной комнате с пульсом сто ударов в минуту и кашлем, раздиравшим мне грудь». Писатель вынужден был вернуться в Москву, по выздоровлении сразу же получил от Каткова для работы корректуру «Дыма», а затем началась весенняя распутица, дороги стали непроезжими, и подагра снова дала о себе знать. «Я болен, истинно болен… – пишет Тургенев Борисову из Москвы 23 марта 1867 года, – ноге опять хуже – так что я в комнате едва волочусь с места на место, – кашель терзает мне грудь… нет! куда мне! Дай бог домой вернуться в топленных вагонах, по железным дорогам!»

Мы цитируем здесь так подробно эти свидетельства Тургенева потому, что Фет, всецело сочувствовавший в то время дяде, свидетельствам этим, как следует и из публикуемого письма, не поверил – или, во всяком случае, не признал болезни Тургенева причиной, достаточной для оправдания его неприезда в Спасское, а обвинил писателя (не прямо, а через параллель с анализом поведения Дон Кихота в одном из эпизодов романа Сервантеса) в трусости. И этой «трусости» он не простил писателю никогда. Даже вспоминая об этом эпизоде более чем двадцать лет спустя, он утверждает, что болезнь Тургенева была не причиной отмены его поездки в Спасское, а лишь предлогом и что ему, Фету, это известно «достоверно»¹¹.

«Поступок Тургенева надломил навсегда мое беззаветно дружеское к нему чувство»¹², – говорит далее Фет, признавая таким образом именно эпизод с «неприездом» Тургенева в Спасское для личного объяснения с дядей центральным в истории перелома их отношений от «беззаветно дружеских» – к сдержанно-холодным, а затем и вовсе враждебным в течение нескольких лет. И именно этому важному эпизоду посвящено письмо Фета¹³.

Оно построено чрезвычайно сложно. Его предваряют три эпиграфа: один – литературный (из Державина) и два – из писем к Фету Тургенева и Боткина. Затем – пространное рассуждение о «Дон Кихоте» Сервантеса, интересное, разумеется, и само по себе, но приведенное Фетом исключительно ради подтекста – намека на сходство характеров Дон Кихота и Тургенева и на способность обоих совершить, при соблюдении внешней позы благородного человека, недостойный поступок. В рассуждение о «Дон Кихоте» вкраплено еще рассуждение о недопустимо плохом качестве перевода сказок Перро, вышедшего под именем Тургенева, затем идет пассаж о самодурах у Островского и «самодурах» в жизни и истории и лишь затем – прямой разговор на основную тему письма и прямой ответ на письмо Тургенева.

Заведомая «литературность» и заданность, продуманность формы письма, избыточная сложность, но и неслучайность его композиции, подчиненность всех его компонентов некоему единому замыслу – все это явление редкое в эпистолярном наследии Фета.

Характеризуя стиль писем Фета, А. Е. Тархов замечает вполне справедливо: «Письма поэта, от молодых лет и до старости, отличались одной характерной и устойчивой особенностью: это была «многотематичность» – свободный и часто неожиданный переход от одной темы к другой, «каскад» самых разнообразных событий, чувств, мыслей, забот»¹⁴. Это наблюдение совершенно верно, но оно характеризует прежде всего тип дружеского письма Фета, цель которого – непринужденная беседа с адресатом, обмен информацией друг о друге и впечатлениями о виденном, слышанном, прочитанном и пр. Для этих писем Фета характерна предельная искренность, естественность и свобода самораскрытия. Получал от Фета когда-то такие письма и Тургенев. «Ваши письма меня не только радуют, – пишет Тургенев Фету 5, 7 (17, 19) ноября 1860 года, – они меня оживляют: от них веет русской осенью, вспаханной уже холодноватой землей… овином, дымкой, хлебом…»

Но по мере того как усложнялись отношения, менялся и эпистолярный стиль. Вот что пишет Тургенев о письме Фета, полученном им осенью 1866 года (письмо не сохранилось) и посвященном той же теме, что и публикуемое здесь письмо: финансовым отношениям Тургенева с дядей. «А подумаешь, сколько Вами при этом случае потрачено красноречия, сколько даже философии! Тут и цифры, и цитаты из Гете, и даже рука, положенная на совесть» ¹⁵.

Обратим внимание на то, что «красноречие» – и цитаты, и морализаторство Фета – было «потрачено» здесь не случайно, а вполне мотивированно. Все это было подчинено доказательству одной, главной мысли письма: вероятно, неправоты Тургенева и правоты дяди. Это дает основания отнести письма такого рода не к «много»-, а к монотематическим и выделить их из общего потока эпистолярии Фета.

1. «Переписка И. С. Тургенева», в двух томах, т. 1, М., 1986, с. 403.[↩]
2. См.: «Cahiers», 1992, N 16; а также: «Литературная Россия», 4 декабря 1992 года; см. также прим. 3. [↩]
3. »Проблемы изучения жизни и творчества А. А. Фета, Сборник научных трудов», Курск, 1994, с. 328. [↩]
4. Б. Я. Бухштаб, Судьба литературного наследства А. А. Фета. – «Литературное наследство». 1935, т. 22-24, с. 597.[↩]
5. «И. С. Тургенев. Материалы и исследования». Сборник, Орел, 1940.[↩]
6. Те письма, о которых говорит Т. П. Голованова, хранятся в собрании ИРЛИ и Государственного Литературного музея (Москва).[↩]
7. Об отношениях И. С. и Н. Н. Тургеневых см. в кн.: Н. М. Гутьяр, Иван Сергеевич Тургенев, Юрьев, 1907 (глава «И. С. Тургенев и его дядя Н. Н. Тургенев»); см. также: Р. Б. 3аборова, Тургенев и его дядя Н. Н. Тургенев. – «Тургеневский сборник. Материалы к полному собранию сочинений и писем И. С. Тургенева. III», Л., 1967. [↩]
8. См. обмен письмами Фета и Тургенева, состоявшийся в декабре 1874 – январе 1875 года («Переписка И. С. Тургенева…», т. 1, с. 458-463) и приведший к разрыву их отношений до августа 1878 года, то есть до получения Тургеневым публикуемого здесь примирительного письма Фета к нему.[↩]
9. См. письмо Тургенева к Анненкову от 15/27 декабря 1864 года. [↩]
10. Письмо к нему же от 25 марта/6 апреля 1866 года.[↩]
11. А. Фет, Мои воспоминания. 1848-1889. ч. II. М., 1890, с. 120. [↩]
12. Там же. [↩]
13. Разумеется, сводить к этому эпизоду причину последующего разрыва Тургенева с Фетом было бы слишком просто. История их отношений – и личных, и творческих – претерпела сложную эволюцию, которая не может быть предметом анализа в этой краткой заметке. Мы обращаем здесь внимание лишь на то, что сам Фет представляет этот эпизод не только важнейшим, но и как бы единственным мотивом охлаждения взаимоотношений с Тургеневым. Библиографию работ об отношениях Фета и Тургенева см. в статье: Н. П. Генералова, А. А. Фет и И. С. Тургенев. Незавершенный спор. – «Проблемы изучения жизни и творчества А. А. Фета», с. 42-43 (прим. 1). [↩]
14. А. Е. Тархов, Вступительная заметка, предваряющая комментарий к публикации писем Фета. – В кн.: Афанасий Фет, Стихотворения. Проза. Письма, М., 1988, с. 429. [↩]
15. Письмо от 30 сентября/12 октября 1866 года.[↩]