Достояние современного реализма
Т. Мотылева. Достояние современного реализма, «Советский писатель», М. 1973. 438 стр.
Читателю-литературоведу хорошо известна тематика работ Т. Мотылевой, в чьих исследованиях раскрываются взаимоотношения и связи европейских и американских литератур, показывается очень большая роль, которую в них играет русская классическая и советская литература. Временной плацдарм этих исследований – от 80-х годов XIX века до сегодняшнего дня. Последние сто лет в истории мировой литературы. И чем современнее литература, тем заинтересованность автора становится сильнее. Проблемы социалистического реализма в разных литературах – постоянная тема трудов Т. Мотылевой»
Творческое воздействие русской классики на мировую литературу показано было не только в таких ее книгах, как «О мировом значении Л. Н. Толстого», «Иностранная литература и современность», «Зарубежный роман сегодня», но и в обеих книгах о Ромене Роллане, в двух книгах об Анне Зегерс.
Каждая из этих работ, вполне сама по себе законченная, вместе с тем была прямым продолжением предыдущей. Так, в частности, тема мирового значения Толстого с необходимостью перешла в тему такого же значения Достоевского, а в этой теме обнаруживались все новые и новые аспекты.
И рецензируемая книга Т. Мотылевой, с ее новыми мыслями и многими новыми писательскими именами, воспринимается как необходимое продолжение и развитие предыдущих, как еще одна часть большой книги о мировом значении русской общественной мысли и русской литературы, о единстве развития передовых литератур разных стран в наше время, о роли реализма в сознании и в жизни современного человека.
Уже в более ранних работах, в частности в книге «Зарубежный роман сегодня», некоторые мысли В. И. Ленина привлекаются автором для объяснения литературных явлений наших дней, для объяснения идеологической, художественной жизни разных стран мира. Труды Т. Моты левой подводили к теме, которой открывается новая книга. Первый ее раздел озаглавлен «Ленин и зарубежные писатели». Первый подзаголовок этого раздела совпадает с названием книги в целом: «Достояние современного реализма».
В статьях Ленина о Толстом такое постижение реализма эпохи великого кризиса буржуазной культуры, которое очень многое объясняет в творчестве писателей от Анатоля Франса до Фолкнера и Зегерс.
В учении Ленина о двух национальных культурах в каждой национальной культуре, по мысли Т. Мотылевой, не следует видеть обязательного разделения писателей на две категории: «Конечно, были и есть поэты или прозаики, абсолютно монолитные по своей социальной природе. Однако бывает и иначе. Бывает, что граница двух культур проходят через сознание и душу писателя. И лишь тщательным анализом можно отделить в творчестве этого писателя главное – от преходящего и наносного». Особенно интересно сказано о значении «оттенков» идеологии, как понимал этот вопрос Ленин, в применении к искусству. Из суждений Ленина о Барбюсе совершенно ясно, что «отражение» действительности в искусстве Ленин понимает прежде всего как «исследование сдвигов в душе и сознании героев»; в теории отражения в целом – философское обоснование реализма. В статье «Роллан, Толстой, Ленин» мысли первой главы о значении идей Ленина для современной литературы и для формирования передовых зарубежных писателей выражены еще конкретнее и полнее.
«Мучительный путь к ясности» совершал Иоганнес Бехер, но и он «наперекор ходячим… взглядам на XX век как на век хаоса, сумерек человечества, разрушения разума, торжества бездушной техники и т. д. – принял ленинскую концепцию XX века как эры великих революционных сдвигов».
Проникновение ленинских идей в поэзию, художественную прозу и публицистику выдающихся писателей капиталистического мира показано убедительно и четко.
Острейшие проблемы первой половины нашего века связаны с творчеством Томаса Манна. Ему посвящен большой раздел книги и уделено немало места в следующем разделе. Глава «Томас Манн после 1918 года» – долгожданное завершение главы «Томас Манн (до 1918 г.)», опубликованной в четвертом томе «Истории немецкой литературы» (1968). В этом серьезно и глубоко продуманном разделе книги рассмотрен перелом, происшедший в общественно-политических взглядах Т. Манна, который в годы наступления фашизма понял необходимость участия в разоблачении и искоренении страшного социального недуга. Глубоко анализируются основные произведения Т. Манна. Хорошо показано музыкальное построение и роль контрапункта в этих романах.
Но, говоря с пониманием и увлечением о Т. Манне в следующем разделе, где имя писателя сопрягается с именем Достоевского, Т. Мотылева упускает из виду, я думаю, коренное различие между русским классиком и выдающимся немецким писателем, различие, именно в этом сопряжении особенно приметное. «…Мудрое раздумье о проблемах века» – так характеризует Т. Мотылева творчество Т. Манна в целом. Именно «раздумье», а не тот огонь любви к людям и сердечной заботы о них, что поражает у Достоевского. Это верно, что во всех романах Т. Манна сказывается воздействие Достоевского. Верно и то, что Т. Манн остается неповторимо оригинальным, большим художником слова, сознающим трагедию современного человечества. И все же – умно, проницательно, искусно… холодновато. Сеттембрини, Нафта – только рационализированное выражение характерных для временя взглядов, тогда как Кириллов и Шатов, Ставрогин, тем более Раскольников и Мышкин – конкретные люди, жизненное воплощение идей.
Фицджеральд любил у Достоевского его сердце, обращенное ко всем людям. Один из персонажей Томаса Вулфа находит в глубине романов Достоевского человека, который его «покоряет своей полной искренностью, тем светом, который в нем горит». Шарль Филипп создает образ «мышкинского» склада, образ постоянно и деятельно доброго человека. В произведениях Г. Бёля, в духе автора «Униженных и оскорбленных», – «острота боли за поруганную человечность». Герман Гессе почувствовал в «Братьях Карамазовых»»мечту о человечестве». Американский литературовед Р. -Л. Кокс считает, что только с Шекспиром можно сравнить Достоевского «по масштабам трагизма». У Томаса Манна, как мне кажется, иное – его восприятие Достоевского кое в чем проницательно, дальновидно, но в нем нет до конца идущего живого чувства.
Почему, говоря об отношении Т. Манна к Достоевскому, не упомянуть, что в статье 1946 года «Достоевский – но в меру» имя Ницше все время ставится рядом с именем автора «Преступления и наказания»? Ни слова у Т. Манна о том, что идеология этих двух мыслителей была взаимно противоположной, что они, изображая порою одни и те же духовные недуги своей эпохи, давали им противоположную оценку. Напротив: «…Они были братьями по духу» 1. Т. Манна больше всего привлекает «параллелизм мысли обоих великих больных… феномен болезни как величия или величия как болезни…» 2. Творчество русского писателя рассматривается в статье Т. Манна с точки зрения патологии, как проявление эпилепсии. Несмотря на разбросанные там и здесь довольно банальные комплименты, Достоевский в этой статье принижен страшно. Почему не сказать об этом достаточно определенно и резко? Конечно, Андре Жиду далеко до мощного, внутренне завершенного таланта Т. Манна, Однако сказанное Т, Мотылевой о том, что в романах А. Жида, при внешней их близости к Достоевскому, чего-то самого существенного недоставало, – сказанное здесь, в другом виде, следовало бы, я думаю, сказать и о Т. Манне.
При очень большой полноте сопоставлений, при умении верно и тонко обнаружить и более существенную, и более поверхностную близость современных иностранных писателей к наследию Достоевского все же бросаются в глаза кое-какие пробелы. Не сильнее ли было влияние Достоевского на Сэлинджера, чем на Фолкнера, Шервуда Андерсона и Хемингуэя? Из всех современных американских писателей у одного Сэлинджера такое духовное бунтарство, такие ненасытные искания, такая неудовлетворенность и такой, связанный с этим, неистовый повествовательный ритм. Независимо от тех или иных возражений и сомнений, вызываемых этим разделом книги, нельзя не сказать, что он вполне достигает своей цели. В то время, когда еще не окончательно рассеялись очень вредные для нашей культуры предубеждения против автора «Братьев Карамазовых», показать его творчество в действии на мировом просторе, в восприятии и оценках писателей и ученых чрезвычайно полезно и нужно. Тема эта неисчерпаемая, но и сказанное Т. Мотылевой заставляет о многом задуматься. С этой точки зрения особенно ценны мысли о плодотворном применении художественных традиций Достоевского в литературе социалистического реализма, Уже А. Мясников, на которого ссылается Т. Мотылева, в статье «Достоевский и Горький» 3 весьма убедительно показал плодотворную связь, объединяющую двух великих писателей, при всем том, что их в то же время и разделяло. Близость Анны Зегерс к Достоевскому очевидна, особенно в романе «Мертвые остаются молодыми», очень интересны и высказывания ее, приведенные Т. Мотылевой. Удачно показана роль Достоевского в творчестве таких разных писателей, как Арагон, Элюар, Джек Линдсей, Людмил Стоянов.
Последние два раздела книги посвящены проблемам современной зарубежной литературы, сопоставлениям с советской литературой, типологическим соответствиям. Т. Мотылева возвращается на новом материале и к своей прежней проблеме – времени и пространства в романе.
Останавливаясь на многих произведениях современной литературы, четко отделяя передовое от реакционного, Т. Мотылева в то же время видит, что новаторство – в создании смелых временных ракурсов, в том, чтобы сосредоточить роман на переживании весьма кратком или распространить его широко во времени и пространстве, что в этом сказывается потребность по-новому овладевать опытом народных масс и не следует опасаться смелого новаторств» внутри реализма, постигающего сущность всего происходящего.
Преодоление модернизма не в верности старомодному стилю, а в умении создавать новые, мощные, действенные стили. Книга Т. Мотылевой воинственно отстаивает принципы не только нынешнего, но и развивающегося будущего реализма.
г. Львов