А. Таганов. Марсель Пруст в русском литературном сознании (1920-50-е годы)

Александр Таганов. Марсель Пруст в русском литературном сознании (1920-50-е годы). Иваново: Ивановский государственный университет, 2013. 208 с.

В безбрежном океане публикаций, посвященных исследованию поэтики Марселя Пруста, книга А. Таганова выделяется «лица не общим выраженьем». Имя автора книги хорошо известно отечественным литературоведам. Именно А. Тагановым защищена одна из первых диссертаций о творчестве Марселя Пруста — «Формирование эстетической концепции Марселя Пруста» (1996). Траектория его научных интересов давно направлена на исследование французской литературы XIX-XX веков и русско-французских литературных связей.

Уже заглавие книги свидетельствует о стремлении автора обратиться к сравнительно-историческому методу изучения материала, к компаративистике, не исключающей биографического метода, разработанного Сент-Бевом. Кроме того, обозначена и научная задача: «…тема «Пруст и русская литература» <…> позволяет выделить наиболее характерные особенности, присущие художественному мышлению на рубеже XIX-XX веков, дает возможность увидеть черты сходства и различия в литературном процессе стран Запада и России» (с. 6). Определяя специфику художественного мира Пруста, А. Таганов констатирует: «…самыми важными оказываются зачастую моменты и явления, которые были связаны с его личным существованием, пережиты им чувственно и составляют содержание его внутреннего бытия» (с. 7).

Вопреки традиционному представлению о том, что Пруст в эссе «Против Сент-Бева» отказывается следовать биографическому методу, Таганов тонко и ненавязчиво говорит о присутствии биографических моментов не как внешних опор для конструирования прустовских образов, но как сильных внутренних импульсов.

Известно, что первый том «Поисков утраченного времени» в 1913 году был недооценен даже таким искушенным критиком, как Андре Жид, который вернул книгу начинающего автора с уничижительной оценкой, сказав, что это не роман, а только мемуары светского дилетанта. Жид недооценил именно «внутреннее бытие» биографического опыта Пруста.

В поисках такого содержания А. Таганов обращается к русской теме в творчестве Пруста. Интерес Пруста к России, по мнению автора книги, «был обусловлен его собственными симпатиями — явлениями искусства, личными знакомствами и предпочтениями» (с. 6). На страницах «В поисках утраченного времени» «действуют <…> княгини Юрбелетьева и Щербатова, упоминаются реальные представители русской культурной и политической жизни: Бакст, Бородин, Гоголь, Мусоргский, Римский-Корсаков, Стравинский, Ленин и другие. Из событий исторического плана автор среди прочего вспоминает Октябрьскую революцию, убийство Распутина» (с. 7). Не обходя вниманием вымышленных персонажей русского происхождения, А. Таганов вместе с тем настаивает на том, что русская тема у Пруста воспринимается «через призму субъективного переживания» (с. 8).

Этот биографический, личностный момент в прозе Пруста автор связывает с общей традицией восприятия русской литературы во Франции — от Ж. де Сталь до авторов XX века. Вспомнив об особой притягательности загадочной славянской души, Пруст в итоге помещает ее «в тот художественный интертекст, который, по его мнению, наиболее точно выражает суть бытия» (с. 10).