№4, 1998/К юбилею

Дуэль. Из цикла «Сны о Пушкине». Публикация З. Коростылевой

Вадим Николаевич Коростылев (1923 – 1997) широко известен как театральный и кинодраматург: «Димка-невидимка», «Айболит-66», «Король-Олень» и многие другие его сочинения шли на сценах и экранах по всему миру. Меньше В. Коростылева знали как талантливого, самобытного поэта, а ведь он в течение всей творческой жизни писал стихи, которые пребывали в тени драматургии.

В архиве писателя остался цикл (а может быть, «поэма» или даже «книга» – автор от обозначения этого структурного единства воздержался) «Сны о Пушкине», где он в вольных верлибрах воссоздает важнейшие вехи пушкинского пути. Ко всем «Снам» в целом В. Коростылев дает свой же, весьма интересный эпиграф:

Как править историю –

сны о ней явью

или явь – снами о ней?..

Древние советовали

трудиться в два пера,

но помнить одно:

в каждом пере –

свое лукавство!

 

Мы предлагаем читателю финальную главу «Снов о Пушкине», предваренную общим предисловием В. Коростылева к этому лирическому повествованию.

Пушкин в мою жизнь вошел вместе с Ю. Н. Тыняновым. Тогда в юности, еще граничащей с детством, когда я впервые соприкоснулся с тыняновской прозой о Пушкине, у меня было ощущение, что автор – современник описываемых им событий и личный друг и противник всех тех людей, с которыми он меня близко знакомил по ходу повествования. Было так, словно я сам учился в Лицее, нежно дружил с Кюхлей и Пущиным и бесился от коварных проделок Комовского.

8 декабря 1943 года, когда я уже учился в Литературном институте, умер Тынянов. Некролога, как ни бился Тихонов, не последовало. Гроб стоял в Литературном институте, а не в клубе Дома литераторов.

Я стоял у изложил гроба в почетном карауле и смотрел на пергаментное лицо, напоминающее род Ганнибалов. И вдруг я почувствовал: за окном что-то изменилось. Не стало дворика московского Дома Герцена – там была теперь санкт-петербургская малая речка Мойка и торец, выбитый бешеными копытами императорских лошадей. Я хоронил Пушкина.

Теперь я понял, что существует Мост Времени… Если опереться о парапет Моста Времени… то… мы должны прожить жизнь прадедов и отцов, чтобы их мысли возникли в наших умах как открытие, а не как ответ на экзаменах. Тогда мы поймем себя.

Так я пришел к пьесам о декабристах, Пушкине, Грибоедове1. Они были написаны и напечатаны в журналах и в моем сборнике пьес, поставлены, и каждая из них получила свой знак общественного мнения и в критике, и в театральных залах. И над всеми ними стояло тыняновское: «Представление о том, что вся жизнь документирована, ни на чем не основано. Если вы вошли в жизнь вашего героя, вашего человека, вы можете иногда о многом догадаться сами.

А когда есть общее верное представление, то с иными документами можно и поспорить.

Есть документы парадные, и они врут, как люди…»

В этом я не раз убеждался.

Так для меня, разумеется, в моем понимании, открылось главное в пушкинской трагедии…

«Страдалец среди всех обольщений славы и лести, которые упояли и отравляли его сердце», – с превеликой грустью сказал о его последних днях лицейский друг его и декабрист Кюхельбекер.

Пусть эта живая скорбь пребудет и с нами через 200 лет после роковой для России дуэли.

 

Вадим КОРОСТЫЛЕВ

ПОСЛЕ ДУЭЛИ

Уложенный Данзасом на диван,

он лежал, разметавшись.

Примчался Александр Тургенев.

Грузный,

осторожно примостился рядом.

Пушкин вложил в его руку свою,

начинавшую гореть.

Тургенев покивал с ободрением,

но понял,

что получилось горестно.

Через надвинувшуюся на глаза влагу

представилось давнее:

 

Восседая в чулках, по-татарски,

на его письменном столе,

сорванец-лицеист

сочиняет предерзкую поэмку,

обернувшуюся

одой «Вольность».

А он, молодой сенатор,

на цыпочках

обороняет от домашних тишину

подле своего кабинета…

 

Не выпуская пушкинской руки,

Тургенев платком

отер с глаз видение.

Зашелестели шаги

съезжающихся друзей.

Пушкин лежал с прикрытыми веками.

Приняв от Тургенева

руку Пушкина,

доктор Даль нащупал пульс.

Пульс был похож

на шаги оленя-подранка,

который уже убит,

но еще идет…

А он мнил себя ястребом.

Взмывшим.

  1. «Через сто лет в березовой роще», «Шаги командора», «Печаль моя светла». – Прим. ред.[]

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №4, 1998

Цитировать

Коростылев, В. Дуэль. Из цикла «Сны о Пушкине». Публикация З. Коростылевой / В. Коростылев // Вопросы литературы. - 1998 - №4. - C. 117-128
Копировать