Андрей Синявский и Владимир Максимов: к истории полемики

Статья поступила 04.09.2017.

Если в 1990-е годы третья волна эмиграции воспринималась в постсоветской России как совсем недавнее прошлое, которое еще трудно осмыслить в историческом ключе, то теперь минуло сорок лет со времени эмиграции И. Бродского, А. Синявского, А. Галича, В. Максимова, Ю. Мамлеева, В. Аксенова, В. Некрасова, Ф. Горенштейна, Г. Владимова, Н. Горбаневской и многих, многих других. Из тех, кто здесь назван, в живых нет уже никого. Наступает время не только осмысления, но и подведения итогов, пусть предварительных: что оставила после себя третья волна эмиграции, что привнесла она в русскую культуру? Чем был обусловлен раскол в среде литераторов-эмигрантов, покинувших советскую Россию в середине 1970-х – начале 1980-х годов?

Нам уже не раз доводилось высказываться на эту тему, в том числе и в журнале «Вопросы литературы»¹. Из статей последнего времени хотелось бы отметить обстоятельную и глубокую работу Ольги Матич «Литература Третьей волны: границы, идеология, язык» [Матич 2014]. Статья посвящена памяти Андрея Синявского и написана с большой любовью к этому автору. Последняя подглавка («Диаспора: другие тела и скандал») начинается с фразы «Снова взглянем на Синявского как на путеводную звезду»: речь идет и об авторской игре, и об остранении советской жизни в текстах писателя, и о его стилистическом новаторстве. О. Матич подчеркивает, что роль и значение творчества А. Синявского все еще недооценены, и считает именно эту фигуру центральной для третьей волны русской эмиграции.

«Когда я писала эту статью, – подчеркивает автор, – я смогла полностью оценить вклад Синявского в постсталинскую русскую литературу и культуру, породивший такое множество литературных и культурных практик как в отечестве, так и за границей, как в его время, так и в будущем. Тут я не стану выяснять, почему его значение кажется недооцененным, но вопрос этот существует» [Матич 2014: 337].

Без преувеличения можно сказать, что О. Матич считает Синявского самым ярким писателем третьей волны русской эмиграции, внесшим огромный эстетический вклад в развитие русской литературы второй половины ХХ века.

Нам, в свою очередь, с трудом верится, что уже ушедшие в мир иной В. Аксенов, Ф. Горенштейн, Ю. Мамлеев, С. Довлатов, Г. Владимов или ныне живущие – Саша Соколов, В. Войнович, Э. Лимонов, С. Юрьенен – согласились бы с таким выводом. Но и не признавать новаторство А. Синявского в области формы, его яркую фантазию и внутреннюю свободу, свежесть и парадоксальность его суждений было бы странно.

Однако в обстоятельной работе О. Матич есть не только размышления о литературе третьей волны эмиграции, но и попытка объяснить, почему в этой среде произошел очень серьезный раскол, почему враждовали В. Максимов и А. Синявский, почему журналы «Континент» и «Синтаксис» представляли собой два противоборствующих лагеря. И в этих рассуждениях автора статьи нам видятся серьезные упрощения, готовность следовать той схеме, которую выстроили сами супруги Синявские в многочисленных интервью как в эмигрантской, так и в постсоветской российской печати.

Например, О. Матич утверждает:

Хотя главными принципами «Континента» были провозглашены безусловный религиозный идеализм, антитоталитаризм, демократизм и беспартийность, различия в политических и эстетических убеждениях, существовавшие между его первой редколлегией и между его авторами, – не говоря уже о самолюбиях и стилях, – быстро разрушили единство. Главная разделительная черта прошла между консервативной фракцией Солженицына–Максимова и демократической – Синявского. Если обобщать, то для первой творчество отождествлялось с абсолютным этическим императивом, что часто приводило к дидактическому морализаторству; вторая настаивала на первичности эстетической задачи и выступала за политический либерализм. Увидев в деятельности «Континента» перерождение советской редакторской манеры, Синявский и Марья Розанова в 1978 году основали «Синтаксис», провозгласив эстетический и политический плюрализм; название журнала, в противовес «Континенту», предполагало ограниченную установку: на язык, стиль [Матич 2014: 325].

История конфликта между «Континентом» и «Синтаксисом» была предметом нашей подробной статьи, на которую О. Матич дает сноску на с. 326 [Скарлыгина 2011]. Действительно, А. Синявский, М. Розанова-Синявская и И. Голомшток участвовали в создании первых номеров «Континента», но затем вышли из состава редакции. Однако говорить о «перерождении советской редакторской манеры» в деятельности «Континента» по меньшей мере странно: вместе с В. Максимовым журнал много лет выпускали Н. Горбаневская и В. Бетаки, в редколлегию издания входили И. Бродский и Н. Коржавин, Э. Ионеско и М. Кундера, А. Шмеман и Э. Неизвестный. «Континент» был ведущим журналом третьей волны русской эмиграции, издавался ежеквартально, имел огромный авторитет и широкий круг читателей. Представители третьей волны эмиграции издавали еще целый ряд интересных и хорошо известных журналов – «Время и мы» В. Перельмана, «Стрелец» А. Глезера, «Эхо» В. Марамзина и В. Хвостенко, «22» Р. Нудельмана и А. Воронеля. Все это были издания демократической направленности, их редакторы не усматривали в деятельности В. Максимова проявлений «советской редакторской манеры» и охотно сотрудничали с ним. Нам представляется важным вернуться к причинам конфликта между «Континентом» и «Синтаксисом», опираясь в том числе и на переписку В. Максимова с А. Солженицыным.

По воспоминаниям М. Розановой-Синявской, 3 марта 1974 года (через два дня после вынужденной эмиграции) В. Максимов уже был в доме Синявских в предместье Парижа и сразу же сообщил: «Ну вот. Я начинаю издавать журнал. Есть деньги. Я приглашаю вас работать вместе.

1. См.: [Из архива… 2007; Скарлыгина 2008; Скарлыгина 2009; Скарлыгина 2013].[↩]