Драма и действительность в эпоху Шекспира

Robert Weimann, Drama und Wirklichkeit in der Shakespeareseit. Bin Beitrag zur Entwlcklungsgeschichte des elisabethanisehen Theaters. VEB Max Niemeyer Veriag, Halle/Saale, 1958, 334 S.

Книга Р. Ваймана – обстоятельное исследование, основанное на отличном знании английской драматургии и театральной жизни конца XVI – начала XVII века. Вайман использовал для своего труда большую специальную литературу, включая советские работы.

Содержательная книга Р. Ваймана не вполне отвечает своему названию. Драма «эпохи Шекспира» представлена в ней только пьесой Бомонта и Флетчера «Рыцарь пламенеющего пестика», разбор которой занимает центральное место в работе, и главой, посвященной драматургии Флетчера и Гейвуда, содержащей параллельный анализ трагикомедии Флетчера «Верный подданный» и драмы Гейвуда «Истинный король и верный подданный». Конечно, невозможно дать сколько-нибудь полную постановку вопроса, об отношении драматургии и действительности в Англии на рубеже XVI-XVII веков на основании трех пьес, даже если одна из них – «Рыцарь пламенеющего пестика» – весьма примечательна и отражает сложные процессы развития английской драматургии. Исследователь задался целью проследить на материале нескольких пьес борьбу направлений в английской драматургии. В столкновении различных взглядов на театральное искусство, различных эстетических концепций Р. Вайман с полным основанием усматривает отражение классовой борьбы, обостряющейся в эти годы в английской действительности.

В «Рыцаре пламенеющего пестика» Р. Вайман видит проявление борьбы так называемого «частного театра» с его аристократическими тенденциями против драматургов, ориентирующихся на демократического зрителя, на «мелкую буржуазию и цеховых учеников», как определяет свое понятие демократической массы зрителей Вайман, Проявление той же борьбы видит Вайман ив том, как по-разному разработали один и тот же сюжет, заимствованный из новеллы Банделло, Флетчер и Гейвуд – драматурги, стоящие на различных идеологических позициях. Из-под пера Флетчера выходит пьеса, славящая почти рабскую преданность вассала сюзерену, а пьеса Гейвуда отстаивает идею равенства людей. Подданный в ней равен королю в честности и благородстве. Тонко и обстоятельно разбирая пьесу Бомонта и Флетчера, Вайман прослеживает развитие пародийного элемента в ней, показывает соотношение пародии и сатиры в «Рыцаре пламенеющего пестика»; справедливо его замечание о том, что при всех своих выдающихся достоинствах пьеса все же слишком узка по своему содержанию, слишком замкнута в литературных и театральных отношениях эпохи.

Исследуя комедию Бомонта и Флетчера, Вайман с большим искусством осуществляет свою основную задачу – показывает, в каких конкретных формах отразилась в пьесе меняющаяся английская действительность начала XVII века, нарастание конфликта между силами, поддерживающими клонящийся к упадку абсолютизм, и его противниками. Вайман удачно раскрыл злободневную публицистичность комедии, доказал, что именно черты английской жизни, смело введенные в комедию, потребовали от ее авторов и новых сценических форм. В параллельном анализе пьес Флетчера и Гейвуда Вайман широко и уместно проводит филологические наблюдения над стилем авторов, раскрывая его обусловленность общими эстетическими и идейными позициями писателей.

Р. Вайман сумел ввести читателя в атмосферу бурной театральной жизни Лондона 10-х годов XVII века, сумел осветить нараставшую трагедию английского театра и объяснить ее условиями английской действительности. Поэтому можно считать, что задача, поставленная им перед собою, выполнена, хотя и не в тех широких пределах, которые намечены названием книги. Вместе с тем хочется и поспорить с Р. Вайманом по некоторым методологическим и частным историко-литературным вопросам.

На наш взгляд, интересная книга Р. Ваймана перегружена экономическими и историческими материалами. Стремясь быть убедительным, обоснованным и конкретным в своем исследовании, Р. Вайман хотел показать читателям всю свою лабораторию, хотел познакомить его со сбором и оценкой фактов, которые подтверждают его мысль о классовом характере английской литературы XVII века, об общественных факторах, формирующих борьбу направлений в ней.

Однако разделы, посвященные развитию производства в Англии, эволюции капиталистического хозяйства в деревне и городе (а это особые параграфы в книге), слишком велики и подробны для исследования по истории искусства. Факты, приведенные в нем, важны, само по себе обращение к экономическим и политическим основам английской действительности в работе такого рода тоже необходимо. Но говорить об этом следует гораздо короче, отсылая читателей к использованным работам, не заслоняя истории английского театра – историей английской торговли. Можно было значительно сократить всю первую и отчасти вторую главу, они занимают почти половину книги (140 страниц); лишь с главы третьей («Развитие елизаветинского театра в условиях национального абсолютизма») Р. Вайману удается приблизиться к основной теме своей книги. Вплотную же он берется за нее только с главы IV!

С другой стороны, в книге не освещены многие существенные факты из истории английского театра и драматургии, и это обедняет работу Ваймана.

При всем том, что Р. Вайман очень внимателен к политической истории Англии, историческая терминология, которой он пользуется, вызывает подчас возражения. Так, например, говоря об английском абсолютизме, Р. Вайман называет его «национальным абсолютизмом», считая его таковым примерно до 90-х годов XVI века. Далее английский королевский режим становится уже «предреволюционным абсолютизмом». Если первый термин, тоже неудачный, еще может быть легко раскрыт как характеристика режима, способствующего становлению английской буржуазной нации и им порожденного, то «предреволюционный абсолютизм» вызывает невольное предположение о том, что затем может появиться еще и абсолютизм «революционный». Ведь не режим был «предреволюционным», а английское общество вступало в свой предреволюционный период. Вероятно, точнее было бы говорить об английском абсолютизме в предреволюционную эпоху, который существенно отличался от абсолютизма XVI века. Вместе с тем это отличие было уж и не настолько сильным, чтобы называть царствование Елизаветы до 90-х годов «национальным абсолютизмом», а начиная с этого времени или с 1601 года – «абсолютизмом предреволюционным».

Неудовлетворителен и термин «тюдоровская идеология», о которой в книге есть и целая глава: «Проблематика тюдоровской идеологии». Так и неясно, говорит ли Р. Вайман об идеологии английского абсолютизма, или о некоей идеологии общества эпохи Тюдоров в целом? К сожалению, иногда Р. Вайман проявляет склонность именно к такой точке зрения. Так, на стр. 100 он пишет, что на фоне европейского Ренессанса хочет рассмотреть «педагогические, политические и религиозные идеи английского национально-абсолютистского (курсив мой. – Р. С.) общества». В понимании Р. Ваймана «тюдоровская идеология» сводится к некоему «равновесию» между феодальными и буржуазными идеями. Идеология Тюдоров, говорит далее Р. Вайман, – это «единство феодального и буржуазного мышления» (там же). С этим нельзя согласиться.

Пожалуй, и сам Р. Вайман опровергает себя. В специальной главе «Возникновение второй антагонистической идеологии» (едва ли удачно называть эту идеологию «второй») он пространно говорит об антиабсолютистских воззрениях в английском обществе на рубеже XVI-XVII веков. Но ведь эта антагонистическая по отношению к абсолютизму Тюдоров и Стюартов идеология стала складываться еще в XVI веке, а корни ее уходят и в более далекое прошлое Англии. Значит, с самого начала надо было смелее говорить о борьбе двух идеологий не только на рубеже XVI-XVII веков, когда развертывается кризис «тюдоровской идеологии», но и в предыдущие десятилетия, в эпоху Тюдоров. Особенно досадно, что творчество Марло и Шекспира Р. Вайман рассматривает как «отражение «тюдоровской идеологии» в искусстве. Этим выводом Р. Вайман дает основания для того, чтобы говорить о вульгарно-социологической тенденции, заметной в некоторых его обобщениях, да и во всем ходе исследования. Впрочем, это именно тенденция, которая не должна заслонить от нас удачных сторон работы Р. Ваймана. Спорные и просто ошибочные положения, выдвинутые Р. Вайманом применительно к проблемам идеологии и литературы конца XVI века, сводятся, в общем, к одному серьезному недостатку всей историко-литературной концепций исследователя – он недооценивает значение народности в английской драматургии XVI-XVII веков, в развитии передовой английской мысли этой эпохи. Для Р. Ваймана в эту эпоху существует только два антагониста: феодальная монархия Тюдоров и далее Стюартов – и передовая буржуазия. Конечно, эта схема обедняет понимание сложного идеологического и литературного процесса, развертывающегося в Англии в эту пору. Исследование сильно обеднено тем, что автор обходит творчество Бен Джонсона – выдающегося драматурга той эпохи.

Отметим, что некоторый схематизм, обнаружившийся в исследовании Р. Ваймана, не является чертой, присущей другим шекспироведам в ГДР. Об этом ясно говорят работы известного немецкого шекспироведа А. Шлёссера, под чьей редакцией в 1957 году вышло в ГДР трехтомное издание произведений Шекспира в немецком переводе. И во вступительной статье к первому тому этого издания, и особенно в статьях о Шекспире, которые А. Шлёссер опубликовал в журнале «Цайт шрифт фюр Англистик унд Американистика, дано широкое и историческое понимание творчества Шекспира и, что особенно ценно, сделан опыт освещения народности произведений Шекспира.

Критические замечания, сделанные по поводу содержательной работы Р. Ваймана, не снимают ее достоинств. Книга вносит новое в изучение английской драматургии начала XVII века в Германской Демократической Республике.