Дневники (1917 – 1921). Публикация Е. Лосевой и С. Ляхович; комментарии В. Лосева. (Продолжение)
Продолжение. Начало см.: «Вопросы литературы», 1990, N 5, 6.
[1917 год]
6 дек[абря].
Идут переговоры о перемирии (которое и заключено) и о мире, который, по-видимому, будет сепаратным. В связи с этим застрелился в Бресте (место переговоров) 29 ноября ген[ерал] Скалой, по-видимому, не вынесший каких-то позорных условий1.
Это сын покойного варшавского генер[ал]- губернатора2, одного из сатрапов царского строя, который возвел администрат[ивный] порядок до – смертных казней без суда. Газеты в свое время (около 1905) приводили потрясающее предсмертное письмо казненного таким образом мальчика-гимназиста. С другой стороны, тот же Скалой потребовал от польского страхового о-ва, чтобы оно выдавало премии за черепичные крыши (вместо соломенных) лишь «благонадежным»крестьянам. Это всемогущество отца трагически отразилось в судьбе несчастного сына. Он стал бессильным и жалким орудием позора России в руках разбушевавшейся и всесильной охлократии и предпочел смерть… Телеграмма большевистского тел[еграфного] агентства разносит весть об этом выстреле при самом открытии «мирных переговоров»… В тоне официального сообщения из ставки чувствуется некоторое смущение и, пожалуй, невольное уважение… Приводится текст прощального письма к жене… «Никто из нас не ожидал ничего подобного, – пишут члены «мирной делегации». – Просим послать телегр[аммы] соболезнования от правительства и от делегации жене генерала в Могилев и текст этих телеграмм опубликовать в печати».»Предполагаем нервное расстройство», – пишут еще эти большевистские делегаты, хотя никаких признаков этого заметно не было.
Начинается контрреволюция производственной стихии. В Сормове предприниматели собрали представителей рабочих и служащих и объявили, что дальше вести дело не могут. В экстренном] заседании служащих завода вынесена резолюция, в которой говорится, что предполагаемое закрытие с 10 дек[абря] завода недопустимо, что завод имеет общегосударственное] значение и его необходимо поддержать и т. д. Между прочим: «Собрание считает необходимым указать, что настоящая резолюция не имеет политического оттенка и основана исключительно на сознании служащими своего гражданского долга»(«Нижегородский] л[исток]», 28-IX- 17).
Сормовский завод – это целый город под Нижним на Волге. Гнездо рабочего большевизма… Его безработица – огромное бедствие, и это первое memento большевизму, рубящему ветви дерева, на котором сидит пока судьба целого поколения рабочего класса. Надежда тотчас же вырастить чудесным образом «новый производственный строй»– прямое идиотство3.
Вчера напечатана моя статья «Торжество победителей», сразу в неск[ольких] газетах4.
15 дек[абря].
Числа 12-го в ночь в Полтаве смертельно ранен учитель. На него напали на улице солдаты и проломили ему голову. Это «теперь часто, и в другое время пришлось бы закричать на всю Россию, что в Полтаве грабежи, убийства, разбои приняли небывалые размеры. Теперь нам приходится говорить, что у нас, славу Богу, сравнительно тихо.
К Косте Лях[овичу] обратились довольно неожиданно за советом большевики из «совета революции»: что им делать: украинцы5 взяли верх и собираются их арестовать? Это им, разумеется, не нравится. Грозят по этому случаю забастовкой водопровода и электричества. Им это кажется «целесообразным»: если арестуют несколько человек из «совета», то нейтральное население в 60 тысяч останется без воды и без света. В городе водворилась тревога. Вчера вдруг вода иссякла и не шла из кранов. Думали – это начало. Оказалось, однако, что это только последствие обывательских опасений: стали запасаться водой и ее не хватило. К чести рабочих, они заявили, что бастовать не намерены и что к этому их могут принудить только силой. А силы у большевиков нет. Их «правительство»парализовано: убили общерусский патриотизм, вытравили сознание отечества в рабочей и солдатской массе и теперь областные патриотизмы одолевают их всюду. Даже Рада, которая держит себя без достоинства, юлит, лицемерит, вступает в соглашения и изменяет им, все-таки силой вещей берет верх. При прочих равных условиях (та же деморализация масс) на ее стороне есть одно преимущество: чувство родины, – и большевики разоружаются как стадо.
Россия теперь, как червь, разрезанный на куски. Каждая часть живет собственной жизнью. Казаки объявили свою «республику впредь до воссоединения с Россией» 6. Украинцы этого избегают. Когда-то Франко к юбилею Мицкевича написал бестактную статью7: Мицкевич – поэт и идеализатор «измены». Это было бестактно, но в этом была доля правды. В посвящении своей поэмы «Петербург»он говорит «друзьям москалям»:»Коварно, в оковах ползая, я с деспотом хитрил, но вам все тайны чувств открыл я благодарно».
Украинцы не могут применить к себе этот последний стих. Украина по традиции тоже хитрила и изменяла то и дело. И теперь она продолжает эту традицию по отношению и к революционной России. Носятся чудовищные слухи о сношениях Рады с австрийцами, надо думать, неверные. Но, во всяком случае, они не говорят также, честно и откровенно, о воссоединении с новой Россией. Недаром теперь в качестве национального героя все яснее выступает фигура Мазепы, от которого еще недавно огромное большинство украинцев открещивалось. В своей статье «Котляревский и Мазепа» 8 я вполне искренно смеялся над страхами, веющими над старым «мазепским дворищем». Теперь не знаю, написал ли бы я эту статью. Недавно благородный Науменко9 вышел из Рады, ссылаясь на традиции своего кружка – кружка драгомановцев10, твердо державшихся определенной линии отношений. «Батько Грушевский» тоже весьма недвусмысленно высказывался против «самостийников». Теперь батько юлит и плывет по течению. И все-таки тот здоровый элемент, какой есть в чувстве родины, придает Раде силу в борьбе с большевизмом. И надо думать, что ни о каком «отделении»и присоединении к Австрии речи не будет. А разумная федерация – это несомненное будущее свободной России.
В Полтаве все живем без газеты… Петербургские тоже задавлены. А «Киевская мысль»выходит свободно, несмотря на то, что держится оппозиционно и к большевикам, и к Раде.
16 – 18 дек[абря].
Вчера электричество перестало действовать. А так как и керосину в городе очень мало, то вечер нам пришлось начинать при скудном свете стенной лампы в столовой, куда мы «на огонек»собрались все. Так прошли час или полтора, как вдруг я заметил из своего кабинета полоску света. Отвернутая ранее для пробы электрическая лампочка вдруг засветилась. Соничка11, которая очень любит зажигать и тушить лампы, тоже весело закричала: «Сеть, дедя, сеть». Очевидно, забастовка прекращена.
Оказалось, что большевики из «совета»погасили нам электричество, украинцы зажгли. При этом несколько членов «совета»арестованы (в том числе и Светлов, отчасти комическая, отчасти зловредная фигура, бывший нач[альник] гор[одской] милиции, о котором сразу пошли анекдоты в самом «традиционном»роде). Все это сделано, кажется, еще при нач[альнике] гарнизона украинце Ревуцком, который, однако, сменился и уехал, оставив на своем месте нового начальника] гарнизона, Ластовченко, приехавшего чуть ли не накануне.
Вчера вечером Ластовченко убит. По-видимому – акт террористический. Убийца Дунайский, тип совершенно особенный. Рабочий-слесарь, он в то же время атлет-боксер, выступавший в цирке (и по этой профессии – близкий к кружку Мясоедова-художника)12. Большой ростом, косой сажени в плечах, вида, говорят, звероподобного, он, конечно, оказался теперь эсэром и, конечно, левым. Но тут за что-то его исключили из партии, гогда он объявился анархистом.
В этот вечер он явился в Европейскую гостиницу, где начал приставать к ужинавшим там офицерам с наглыми оскорблениями.
При прежних нравах военной среды его бы убили, теперь офицеры только уклонялись и заявили нач[альнику] гарнизона. Ластовченко, говорят, заявил, что он арестует Дунайского. С большевистской стороны говорят, будто при этом Ластовченко при объяснении с Дунайским дал ему пощечину, но это, по-видимому, неверно. По другой, более вероятной версии, Дунайский, видя, что нач[альник] гарнизона не выходит на его дебоширство, послал какого-то молодого еврея вызвать его из номера, где тот ужинал с другим офицером, и когда тот вышел, выстрелил и убежал по коридору. При этом, говорят, какие-то люди в коридоре помешали преследованию, а затем Дунайский сел в заранее приготовленный автомобиль и скрылся. Задержан только вызвавший Ластовченко еврей, которого будто бы тут же убили (оказалось – неверно, не убили никого).
Таким образом, как будто не остается сомнений: террор, которым Чернов так легкомысленно грозил большевизму, теперь применен другой стороной и «поднял свой лик». Нужно сказать, что лик отвратительный: какой-то получеловек, что-то вроде центавра, олицетворение анархического насилия, соединенного с кабацким дебоширством.
Солдаты-украинцы, говорят, очень любили Ластовченко. (Один из моих знакомых видел бородатого солдата, который плакал, рассказывая об убийстве.) Они ответили тоже в «современном роде». Приволокли пулемет и глубокой ночью стали жарить по бывшему губернаторскому дому, где заседал «совет». Перебили окна, уничтожили всю обстановку и арестовали несколько человек. Сначала по созвучию фамилий (есть член «совета»по фамилии Дунаевский, еврей) говорили, что убил именно член «совета». Как бы там ни было, все это напомнило сцены из щедринской истории города Глупова. Солдаты, по-видимому, действовали без приказа, по вдохновению, по внушению той «революционной совести», которую так приветствуют большевики. Город объявлен на военном положении. На улицах обыскивают и отбирают оружие, а изредка и кошельки. Обыскивают, а отчасти и громят магазины (так, разгромлена лавочка офиц[ерских] вещей на углу Кобелякской и Шевченковской; часовой магазин Шапиро на Александровской и другие). Говорят, при этом некоторые вещи тут же на улице и продавались, даже и оружие, но, может быть, это преувеличение.
В думе все это было оценено по достоинству и коемужто воздано поделом. Арестованные члены «совета»(арест произведен тоже «без лишних формальностей») уже отпущены. Дума высказалась за отмену военного положения (19-го снято). Конечно, тотчас же пронесся слух, что убили «жиды», заговорили о погроме и т. д. По пока – это рассеялось.
Таково это проявление террора уже в «свободной России». Надо сказать, что с террора совлекается много украшений… Мария Спиридонова, выйдя из каторги, в качестве левой эсэрки сразу примкнула к большевизму и выступает (увы! рядом со старым Натансоном) с самыми крайними заявлениями. В то же время почему-то довольно скандально покровительствует вполне разоблаченному бывшему провокатору и охраннику Деконскому, ловкому и красивому негодяю, игравшему среди большевиков большую роль. Спиридонова после разоблачений, когда его арестовали, взяла его на поруки. – Ах, он так искренно раскаялся!..
В газетах оглашены телеграммы Спиридоновой, из которых видно, что она гласно (письмом в «К[иевскую] мысль») с негодованием отвергала всякую мысль о причастности Деконского к сыску, ручаясь за его искренность и чистоту, а в других телеграммах, к «своим», просто приглашала потушить, замять скандальное разоблачение, так как оно служит контрреволюции13. Киевская мысль»тогда письма Спиридоновой не напечатала, так как роль Дсконского была выяснена с полной несомненностью.
Ореол террора сильно меркнет. Обратная сторона насилия правительства, – он просто отпечатывает в обратном направлении те же формы. Уже в лице Савинкова14 он выступил в виде революционного декаданса, а Мария Спиридонова иллюстрирует, как опасно смешивать «террористическую решимость»с способностью государственного деятеля.
Кстати, о декадансе. Было бы любопытно проследить всякого рода футуризм в теперешних событиях. Между прочим, недавно в «Речи» 15 приводили заявление Всев[олода] Эмил[ьевича] Мейерхольда в беседе общества «Искусство для всех».
«Г. Мейерхольд очень удивляется, почему солдаты не приходят в театр и молча не освобождают его от «партерной»публики… Г. Мейерхольд восклицает: Довольно партера! Интеллигенцию выгонят туда, где процветают эпигоны Островского».
Интересно, что Мейерхольд рассчитывает, будто демократические вкусы совпадают с его футуристическими кривляньями.
28 декабря.
Наконец – «оно»пришло. Полтава три дня пьянствует и громит винные склады. Началось с того, что «штаб»(украинский) постановил угостить своих солдат на праздники интендантским вином. Члены большевистского «совета»предостерегали от этого, но добродии-украинцы не послушались. В сочельник к вечеру приехали к Скрыньке16 и стали наливать вино, стоявшее у него на хранении. При этом никаких предосторожностей принято не было. В погреб проникли сторонние солдаты. Им тоже «благодушно»наливали в посудины. Толпа увеличивалась, начался разгром, который вскоре раскинулся по всему городу.
Около нас, на Петровской, тоже есть склад, и потому на нашей улице то и дело таскают ведрами, бутылками, кувшинами красное вино.
- В. Е. Скалон (? – 1917) – генерал царской армии, служивший в Генеральном штабе; был включен в состав мирной советской делегации в качестве военного консультанта. После самоубийства его заменил другой генерал – А. Самойло. В своих мемуарах «Две жизни»(Л., 1963) он отметил другой мотив – личный – самоубийства В. Скалона.
В. Короленко, разумеется, ничего не знал об «особом мнении»А. Самойло. В газете «Киевская мысль»(1 декабря 1917 года) он прочитал: «…генерал Скалой покончил в Брест-Литовске жизнь самоубийством. В письме к жене покойный пишет, что дальше жить и переносить настоящий позор России и тот еще более ужасный позор, который ожидает ее в ближайшем будущем, он не может, а потому уходит из жизни».[↩]
- В. Е. Скалон был родственником Г. А. Скалона, генерала от кавалерии, командующего войсками Варшавского военного округа и генерал-губернатора Варшавы, прослывшего жестоким наместником Царства Польского.[↩]
- В. Короленко в то время чрезвычайно волновали экономические проблемы. Он признавал социализм как идеал отдаленного будущего, но полагал, что вводить его в отдельной стране (да еще средствами насилия), в которой и капитализм еще не развернул своих возможностей, – авантюра, за которую ждет расплата. Успех социализму, считал Короленко, принесет только постепенный переход к новым формам производства, об этом он подробно писал в письмах А. В. Луначарскому: «…по обыкновению самоуверенно, недолго раздумывая над разграничительной чертой, вы нарушили неприкосновенность и свободу частной жизни, ворвались в жилье… стали производить немедленный дележ необходимейших вещей… Не создав почти ничего, вы разрушили очень многое, иначе сказать, вводя немедленный коммунизм, вы надолго отбили охоту даже от простого социализма, введение которого составляет насущнейшую задачу современности»(см.: «Новый мир», 1988, N 10, с. 215).[↩]
- Статья «Торжество победителей»была послана В. Короленко во многие газеты (впервые напечатана в «Русских ведомостях»3 декабря) как отклик на статью А. В. Луначарского «Сретение»(«Известия», 17. ноября 1917 года), в которой с восторгом сообщалось о приходе И. И. Ясинского в Зимний дворец с приветствием новой власти. Отметив, что творческий путь Ясинского отличался резкими поворотами к тем или иным – противоположным – направлениям общественной мысли, Короленко откровенно и резко высказался против ограничений, жестко вводимых большевиками при выражении различных, не совпадающих с их точкой зрения, мнений. «Вы задавили на время русскую свободу, но вы не победили ее, – обращался писатель к большевистскому правительству в лице А. Луначарского. – Это не победа, пока мысль народа, его литература – вся против вас. Ваше торжество зловеще и страшно. В минуту этого торжества даже ваше сердце, гражданин Луначарский, поскольку вы тоже были русским писателем, дрогнуло от тоски, ужаса и отвращения перед тем, что сделано. В минуту этого торжества от вас поспешил отмежеваться Горький, и быть может, еще знаменательнее, что в эту минуту приходит Иероним Иеронимыч Ясинский… Горький уходит, приходит Ясинский… И я поздравляю вас, бывший писатель, а ныне министр-комиссар, гражданин Луначарский, с этой воистину символической заменой [↩]
- Украинцами В. Короленко называл приверженцев Центральной рады.[↩]
- В ноябре – декабре 1917 года на Дону и на Кубани были сформированы войсковые правительства, которые установили тесную связь с украинской Центральной радой, Терским и Оренбургским войсковыми правительствами. В Новочеркасске был создан руководящий центр – Триумвират (М. В. Алексеев – А. М. Каледин – Л. Г. Корнилов).[↩]
- Речь идет о статье украинского писателя, публициста и общественного деятеля И. Я. Франко (1856 – 1916), опубликованной в венской газете «Zeit»(«Время», 1897, N 136) под названием «Ein Dichter des Verrates»(«Поэт измены»). Статья эта вызвала бурю негодования в среде польской буржуазии и националистически настроенной интеллигенции. Писателя преследовали, пытались даже убить. В письме к языковеду И. А. Бодуэну де Куртенэ, которое, по мнению исследователей, относится ко второй половине февраля 1898 года, И. Франко объяснил причину появления указанной статьи: «…мотивы, толкнувшие меня написать статью о Мицкевиче, заключались в явлениях нравственного упадка, которые с такой очевидностью выросли среди польского общества в Галичине во время выборной кампании в сейм в 1896 и в парламент в 1897 [годах]. Во всем этом меня интересовало только одно – психическая организация нации, которая так чувствительна к малейшей несправедливости к себе и в то же время готова обидеть или по меньшей мере желающая обидеть другую, словно это самая естественная вещь на свете… Поймите.., что я разыскивал источник этого специального «национального воспитания»и нашел его (возможно, ошибочно) у таких гениев, как Мицкевич и Красинский… Я предпочел сносить оскорбления, чем оправдываться перед такими судьями»(И. Франко, Сочинения в 10-ти томах, т. 10, М., 1959, с. 645 – 646, 647). Зигмунд Красинский (1812 – 1859) – польский поэт-романтик.[↩]
- В статье «Котляревский и Мазепа»(«Русские записки», 1916, N 10) В. Короленко защищал национальные устремления украинцев против шовинистических посягательств российских чиновников, объявивших украинский язык – «языком Мазепы».[↩]
- В. П. Науменко (1892 – 1919) – писатель, педагог и общественный деятель. В 1917 году был попечителем Киевского учебного округа. Именно с этой должности подал в отставку из-за разногласий по вопросам национальной политики с генеральным секретариатом по народному образованию. 28 ноября в «Киевской мысли»появилось сообщение об уходе Науменко, а на следующий день в этой же газете было опубликовано его «Открытое письмо к сообществу».[↩]
- Кружок последователей М. П. Драгоманова (1841 – 1895) – украинского историка, фольклориста и общественного деятеля; отстаивал федеративный принцип в организации межнациональных отношений. М. С. Грушевский (1866 – 1934) – историк. Выступал за автономию Украины в составе федеративной России. В годы первой мировой войны придерживался прогерманской ориентации. В конце 1914 года был выслан властями в Симбирск. В марте 1917 года примкнул к партии украинских эсеров. С созданием Украинской центральной рады был избран ее руководителем. В феврале 1918 года выступил одним из инициаторов «приглашения»австро-немецких войск на Украину. После изгнания немецких интервентов с Украины Грушевский эмигрировал в Австрию (начало 1919 года), где создал идеологический центр украинского националистического движения. Впоследствии вернулся на родину и с 1924 года стал заниматься научной работой. В 1929 году был избран действительным членом Академии наук СССР.[↩]
- С. К. Ляхович (р. 1914) – внучка В. Короленко.[↩]
- Один из этой мясоедовской компании в прошлом году застрелил мальчика, перелезавшего через забор мясоедовского сада. – Прим. В. Короленко.
Речь идет о проживавшем в то время в Полтаве и занимавшемся атлетикой и цирковой борьбой И. Г. Мясоедове – сыне известного художника Г. Г. Мясоедова.[↩]
- В «Киевской мысли»(22 декабря 1917 года) были опубликованы три документа М. Спиридоновой разным адресатам. В редакцию «Киевской мысли»она писала о Деконском как о человеке, который «принадлежит к числу таких людей и работников, чистота которых бросается в глаза»; в редакцию эсеровской газеты «Земля и воля»Спиридонова сообщала иное: в телеграмме требовала от товарищей «изъятия из документов симферопольской охранки расписки Деконского получении денег… воздержаться печатания документов в целях ликвидации шумихи перед Учредительным». В другой телеграмме друзьям по партии она была еще более откровенна: «…я заинтересована, и не я, а партия, в том, чтобы поскорее вся шумиха кончилась… Нам важно иметь его под рукой в абсолютной тени, в неизвестности…» [↩]
- Б. В. Савинков (1879 – 1925) – в 1903 – сентябре 1917 год аэсер, организатор многих террористических актов, антисоветских заговоров и контрреволюционных мятежей; в 1904 – 1906 годах возглавлял «Боевую организацию»эсеров. Белоэмигрант. Арестован в 1924 году при переходе советской границы, осужден.
По одной версии, покончил жизнь самоубийством, по другой – был выброшен в окно чекистами[↩]
- »Наш век»(вместо «Речи»), N 6, 6 декабря 1917. Ссылка на журнал «Театр и искусство»о беседе 14 апреля. – Прим. В. Короленко. [↩]
- Речь идет о бакалейном и гастрономическом магазине, находившемся в самом центре Полтавы.[↩]
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.