«Асан»: pro et contra

Сергей Беляков. До выхода романа «Асан» все говорили, что премия у Маканина в кармане. Но вот роман появился: сначала в «Знамени», затем вышел отдельным изданием.
Чем больше людей его читали, тем больше нарастало недоумение, которое сменилось раздражением, особенно после того, как «Асан» получил трехмиллионную «Большую книгу». Против Маканина сложился целый фронт — от Аллы Латыниной в «Новом мире» до Аркадия Бабченко в «Новой газете». К ним присоединился и Николай Александров на сайте «Open Space». Ветераны чеченских войн были просто возмущены: Маканин в Чечне не бывал, он толком не знает ни о Чечне, ни о войне. Роман его искусственный, сухой, скучный, лживый, наконец, малохудожественный.
Нашлись у романа и защитники, среди них либералы — Наталья Иванова, Андрей Немзер, умеренный почвенник Кирилл Анкудинов и, как ни странно, Герман Садулаев. У каждого были свои резоны защищать роман, каждый нашел убедительные аргументы. Самым последовательным и принципиальным защитником оказался Евгений Ермолин. Смысл его пространного комментария в ЖЖ можно свести к известной фразе Ленина: «Очень своевременная книга».
Книга и в самом деле «своевременная», актуальная, но имеет ли право писатель эксплуатировать в своих целях чеченскую тему? Можно ли вообще оправдать наспех слепленный роман актуальностью темы?
Андрей Рудалев. Насчет наспех слепленный — это достаточно сомнительное утверждение, которое мы, по большому счету, ничем не сможем подтвердить. Какие-то детали, как я помню, Владимир Семенович уточнял у Александра Карасева еще на липкинском форуме 2006 года. Ктото может начать утверждать, что и «Кавказский пленный» явился подготовкой к написанию этого романа, что к нему автор шел поступательно многие и многие годы.
Но проблема даже не в этом, а в том, что, как и в случае с любым крупным произведением, литературное сообщество разделилось на два лагеря. «Асан» — и это крайне важно — спровоцировал дискуссию, вызвал диспут.
Спор этот стал не просто внутренним литературным делом, но он обратил внимание извне на актуальную литературу. Скорее всего, это был сознательный расчет Маканина, он пошел на определенную провокацию.
Честно говоря, роман меня также не впечатлил, читая его, я был разочарован. Но с другой стороны, аргументы по типу «не был, не видел, не участвовал» к литературе мало имеют отношения. Действительно, есть вещи, которые без личного прочувствования невозможно представить. Это любовь, смерть, религиозное переживание…
Мы же говорим о детализации, о ситуации, которую можно смоделировать. Не обязательно резать людей и быть преступником, чтобы написать «Преступление и наказание», «Бесов» и «Братьев Карамазовых», можно пережить личное мистическое сопричастие со смертью, всю же прочую логику из этого можно реконструировать.
Или же предлагается впасть в своеобразный нигилизм и начать запрещать всякие разговоры, к примеру, о Средневековье под предлогом, что мы там не жили, нам логику тех людей невозможно представить? Но ведь пишутся «Цивилизации Средневекового Запада» и «Монтаю»: представители «школы Анналов» довольно убедительно (по письменным памятникам) реконструируют менталитет средневекового человека…
Но, как я понимаю, защитники «Асана» делают акцент не на правдоподобии, а на выводах, авторских обобщениях, на том, что Маканин смог подняться над материалом и довольно независимо характеризовать эту ситуацию, не так ли?
С. Б. Выводы и обобщения тоже небезупречны. В «Асане» хорошо видны «слабые места» писателя Маканина, точнее, его особенности — рационализм и презрение к деталям.
Маканин рационалистичен, а война иррациональна по природе. Если верить Маканину, то войну начинают исключительно для заработка, воюют ради денег, умирают за пачку купюр. Не думаю, что обобщение близко к истине. Сводить даже такую «бизнесвойну», как первая чеченская, к череде коммерческих операций нелепо.
Кроме того, Маканин всегда пренебрегал деталями, бытом. Он ведь математик, поэтому предпочитает создавать математические модели, а не реконструировать реальность. Книги Маканина вряд ли станут ценным источником для историков будущего. В них мало «фактуры».
Дело даже не в том, что Маканин не бывал в Чечне. Георгий Владимов не сидел в лагере и не воевал, но написал «Верного Руслана» и «Генерала и его армию». Владимов работал с источниками, много лет он корпел над мемуарами советских военачальников, собирал материалы. Владимов и сам писал за этих военачальников, вел «литературную запись». Я не знаю, как работал Маканин, но советов Карасева и мемуаров Трошева (ссылок на другие источники «Асана» я не встречал) явно недостаточно для скольконибудь достоверной картины чеченских войн.
Жаль, Маканин не узнал у Карасева, что солярку возят не бочками в грузовиках, а наливняками, что мобильников в Чечне года до 2002го не водилось, что Чечня — нефтеносная страна, и чегочего, а горючки там хватало.
Маканин искренне полагает, что написал хороший роман. Он попытался его защитить от критики Аркадия Бабченко: «Запрет (торговать самодельным бензином. —С. Б.) был строг, — писал Маканин. — Настоящий был запрет!.. Неужели писатель Бабченко <…> может <…> не понимать, что запрет порождает дефицит»1. Очень маканинский ход мысли. Логично, но неверно, а главное —разрушает структуру «Асана». Если Чечня была островком правового государства, если законы и запреты там чтото значили, то каким образом появился майор Жилин со своим солярочным бизнесом?
Кстати, вечный майор Жилин, лет десять охраняющий такой же вечный склад, — фигура не реалистическая, а уж скорее эпическая, но «Асан» всетаки на эпос не тянет. Нет в истории человечества такого эпоса — эпоса о любви к деньгам.
Если считать всерьез, что роман Маканина о Чечне, о
чеченских войнах, то надо признать его полнейший про
вал. Если роман не о Чечне — а я убежден в том, что это
роман не о Чечне, — тогда дело другое.
А. Р. Сергей, на самом деле, я со многими твоими высказываниями солидарен. Конечно, это роман не о Чечне.
Можно вслед за Аркадием Бабченко именовать его «фэнтези на тему Чечни», мне же он показался своеобразным симулятором компьютерной игры.
«Асан» — эпос, притча, иносказание… Все эти определения от лукавого, и они совершенно не работают в данном случае. Возможно, это черновик, один их этапов глобального эксперимента, который пытается проделать Маканин….
По ходу нашего разговора мне вспомнилось одно из высказываний Владимира Семеновича, которое он произнес на семинаре в СпасскомЛутовиново в 2007 году — относительно современной прозы о Чечне. Он сказал, что от похожести опыта пишущих людей возникает похожесть их текстов и из этого — ощущение, что они топчутся на одном месте. Поэтому «Асан», на мой взгляд, есть эксперимент, определенная провокация, попытка преодоления ощущения похожести.