Аполлон Григорьев – критик

Аполлон Григорьев, Литературная критика. Составление, Вступительная статья и примечания Б. Егорова, «Художественная литература», М. 1967. 630 стр.

Аполлона Григорьева относят к числу забытых критиков. Действительно, если его поэтическое творчество имеет сравнительно широкую известность (сборники стихотворений поэта выпускались у нас трижды), то этого никак не скажешь о литературно-критическом наследии Ап. Григорьева. И не мудрено: сочинения талантливого критика не удостоились быть изданными в более или менее полной объеме ни при жизни его, ни после смерти.

Первую попытку издать избранные критические статьи Аи. Григорьева предпринял Н. Страхов. В 1876 году вышел первый том (из трех предполагавшихся), но он оказался единственным. В 1915 – 1916 годах, в связи с 50-летием со дня смерти Ап. Григорьева, В. Саводнику удалось издать собрание сочинений критика в 14-ти выпусках, которые содержала лишь наиболее важные его работы. Следует отметить низкий научный уровень этих изданий (многочисленные искажения в тексте, стилистическая правка, опечатки и т. д.).

В последний раз попытка издать критическое наследие поэта была предпринята полвека назад В. Спиридоновым, проделавшим большую работу по изучению и подготовке к Печати его статей. Но и это широко задуманное научное издание «Полного собрания сочинений и писем Аполлона Григорьева» в 12-ти томах, к сожалению, прекратилось на первом томе (Пг. 1918) и в дальнейшем не было возобновлено.

Не удивительно поэтому, что литературно-критические статьи Ап. Григорьева стали библиографической редкостью, доступной лишь читателям столичных библиотек.

Главная причина забвения критика кроется, на наш взгляд, в его идеалистическом мировоззрении и активном неприятии материалистической эстетики революционных демократов. Ап. Григорьев сам признавал, что его теории и проповеди не соответствуют духу времени, являются «гласом вопиющего в пустыне», и с горькой иронией называл себя «Дон Кихотом» и «одним из ненужных людей».

Критическое творчество Ап. Григорьева получало крайне разноречивые оценки и нередко чересчур категоричные и необоснованные приговоры. Апологеты критика возносили его едва ли не выше Белинского, противники же ставили чуть ли не ниже Дружинина. Однако все они сходились в одном – в высокой оценке критического дарования Ап. Григорьева.

Признавая серьезные ошибки и заблуждения Ап. Григорьева, чье мировоззрение и эстетические взгляды отличаются крайней сложностью и противоречивостью, нужно помнить о том, что его творчество оставило заметный след в истории русской художественной культуры и что многие его оценки писателей-классиков и их произведений, в которых он нередко выходил за рамки своей «органической» теории, заслуживают внимания. Было бы крайне неразумным зачеркнуть то ценное, полезное, что есть у критика и что представляет несомненный интерес и сегодня. Мы уж не говорам о том, что без знания творчества итого критика невозможно осмыслить во всей полноте и сложности историко-литературный процесс 40 – 60-х годов, глубоко понять литературно-общественную борьбу этого периода, нельзя всесторонне оценить деятельность революционных демократов.

Задача советского литературоведения – объективно разобраться в критическом наследии Ап. Григорьева, с точки зрения марксистско-ленинской эстетики уяснить его сильные и слабые стороны. Совершенно очевидно, что все это можно сделать лишь при условии издания сочинений критика. Вот почему нужно приветствовать выход в свет «Литературной критики» Ап. Григорьева.

На долю составителя книги, автора вступительной статьи и примечаний Б. Егорова выпала нелегкая задача. Прежде всего рамки однотомника требовали особенно вдумчивого подхода к отбору статей критика. Мне кажется, что составитель хорошо справился с этой задачей. В сборник вошли действительно самые значительные и наиболее ценные для нас работы, посвященные творчеству писателей-классиков: Пушкина, Грибоедова, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Островского, Некрасова, Л. Полотого, а также важнейшая теоретическая статья «Критический взгляд на основы, значение и приемы современной критики искусства» (1858), позволяющая питателю составить представление об «органической критике» и некоторых существенных чертах творческого метода ее создателя. Предпочтение по праву отдано наиболее зрелым произведениям Ап. Григорьева, написанным в последний период его деятельности. Правда, «за бортом» оказались такие крупные статьи, как «О комедиях Островского и их значении в литературе и на сцене», (1855) и «Лермонтов и его направление» (1862). Но дело в том, что Ап. Григорьев нередко повторялся, а иногда просто переносил целые большие куски из одной своей работы в другую. Так, важнейшая часть первой статьи перенесена им в работу «После «Грозы» Островского» (1860), а вторая, как справедливо отметил Б. Егоров во вступительной статье, «вся, как лоскутное одеяло, сшита из различных отрывков предшествующих лет» (стр. 23). Интересно, что Н. Страхов в таких случаях произвольно делал купюры и отсылал читателя к «первоисточнику».

Жаль, конечно, что в сборнике не нашлось места таким интересным работам, как, например, «Парадоксы органической критики» (1864) и «Русские народные песни с их поэтической и музыкальной стороны» (1860). Но, видимо, их просто было невозможно втиснуть в прокрустово ложе однотомника.

Не вызывает возражений и композиция книги. Она основана на хронологическом принципе, что наглядно отражает эволюцию философских и литературно-критических взглядов Ап. Григорьева. Словом, сборник отличает глубоко и тщательно продуманный отбор произведений и их рациональная компоновка.

Статьи сборника снабжены подробными и квалифицированными примечаниями. Это совершенно необходимо для произведений Ап. Григорьева, изобилующих многочисленными цитатами, малоизвестными именами и названиями и вообще трудных для восприятия неподготовленным читателем.

Необходимо отметить также кропотливую текстологическую работу, проведенную Б. Егоровым (как уже говорилось, издания Н. Страхова и В. Саводника содержали досадные текстологические погрешности). Он использовал первопечатные журнальные тексты (большая часть рукописей, к сожалению, не сохранилась), исправил явные искажения и опечатки.

В последние годы положено начало объективному, всестороннему, конкретно-историческому изучению литературно-критической деятельности Ап. Григорьева. Значительную лепту в это важное дело внес я автор вступительной статьи. Творческий путь Ап. Григорьева рассматривается в статье на широком фоне общественно-политической и литературной борьбы тех лет. Автор характеризует основные теоретические взгляды критика (подчеркивая их историческую и социально-политическую детерминированность), а также важнейшие особенности его творческого метода и стиля. В статье правильно отмечается, что Аи. Григорьев решительно отвергал как «эстетическую» критику поборников «чистого искусства», так и критику революционных демократов, которую он считал «утилитарной».

Свою критику Ап. Григорьев называл «органической». В центре его внимания находится идейно-нравственный, морально-этический и характерологический анализ художественного произведения. Отталкиваясь от произведения, «критик, как правило, обращается к «самим жизненным вопросам». Но, в отличие от революционных демократов, Ап. Григорьев игнорирует общественно-политическую, публицистическую сторону художественных творений, стремится затушевать в них социально-обличительные, сатирические мотивы. С другой стороны, у критика отсутствует и развернутый, всесторонний анализ эстетических элементов произведения, его художественной формы, что в корне отличает его метод от «эстетической» критики.

Жаль, что Б. Егоров не счел нужным раскрыть значение термина «органическая критика» и дать полное, четкое и обобщенное ее определение, а также подчеркнуть сильные и слабые стороны этой критики.

Наиглавнейшим требованием «органической критики» к писателям было требование «прямого», непредвзятого, непосредственного, объективного изображения жизни, ясного «уразумения» действительности.

Основной пафос ее, по верному мнению Б. Егорова, – защита в искусстве «мысли сердечной» и борьба с «мыслью головной» (стр. 18). Но было бы грубой ошибкой рассматривать это как некое принижение интеллекта писателя, как отрицание сознательности творческого процесса. Борьбу Ап. Григорьева за «мысль сердечную» в искусстве следует понимать прежде всего как отрицание голой умозрительной схемы, отрицание творческого «насилия», когда идеи, образы и ситуации идут лишь «от головы», минуя душевную, сердечную сферу художника; когда произведение не выстрадано, не выношено, не «рождено», а «сочинено» автором.

В статье немало интересных, свежих наблюдений над методологией Ап. Григорьева. Например, раскрывается такая характернейшая ее черта, как стремление сразу охватить и соотнести «два аспекта художественного творчества – отражение объективной действительности и отражение субъективного идеала» (стр. 13), «стремление к универсальной, «синтетической» целостности мира, к охвату всех его сторон (действительность – идеал – художник – произведение – критик)» и необходимость показать «оригинальную субъективность художника», пафос личности (стр. 14). Это объясняется романтическим отношением критика к искусству и действительности, причем григорьевский романтизм определяется Б. Егоровым прежде всего как «приподнятое, интенсивное, одухотворенное переживание пря восприятии жизни и искусства» (стр. 12).

Б. Егорову удалось воссоздать весьма своеобразный облик Ап. Григорьева как литературного деятеля и человека. «Увлекающийся до фанатизма, человек больших страстей и глубоких мыслей, разносторонне образованный», принципиальный, добрый и деликатный, он в то же время отличался «безалаберностью, безволием, наивным тщеславием», жизненной непрактичностью, был капризен, порывист и прямолинеен, негибок как журналист.

Словом, вступительная статья написана со знанием дела, емко, добротно. Сделаем лишь несколько частных замечаний.

Б. Егоров справедливо говорит о влиянии на Ап. Григорьева Добролюбова и Достоевского, но умалчивает о воздействии в свою очередь на Достоевского основных эстетических идей Ап. Григорьева (об этом, в частности, неоднократно говорил Н. Страхов). Добролюбов хорошо знал статьи критика об Островском и, несмотря на полемику с ним, на наш взгляд, в какой-то мере считался с мнениями Ап. Григорьева¹. Вряд ли можно согласиться с утверждением Б. Егорова, будто бы прямое воздействие «великий вождь целого направления» (так назвал Ап. Григорьева Писарев) оказал лишь на критиков «Времени» и «Эпохи» (стр. 38). Известно, что позже по его стопам пошли такие критики, как Ю. Николаев (Говоруха-Отрок), А. Незеленов, О. Миллер и др. Они сами признавали прямое влияние на них Ап. Григорьева.

Таким образом, несмотря на глубокую оригинальность и своеобычность, Ап. Григорьев был зримыми нитями связан не только с литературными деятелями 40 – 60-х годов, но и более позднего периода. Однако, как правильно пишет Б. Егоров, «в целом развитие русской литературной критики после смерти Григорьева пошло совсем по иным путям, отражая новые общественные и литературные явления» (стр. 39).

Укажем на одну неточность. Во вступительной статье говорится о работе Ап. Григорьева «Развитие идеи народности в нашей литературе после смерти Пушкина» (1861) (стр. 23). Признаться, мы не знаем статьи критика под таким названием. Не значится она и в «Библиографии критики и художественной прозы Ап. Григорьева» ², составленной самим Б. Егоровым. Затем речь идет о цикле статей «О развитии идеи народности в нашей литературе со смерти Пушкина до настоящей минуты» (стр. 25). Заглавие уже несколько иное! В чем же дело? Здесь имеется в виду, конечно, серия статей Ан. Григорьева, появившихся во «Времени» в 1861 году («Народность и литература» – N 2; «Западничество в русской литературе. Причины происхождения его и силы. 1836 – 1851» – N 3 и далее в N 4 и 5), которые В. Саводник в своем издании объединил общим условный названием «Развитие идеи народности в нашей литературе со смерти Пушкина». Об этом факте, конечно, хорошо известном Б. Егорову, следовало бы сказать в статье.

Полезное дело сделало издательство «Художественная литература», устроив встречу читателей с талантливым критиком. Книга могла бы стать примером, достойным подражания. Ап. Григорьев был и крупнейшим в свое время театральным критиком. Хорошо бы сделать достоянием читателей и эту часть его литературного наследия.

г. Смоленск

1. Это предположение возникает, например, при сравнении статей Добролюбова «Темное царство» (1859) и «Луч света в темном царстве» (1860). Последняя появилась вслед за работой Ап. Григорьева «После’ «Грозы» Островского».[↩]
2. См. «Ученые записки Тартуского государственного университета», вып. 98, 1960.[↩]