Братья Бонди, Мейерхольд и Блок. Публикация Н. Валмосовой-Бонди

Предлагаемый материал был передав редакции вдовой выдающегося пушкиниста Сергея Михайловича Бонди – Н. В. Валмосовой-Бонди.

Все меньше остается людей, которые могут рассказать о Блоке и Мейерхольде 10-х годов XX века, о годах расцвета их сил и творчества. Сергей Михайлович Бонди – один из тех, кто знал А. Блока и был в близких отношениях с Мейерхольдом именно в эти годы. К сожалению, сам Сергей Михайлович не оставил никаких записей, но за годы общения с ним я столько раз слышала от него о встречах с Блоком и Мейерхольдом – для Сергея Михайловича это было, может быть, одно из самых дорогих воспоминаний, – что могу повторить его рассказы почти дословно. С А. Блоком Сергей Михайлович познакомился в 1912 году, когда Сергей Михайлович, его братья Юрий Михайлович¹ и Алексей Михайлович² (все трое – студенты Петербургского университета) и его сестра Наталья Михайловна³ работали с Мейерхольдом в Териоках, в театре, организованном в основном по инициативе и на средства Любови

Дмитриевны Блок, с которой дружила семья Бонди. (Потом эта работа продолжилась в Петербурге, в Студии Мейерхольда.) Сергей Михайлович рассказывал, что первый раз увидел А. Блока идущим по аллее парка в Териоках, куда он приехал к Любови Дмитриевне. К этому времени Сергей Михайлович, как и многие, был уже целиком под властью поэзии Блока. Внешность Блока, манера поведения, как говорил Сергей Михайлович, поражали сочетанием сдержанности, почти скованности – и огромного внутреннего напряжения, которое всегда чувствовалось и в выражении удивительных, поражающих своеобразием глаз, и в медленной, очень четкой речи, и в глуховатом голосе, и в каждом движении.

Сергей Михайлович всегда говорил, что ни в одном человеке он больше не встречал такого благородства, огромной внутренней силы, бесстрашия – и одновременно ранимости, незащищенности от любых жизненных впечатлений.

Сохранились две записки Блока, адресованные Сергею Михайловичу и его брату Юрию Михайловичу. Записки посланы почтой. Непохожие на теперешние конверты – маленькие, почти квадратные, и адрес непривычно для нас написан:

«Его Высокородию Юрию Михайловичу Бонди.

Городское. Пет. Ст. Шамшева ул. 11, кв. 10».

Текст первой записки (она датирована 28/II – 1919 года):

«Многоуважаемые Юрий Михайлович и Сергей Михайлович.

Если не раздумали слушать мою пьесу еще раз, приходите, пожалуйста, ко мне в понедельник 4 марта около 9-ти час. вечера.

Искренно Вас уважающий

Ал. Блок.

P. S. Пишу также В. Н. Соловьеву» ⁴.

Пьеса, о которой идет речь, – драма Блока «Роза и Крест». О первом слушании, упоминаемом в записке, в Дневнике Блока от 3 февраля сказано:

«В 9-м часу стали собираться у нас: мама, тетя. Женя, Пяст, Веригина с мужем, Александра Н. Чеботаревская, В. Н. Соловьев, Ю. М. Бонди, С. М. Бонди, Мейерхольд с женой, Иванов-Разумник. Я прочел «Розу и Крест». Опять сильное впечатление, хороший вечер» ⁵.

Сергей Михайлович всегда говорил, что этот вечер оставил неизгладимое впечатление, и потому что «Роза и Крест»– лучшая из драм Блока, и потому, что само чтение Блоком драмы было удивительным по выразительности, хотя читал он медленно, казалось, умышленно монотонно; но за тихим, чуть вздрагивающим голосом, за кажущимся однообразием не могло не чувствоваться всеми слушающими Предельное напряжение, полная отдача душевных сил, осмысленность каждого слова, каждого звука.

Сергей Михайлович рассказывал, что уже через несколько минут после начала чтения он вдруг заметил, что у него не дрожат, а прямо-таки прыгают колени и он решительно ничего не может с ними поделать. И ему пришлось, чтобы окружающие не заметили этого, податься вперед, положить подбородок в ладони, а локтями изо всех сил упереться в колени и так просидеть все время, пока Блок читал драму.

Когда чтение кончилось и Мейерхольд, Пяст, Соловьев и остальные поговорили о своих впечатлениях, Блок спросил у молчавшего Сергея Михайловича (студент, самый младший из присутствующих, он не считал возможным включаться в разговор), понравилась ли ему драма, и Сергей Михайлович от волнения и смущения задал, как он всегда говорил, «дурацкий»вопрос:

– А в чем главная мысль драмы?

И Блок самым серьезным образом ответил:

Мальчик красивый

Лучше туманных и страшных снов.

Сергей Михайлович до конца жизни так и не мог понять: всерьез ли ответил Блок. Вероятно, все-таки в этом ответе если и правда, то не вся. Хотя в Записных книжках Блока (8 – 10 марта 1916 года) есть запись, связанная с готовящейся, но так и не осуществленной постановкой «Розы и Креста»в Художественном театре:

«Одним из главных моих «вдохновений»была честность, т. е. желание не провраться «мистически». Так, чтобы все можно было объяснить психологически,«просто» ⁶.

Второе чтение «Розы и Креста»не состоялось. 3 марта пришла записка:

«Многоуважаемый Юрий Михайлович.

Я простудился и совсем потерял голос, так что чтение пьесы придется отложить.

Ваш Ал. Блок».

Хотя, кроме адреса на конверте, обращения и подписи, текст написан под копирку, то есть ясно, что Блок посылал такие записки не только Бонд и, Сергей Михайлович и Юрий Михайлович решили, что простуда, наверное, отговорка, просто много набирается народу, и поэтому Блок вынужден звать не всех, а так как они не очень близки ему и всего-навсего студенты, чье мнение для автора не так уж важно, то естественно, что их не приглашают. А чтобы не было обидно, причина – простуда. Только когда были опубликованы Дневники Блока, Сергей Михайлович прочел:

«2 марта. Нет голоса…»,»3 марта.

Сижу без голоса, пишу тьму писем» ⁷, – и очень порадовался, что их с братом предположения оказались неверными и несправедливыми по отношению к Блоку.

Сергей Михайлович все-таки слушал еще раз «Розу и Крест», когда 4 апреля 1913 года Блок читал драму на первом публичном собрании «Общества поэтов».

И снова – такое же сильное впечатление.

А у Блока в Дневнике запись:

«4-го – чтение «Розы и Креста»в тяжелой обстановке. Успех. Присутствовало 70 человек» ⁸.

И в письме к Любови Дмитриевне от 5 апреля:

«Вчера я читал «Розу и Крест»среди врагов, светских людей, холодных «нововременцев». Внутренне очень боролся и, кажется, победил. Мне помогало присутствие близких – мамы и тети, Терещенок, Ремизовых, Пяста – и некоторых людей, сочувствующих мне» ⁹.

В числе этих «сочувствующих»был и Сергей Михайлович.

Вообще же с Блоком Сергей Михайлович встречался не часто и дружеских, приятельских отношений у них не было, да и быть не могло, причина тому и разница в возрасте (11 лет), и положение – студент и первый поэт России, которым Сергей Михайлович восхищался и перед талантом которого преклонялся, и сдержанный, замкнутый характер Блока, его благосклонно-чопорная манера поведения. И в этом, пожалуй, главное, так как почти такая же разница в возрасте не мешала Любови Дмитриевне быть постоянной гостьей у Бонди, где всегда было множество самой разной молодежи, и включиться, например, в общество «любителей шоколадного лома». Общество это завело копилку, куда каждый складывал мелочь, кто сколько может. Через какое-то время копилка вскрывалась, на вынутые деньги покупался шоколад-деньги покупался шоколадный лом (он был значительно дешевле шоколада, на который у членов общества денег не было; все были из не очень-то состоятельных семей) и устраивался пир. Сергей Михайлович говорил, что Любовь Дмитриевна, хоть и не отличалась правильными чертами лица, была необыкновенно привлекательна женским обаянием и удивительным человеческим тактом: умением выслушать, вовремя промолчать, сказать именно то, что больше всего подходит к случаю. Такой она и запомнилась Сергею Михайловичу, и он всегда очень огорчался, когда слышал о Любови Дмитриевне нелестные отзывы.

Часто вспоминал Сергей Михайлович одно из немногих посещений Блока. Товарищи по университету поручили ему пойти к Блоку и попросить его выступить на вечере поэзии, который они организовывали. Открыла Сергею Михайловичу горничная и сказала, что Александра Александровича нет дома. Сергей Михайлович собрался уйти, но в этот момент вышла Любовь Дмитриевна, рассмеялась и крикнула: «Саша, это Сережа Бонди!»– и из туалета появился порозовевший от смущения Блок. Если посмотреть Дневники и Записные книжки Блока этих лет, то можно увидеть записи о том, как ему приходилось спасаться на извозчиках от преследования поклонников и поклонниц. Очевидно, и дома приходилось иногда прятаться. А на студенческом вечере, куда звал его Сергей Михайлович, Блок выступить не смог.

После революции Сергей Михайлович встретился с Блоком только один раз, в переполненном петроградском трамвае.

1. Ю. М. Бонди (1889 – 1926) – театральный художник, режиссер.[↩]
2. А. М. Бонди (1892 – 1952) – актер, драматург.[↩]
3. Н. М. Бонди (1894 – 1978) – актриса.[↩]
4. Владимир Николаевич Соловьев (1887 – 1941) – режиссер, театральный критик, педагог; учених и соратник Мейерхольда.[↩]
5. Александр Блок, Собр. соч. в 8-ми томах, т. 7, М. -Л., 1463, с. 214.[↩]
6. Александр Блок, Записные книжки, М., 1965, с. 285.[↩]
7. Александр Блок. Собр. соч. в 8-ми томах, т. 7, с. 226.[↩]
8. Александр Блок, Собр. соч., в 8-ми томах, т. 7. с. 235.[↩]
9. Там же, т. 8. с. 414.[↩]