«Даже переписать невозможно, не то, что усвоить»

Не так давно читатель Е. М. Клепиков из села Луценково Алексеевского района, Белгородской области обратился в редакцию «Вопросов литературы» с письмом, в котором просил разъяснить ему, «были! ли у Пушкина философские взгляды», и указать новейшую литературу по данному вопросу. Как раз в это время в Москве появилась книга, специально посвященная теме, заинтересовавшей читателя: из Минска пришла книга И. Гуторова «Философско-эстетические взгляды А. С. Пушкина», выпущенная в 1957 году издательством Белорусского государственного университета имени В. И. Ленина. Казалось, не было ничего проще, как сообщить любознательному читателю о выходе новой книги, которая должна разрешить его сомнения. Поступить так было тем естественнее, что на титульном листе стояла высокая университетская марка, затем сообщалось, что книга рекомендована к печати постановлением редакционно-издательского совета БГУ.

Таким образом, редакция без особых колебаний заготовила письмо читателю. Но, заглянув в книгу перед тем как отправить письмо, мы увидели, что она начинается так: «Велик, многогранен и красочен поэтический облик Александра Сергеевича Пушкина…» В следующем абзаце говорилось: «Пушкин – явление феноменальное, необычайное, редкое, выдающееся… Он обогатил человечество величественными произведениями… значительно возвысил эстетические принципы и взгляды». Перевернув страницу, мы прочли: «Пушкин – наша культурная святыня и всенародная советская национальная гордость. Читать, изучать его произведения, говорить о нем – уже величайшее торжество» (стр. 5).

Стало не по себе от этих претендующих на красивость и не очень грамотных слов, открывающих литературоведческую работу. Что в самом деле может значить выражение «возвысил эстетические принципы»? Можно ли возвысить эстетические взгляды? И почему говорить о Пушкине – величайшее торжество?

Впрочем, все это было только начало. А дальше мы увидели, какое это печальное «торжество» – говорить о Пушкине так, как говорит о, нем И. Гуторов. Мы начали перелистывать страницу за страницей.

Пушкин записывал песни, поговорки, предания, после чего «этот богатейший материал он оформил в сугубо оригинальные произведения отечественной литературы, неразрывно связанные с биографией поэта… каковы: «Черная шаль», «Кавказский пленник», «Братья разбойники», «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы» и др.» (стр. 24).

«Пушкин очень часто появлялся в самых разнообразных и оригинальных костюмах турка… или разгуливал переодетым евреем, цыганом, греком, украинцем, участвовал в молдавских хороводах, словом, проводил в жизнь лозунг – человек должен быть счастливым» (стр. 34).

«Блажен, кто с молоду был молод, блажен, кто во время созрел», – провозглашал Пушкин и сам являл собою образец человека такой естественности, мудрой простоты, откровенности и прямоты, что может служить ценнейшим объектом для выработки суждений о природе человека художественного труда» (стр. 34).

Пушкин «справедливо считал себя воспитанником природы…» (стр. 21).

«Особенно трогательно говорил далее Пушкин о губительной колониальной политике Соединенных Штатов Америки…» (стр. 53).

«Пушкин поучал, призывал и восклицал…» (стр. 62).

Пестель «казнен… в числе пяти повешенных» (стр. 28).

«Работая над романом «Евгений Онегин», Пушкин вел неустанную борьбу против крепостничества, помещичьего произвола и самодержавия» (стр. 68).

«Пушкин высоко ценил творческую деятельность работников искусства… Пушкин считал унизительным для поэзии всякое легкомыслие, любострастно, голое нравоучение. Работники литературы и искусства должны с благоговейным уважением относиться к своему вдохновенному труду» (стр. 74).

«Пушкин – выдающийся мастер по изысканию социально-важных фабул…» (стр. 83).

«В пушкинские времена… не было, за исключением отдельных лиц, настоящих критиков и литературоведов, мнения которых сделались бы народными» (стр. 87).

Хорошо, что мы не успели отослать письмо читателю Е. М. Клепикову. Вскоре выяснилось, что удивительные «откровения», подобные только что приведенным, нет нужды специально разыскивать: они обнаружились в любом количестве буквально па каждой странице. Возьмем, к примеру, характеристику «Евгения Онегина»: в этом романе, оказывается, изображены разные классы русского общества; к этим «классам» автор относит ямщиков, торговых разносчиков и лакеев, а также «перекрахмаленных придворных нахалов во главе с самим императором» (стр. 65).

Примечательным показалось нам еще одно наблюдение, высказанное автором с твердой убежденностью: