Колонка главного редактора

Главный редактор журнала «Вопросы литературы» — Игорь Шайтанов обсуждает актуальные вопросы развития журнала, современной литературной критики и литературоведения.

Игорь Шайтанов - Литературный критик, эссеист, доктор филологических наук, профессор, главный научный сотрудник (Центр современных компаративных исследований, Институт филологии и истории, Российский государственный гуманитарный университет), ведущий научный сотрудник (Лаборатория историко-литературных исследований, Школа актуальных гуманитарных исследований, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ), Литературный Секретарь премии «Русский Букер» (1999–2019), главный редактор журнала «Вопросы литературы» (с 2009 года). Сфера интересов: историческая поэтика и компаративистика; русско-английские литературные связи; творчество Шекспира; проблемы современной культуры; современная русская литература. (voplit@mail.ru)
16.10.2020
Нам пишут много. Впрочем, если у «Вопросов литературы» и случались на рубеже двухтысячных проблемы с «портфелем», который бывал пуст, то этих проблем давно нет. А с нашим вступлением в Scopus (как нас и предупреждали) число желающих напечататься еще возросло. Сегодня у нас в работе № 1, 2021, а фактически собраны все три номера на первую половину будущего года с некоторым запасом и на вторую. Читать далее

Нам пишут много. Впрочем, если у «Вопросов литературы» и случались на рубеже двухтысячных проблемы с «портфелем», который бывал пуст, то этих проблем давно нет. А с нашим вступлением в Scopus (как нас и предупреждали) число желающих напечататься еще возросло. Сегодня у нас в работе № 1, 2021, а фактически собраны все три номера на первую половину будущего года с некоторым запасом и на вторую. Нарушить намеченную очередность мы можем лишь для чего-то очень актуального или дополняющего уже сложившиеся рубрики.

Боюсь, что в связи с недавним присоединением журнала к первой квартили Скопуса желающих напечататься будет еще больше. Количество, однако, совсем не напрямую переходит в качество: большая часть авторов, привлекаемых лишь желанием получить скопусовскую публикацию, остается без нее. Ориентироваться нужно на журнал, его формат и требования, которые всегда были и остаются достаточно высокими в плане как научном, так и литературном. Вот почему я решил еще раз и адресно рассказать тем, кто предполагает нам написать, о том, как это лучше и вернее сделать. Рассказать не формально — о формате и оформлении сносок, а по существу дела — что же мы ожидаем от получаемых материалов.

Стоит ли объяснять, что далеко не все присылаемое нам доходит до печати? Процедуры рецензирования от нас требуют, и мы ее неукоснительно придерживаемся. Рецензент-эксперт имеет право на 3 месяца. На такое ожидание автор должен рассчитывать, хотя мы и просим рецензентов — по возможности — читать быстрее. 

До рецензента материал проходит через редакционный присмотр, своего рода предварительное рецензирование. По сложившейся в последнее время практике ко мне, как главному редактору, поступает предварительно весь самотек за исключением тех материалов, которые отсеиваются при получении как не соответствующие тому, что в принципе печатают «Вопросы литературы, журнал критики и литературоведения»: стихотворных подборок, рассказов, повестей, пьес мы не печатаем. Что-то из общего потока, до меня дошедшего, я отметаю уже не по формальным, а по содержательным причинам (которые кратко объясняю автору); на что-то отвечаю сам с просьбой внести правку или дополнения до того, как материал пойдет к рецензенту, а что-то передаю с той же целью редактору соответствующего отдела.

Чего еще мы точно не печатаем? Глав из диссертаций, хотя иногда получаем. Присылают даже первую главу — с новизной, актуальностью и прочей диссертационной параферналией. 

Что мы печатаем?

Слыша подобный вопрос, я, как мантру, повторяю слова А. Н. Веселовского из его «Введения к исторической поэтике». Приведу их (сокращенно):

Во французских журналах по народной поэзии и старине есть привлекательная рубрика: Les Pourquoi? Почему?.. В истории литературы есть целый ряд таких «les pourquoi», которые когда-то ставили, на которые отвечали, и ответы еще существуют в переживании, как основа некоторых историко-литературных взглядов. Было бы полезно их пересмотреть, чтобы не очутиться в положении простолюдина, уверенного, что солнце вертится и играет на Иванов день. Полезно выставить и новые «les pourquoi», потому что неизведанного много, и оно часто идет за решенное, понятное само собою, как будто все мы условились хотя бы относительно, например того, что такое романтизм и классицизм, натурализм и реализм, что такое возрождение и т. п.

Такими вопросами я хотел бы заняться.

Такими «почему?» и мы в «Вопросах литературы» хотели бы заниматься, слыша их в отношении даже как будто бы установленных решений и понятий. В конце концов, эта вопросительность заложена в самом названии нашего журнала. Не будет ошибочно предположить, что по крайней мере в гуманитарной сфере вопросы — самое главное, в них — объективные открытия, поскольку ответы будут личной интерпретацией тех общих проблем, которые заключают в себе осознанные исследователем вопросы.

Вот почему если мы и принимаем материалы с названиями типа «О некоторых особенностях…», то лишь в том случае, если видим скрытую, не выявленную в них автором вопросительность проблемы. Тогда просим уточнить название и во всяком случае — акцентировать «les pourquoi». 

По крайней мере еще в одном методическом плане мы также следуем А. Н. Веселовскому — его осторожности в отношении обобщений и новых терминов. У него годы и годы уходили на то, чтобы обосновать и терминологически закрепить новую мысль. Памятно, что к центральному своему понятию «историческая поэтика» он шел более четверти века, вначале отвергнув «пиитики и риторики» как нечто оставшееся в прошлом. Подобного рода осторожность противоположна современной поспешности и представлению о том, что текст будет тем более научным, чем он плотнее насыщен терминами. Этой стилистической претензии на научность мы просим авторов избегать.

Просматриваю свои недавние формулировки отказа авторам:

— Предложенный редакции материал, начиная с названия, представляет собой слишком общий подход к огромной теме, без уточнения исследовательской проблемы или без того, чтобы дать новый комментарий к отдельным стихам…

— Рассмотрение христианских взглядов Ф. Достоевского столь многократно и глубоко предпринималось в науке, что работа на предложенный Вами сюжет возможна лишь в случае его конкретизации, полемики или принципиально нового взгляда…

— Статей с разбором отдельных стихотворений О. Мандельштама приходит так много, что мы принимаем к публикации лишь те, где прочтение текста открывает новый взгляд на общие проблемы биографии или поэтики…

По поводу компаративных статей главной претензией остается их произвольная гадательность, если предполагается исследование контактных связей, или отсутствие значительных выводов из типологического сопоставления. Нельзя забывать, что доказательство сходства — это лишь первый шаг компаративного исследования, а его главная цель — демонстрация и осознание культурного различия в сходном.

Мы просим авторов — это есть на сайте, — впервые обращаясь в «Вопросы литературы», представиться и предложить заявку, чтобы на этом уровне отношений мы могли скорректировать характер исследования. Есть авторы, в отношении которых сам рассказ о них и их творчестве — восполнение историко-литературной лакуны, но если речь идет об известных писателях и произведениях, то здесь «почему?» предполагается как мотивировка еще одного обращения. И, разумеется, обязательна осведомленность в том, что было уже сказано по тому или иному поводу. Это общее условие дополняется нашим требованием не только знать о предшественниках, напечатанных на страницах нашего журнала, но и откликнуться на них, продолжая или полемизируя, таким образом демонстрируя и преемственность, и позицию журнала. 

Мы не забываем о том, что «Вопросы литературы» — почтенное академическое издание по своему уровню и по формату, в котором мы соблюдаем предписываемые правила оформления; но мы также «журнал критики», то есть живого контакта с литературой. Это относится не только к писательскому слову в эссе или интервью, звучащему с наших страниц, но и к стилю литературоведческих статей, где каждый термин должен быть экономно употреблен и (о чем я уже сказал) содержательно обоснован, то есть должен быть убедительным и уместным. Не раз мне приходилось показывать автору, что если уменьшить терминологическую активность, то это пойдет на пользу материалу, который ничего не утратит содержательно, но, напротив, облегчит читателю путь к смыслу.

Думаю, что разговор на тему «Нам пишут…» и о том, как это лучше делать, должен быть продолжен. И я попрошу редакторов отделов присоединиться к нему с учетом своих проблем и журнальных жанров.

19.08.2020
Этот текст я пишу в Вологде, моем родном городе, где бываю несколько раз в году и обязательно провожу вторую половину лета. Карантин, к счастью, не нарушил этой традиции. По приезде всегда возникает участие в каких-то делах и проектах по части культуры. В этом году их не меньше, чем обычно, может быть, даже больше — насидевшись по домам, люди хотят общения, в котором культура востребована. Вот и я подключился. Читать далее

Этот текст я пишу в Вологде, моем родном городе, где бываю несколько раз в году и обязательно провожу вторую половину лета. Карантин, к счастью, не нарушил этой традиции. 

По приезде всегда возникает участие в каких-то делах и проектах по части культуры. В этом году их не меньше, чем обычно, может быть, даже больше — насидевшись по домам, люди хотят общения, в котором культура востребована. Вот и я подключился. 

Поговорил на местном телеканале с поэтессой и ведущей литературной программы «К слову» Марией Суворовой — о Батюшкове и о делах современных. Впрочем, Батюшков также оказался информационным поводом: местные энтузиасты установили, что надгробный памятник в Прилуцком монастыре стоит не на том месте, где захоронен поэт. Монастырь был десятилетиями закрыт, как военный объект, памятник падал, его поднимали, ставили «на глазок»… Теперь утверждают, что могила поэта — в нескольких метрах от памятника и над ней — огромный вяз, о чем тотчас же и последовало стихотворение Наты Сучковой «Батюшков лежит под вязом…» с заключительным приглашением в Вологду, открытый город:

Приезжайте, бога ради,
вот своим ключом открыта
Вологда, в ее оградке,
с Батюшковым на открытке.

«Оградка» – то ли вокруг вновь обретенной могилы, то ли отсылка к песенному «резному палисаду»? В Вологду приезжают много и многие. Сама ли она себя считает культурной столицей северо-запада, или так установилось (если Питер выступает в старшей роли — культурной столицы России)?

Но и помимо громких номинаций здесь немало чего происходит. Хотя бы уже ставшая традиционной «Плюсовая поэзия», ежегодно собираемая Натой Сучковой. На вопрос ко мне, кто сейчас наиболее интересен из вологодских писателей, я называю именно Нату. Почему? Об этом меня спросила во время беседы Мария Суворова, на что я ответил (процитирую близко к устному тексту): «Начинать хорошо слева, в авангардной, резкой манере отталкивания, но приходит момент, когда нужно прожить заново и оценить самого себя. Сегодня это очень мало кто хочет сделать — задуматься о себе и о том, «как быть писателем», по выражению Б. Эйхенбаума». Сегодня это — большая литературная проблема. И мне кажется, что в своих последних книгах Ната Сучкова (начинавшая в ранней юности как главный вологодский то ли авангардист, то ли постмодернист) ее рефлектирует.

С Батюшковым в качестве того, кто мог бы пригласить в Вологду, все сложнее. Он все время кому-то уступает дорогу. Это видно на присвоении имени областной библиотеке. В 1960-е Батюшков рассматривался, но уступил революционеру Бабушкину, чья огромная статуя больше не украшает библиотечный холл. А в нашем веке он снова рассматривался и опять проиграл — Василию Белову. Бог с ним, с присвоением имени, но почему музей Батюшкова закрыт? Почему «культурная столица» не ценит возможности сделать именно его своим культурным брендом, событийно привлекательным, по примеру пушкинского, блоковского, тютчевского и других поэтических праздников? Всегда напоминаю авторитетное мнение — Осипа Мандельштама: 

Наше мученье и наше богатство,  
Косноязычный, с собой он принес — 
Шум стихотворства и колокол братства 
И гармонический проливень слез.

Стихи Батюшкова — уникальное свидетельство о рождении стиля русской поэтической классики. Кто как не он позволил бы локальное сделать всеобщим, обжить «культурное гнездо» и открыть его для всеобщего интереса! 

Когда в «Вопросах литературы» мы начинали рубрику «Литературная карта», то мыслили ее в первую очередь как рассказ о литературе в «культурных гнездах». Термин принадлежит Н. Пиксанову, именно он сто лет назад в послереволюционной России заговорил о необходимости сохранять «культурные гнезда» и разрабатывал необходимую для этого методику. 

О сохранении культурной среды речь широко зашла и после наших революционных событий — в 1990-е. Однако рассказ о литературе в большинстве российских регионов, как мы поняли, идет по одному сценарию. Были Союзы писателей, которые потом раскололись где на два, где на три… Младшие ощутили себя невостребованными. Старшие охраняли свое исключительное право на получение прав и субсидий. Старшие не понимали и не ценили младших, младшие не ценили и не уважали старших. Так было вначале. Теперь пришло время младших (не всегда по возрасту, а тех, кто состоит в «альтернативных» СП) — тех, кто не бросил это дело или не уехал в столицы. В одном из ближайших номеров у нас будет статья о Смоленске.

Вологодская ситуация тем более похожа на смоленскую, что младшим противостояли не просто старшие, а «школа», представленная именами классиков советского времени: в Смоленске — Твардовским и Рыленковым, в Вологде — Беловым, Астафьевым и Рубцовым. Увы, те, кто выбрал продолжение, оказались эпигонами. В Вологде о старшей писательской организации вспоминают лишь по поводу очередного скандала, который они с озлоблением устраивают на оберегаемых ими границах. 

Впрочем, отношение к ним не распространяется на тех, кто основал «школу». Усилиями энтузиастов открыт мемориальный музей-квартира Василия Белова при Кирилло-Белозерском федеральном музее. Помимо музейных мероприятий проводится Беловская конференция — в этом октябре она пройдет в седьмой раз. Есть желание и предпринимаются усилия, чтобы расширить географию участников. Свидетельствую об этом, поскольку в этот приезд я сам принял участие в заседании оргкомитета, выразил готовность оказать поддержку «Вопросов литературы», но и не мог не сказать о том, что нужно рассчитывать на откровенный разговор, который будет трудным. Знаю это и по опыту журнала. Попытка заказать откровенную статью о Белове, даже тем, кто ценит его как писателя, не увенчивается успехом. Причина? Приведу пример. В 2003 году (№ 5) мы опубликовали статью Константина Азадовского «Переписка из двух углов». Ее главный герой — Виктор Астафьев, ценимый автором как писатель, резко опровергаемый в его идеологической позиции. Мы рассчитывали на отклик и на полемику. В кулуарах говорилось немало и разноречиво, но полемики не последовало. А без нее сейчас не обойтись, говоря о литературном прошлом и думая о том, как сегодня быть писателем.

При нынешнем состоянии культуры, не без остроумия определяемом словом «глокализация», невозможно писать ни современность, ни историю «культурных гнезд» как замкнутых анклавов — ни в пространстве, ни во времени. Беловские чтения в полной мере состоятся, если будут не только о прошлом, обсуждаемом в понятиях прошлого. Здесь есть повод поговорить о сегодняшнем и увидеть сегодняшними глазами. И одновременно с этим оценить, что происходит сейчас, кто они — новые писатели, разного возраста, приходящие к читателю разными путями и в совершенно разных жанрах. 

Прекрасно, что в Вологде пишется история ее современной литературы — и не где-нибудь, а в «Вестнике Вологодского государственного университета», где традиционными стали подборки материалов, статей, интервью о земляках-современниках. Их готовит профессор университета (знаток литературы английского Возрождения и постоянный автор нашего журнала) Людмила Егорова: о поэтессах, уже мной названных, о Татьяне Андреевой, пишущей для детей и собирающей приблизительно то, что у Белова названо «бухтинами», о поэте Андрее Таюшеве… В плане — собрать эти материалы в отдельную книгу. 

Не история, конечно, но обзор, очерк, эссе о современности литературы «культурных гнезд» — это то, что интересует и «Вопросы литературы».

04.06.2020
Предваряя предшествующий номер, я говорил о том, какой отклик последовал на наш преобразованный сайт. Мы пригласили помочь нам – подписываясь на наш журнал, помочь себе – читая его. Библиотеки откликнулись, поддержали. Откликнулись и читатели. За два месяца с нашего сайта куплено более двухсот статей за прежние годы, не считая номеров, приобретенных целиком. Ради чего куплен тот или иной номер, сказать трудно. Но такое количество статейных названий дает повод подумать о мотивах выбора – по именам ученых и критиков, по именам писателей, о которых были статьи, по проблемам. И кого же заказывали? Читать далее

Предваряя предшествующий номер, я говорил о том, какой отклик последовал на наш преобразованный сайт. Мы пригласили помочь нам – подписываясь на наш журнал, помочь себе – читая его. Библиотеки откликнулись, поддержали.

Откликнулись и читатели. За два месяца с нашего сайта куплено более двухсот статей за прежние годы, не считая номеров, приобретенных целиком. Ради чего куплен тот или иной номер, сказать трудно. Но такое количество статейных названий дает повод подумать о мотивах выбора – по именам ученых и критиков, по именам писателей, о которых были статьи, по проблемам. 

И кого же заказывали?

Я открыл первый аналитический обзор, который для меня делают по продажам, и открыл неудачно – Михаил Борисович Храпченко. Академик, многолетний советский идеолог и официальный теоретик. Сама по себе идеологическая политика в ее изменчивости – любопытный объект для анализа. Это уже история, и ее нужно знать. Так я и подумал, мотивируя выбор, но тут нам в журнал приходит новая статья, предлагаемая для публикации, где в качестве острой теоретической приправы (без которой, конечно, не войдешь в приличный журнал) не Барт с Дерридой, а Храпченко с – не к ночи будь помянутым – Владимиром Родионовичем Щербиной. Тоже – наш автор. О его приходах в редакцию долго вспоминали: является начальственно, но попросту, с кипой машинописных листков в авоське, отдает редактору с неизменными словами: «Если обрезки будут, отдайте – пригодятся».

«Вопросы литературы» не могли не отражать официальную позицию. Главное состояло в том, насколько возможно было отразить неофициальную, какой она могла быть. В советские времена всегда были деятели культуры, способные дойти до грани дозволенного и в меру сил раздвинуть эти грани. Надо сказать, что пространство, отвоеванное у цензуры в 1970–1980-х, еще до перестройки, было уже вполне представительным и открытым для разговора. Многое тогда зависело от того, как подать недавно запретное, чтобы не спугнуть цензора. 

Последуем за покупаемыми статьями в хронологическом порядке. Третий год существования журнала – 1960-й – тяжеловесы: академик Виноградов, «К спорам о слове и образе», С. Машинский «О мемуарно-автобиографическом жанре». И то и другое при любой идеологической погоде достойно и библиографического списка, и прочтения.

В следующем году обращает на себя внимание статья «Гибель сатирика». Кто же этот несчастный, кому так не повезло то ли в литературе, то ли в жизни? Олдос Хаксли. Автор – Петр Палиевский. Этот автор – отдельный сюжет. Я проверил на молодых коллегах – уже не помнят. Sic transit… А фигура была с флером таинственности, обросшая слухами: серый кардинал русофильского движения (чуть ли на эту роль не откомандированный КГБ), интеллектуал, любитель и знаток англоязычной литературы, умен, хорошо пишет, но очень редко, поскольку ленив, барин, сибарит. Раз ему можно о Хаксли, значит, разрешили, хотя бы упоминание, но, конечно, в контексте осуждения, поэтому и «гибель сатирика». 

В контексте осуждения, а то и обличения тогда входили в упоминание многие имена и явления, прежде запретные до неупоминаемости.

В том же году в рубрике «Как мы пишем» – Константин Симонов. «Вопли» всегда не только писали о писателях, но и предоставляли им слово. Десятки прошли по страницам журнала, советские и зарубежные. Преимущественно «прогрессивных» взглядов, а потом уже и не только они. Особенно любимые – писатели ГДР: они с одной стороны – свои, но уже – глубоко европейские: Бехер, Анна Зегерс… Бехер в начале 1960-х представлен статьей Романа Михайловича Самарина (о нем начать – отдельный разговор) «Бехер в борьбе против модернизма» – и знаменитой собственной статьей «Философия сонета». Она открывается поэтическим девизом: «О, научись думать сердцем / И научись чувствовать разумом». Общее место? Наверное, я в свое время так бы и подумал, но сейчас, закончив новое издание шекспировских сонетов, я бы сказал, что это общее место – очень точное объяснение новизны и трехсотлетнего доминирования сонета в эпоху Ренессанса. Так что понимаю человека, купившего и статью Самарина, и статью Бехера.

Кто бы в 1966 году мог написать статью «Голоса негритянской революции»: «А сегодня идет революционная борьба, в которую втянуты сотни тысяч людей… В Америке сейчас не говорят: «расовая проблема», – говорят просто: «Проблема». Потому что она – первоочередная»? Конечно, проблема эта и сегодня – проблема, но как-то сказано – голосом мировой революции. Ивашева? Этот идеолог от литературы как раз в эти годы совмещала наставление английских писателей на путь соцреализма с африканскими делами. В неофициальном гимне филфака МГУ, «под Бернса», об этом сказано: «…в Европе дряхлой и глухой <…> нет плюсов», и какого-то «рвения полна, / Теперь насилует она / зулусов, брат, зулусов». О Самарине там же пелось: «И лишь всегда велеречив, / Шекспира с Драйзером случив, / Самарин, брат, Самарин».

Нет, не Ивашева отозвалась в этот раз идеям мировой революции, а Раиса Орлова! Пройдет немного лет, и она, один из самых ярких советских диссидентов, окажется в эмиграции вместе с мужем Львом Копелевым, принятые их другом Генрихом Бёллем.

Все двести статей не упомянешь. Каждое десятилетие даст свой оттенок. Но то, что упомянуто, проливает – пусть беглый! – свет на пространство, в котором жили «Вопросы литературы» и которое вбирали в себя. В нем не так-то просто делить на советских, несоветских, антисоветских… Разделять легче сегодня, теряя ощущение той среды и перспективы, от нее отделяющей.

Но я с интересом читал названия статей, выбранных для сегодняшнего прочтения. Что-то заставляет недоумевать – почему выбрали, а что-то понятно, почему заинтересовало: П. Гайденко (статья о Константине Леонтьеве-критике), Ю. Лотман (полемика о структурализме)… Знаменитая статья:  Ю. Щеглов, А. Жолковский, «Структурная поэтика – порождающая поэтика», и обратите внимание на дату – 1967! Чем, как вы думаете, открывается этот номер? Любой человек старшего поколения обязательно угадает: материалом «Навстречу 50-летию Октября».

Понятные имена и темы. Многое не утратило новизны, всё в то или иной мере не потеряло интереса. Но и для меня случились сюрпризы: «Лебедев и племянник Рамо» (1974, № 7). Какая неожиданная компаративная тема – Достоевский и Дидро. И автор – Валерий Яковлевич Кирпотин, человек-эпоха, патриарх советской литературы, один из создателей союза писателей, во многое вовлечен, во многом замечен, например в том, что положил начало важному эпизоду борьбы с космополитами – донес на покойного А. Н. Веселовского, но и сам не уберегся, пострадал. 

Журнал хранит идеи и раскрывает поразительный контекст их возникновения.

30.04.2020
Сегодня, кажется, слово и мысль могут быть только об одном: о том, с чем живем, – о коронавирусе. Это главный повод для беспокойства, для опасений и планов. В сегодняшней реальности громче всех звучит слово «выживание». Но у «Вопросов литературы» (впрочем, не только у нашего журнала) жизнь в форме выживания – это не сегодняшнее, а уже достаточно давнее и привычное. Мотив знакомый, но мы еще с прошлого года пытаемся исполнять его на новый лад, по крайней мере сменив тональность с «ой, как трудно, и ничего не получается» на «а если все-таки получится». Читать далее

Сегодня, кажется, слово и мысль могут быть только об одном: о том, с чем живем, – о коронавирусе. Это главный повод для беспокойства, для опасений и планов. В сегодняшней реальности громче всех звучит слово «выживание». Но у «Вопросов литературы» (впрочем, не только у нашего журнала) жизнь в форме выживания – это не сегодняшнее, а уже достаточно давнее и привычное. Мотив знакомый, но мы еще с прошлого года пытаемся исполнять его на новый лад, по крайней мере сменив тональность с «ой, как трудно, и ничего не получается» на «а если все-таки получится».

Получается – вслед затраченным усилиям. Довольно долго мы стучались в кабинеты и пытались обратить на себя внимание. Раз вы говорите, что нужна экспертная оценка, то где, как не у нас, решаются вопросы литературы и гуманитарного образования? Разве не мы традиционно, не претендуя на создание «учебников нового поколения» (уже не семь, а трижды семь лет ждем), фактически поставляли самый новый материал и для школьного учителя, и для университетского преподавателя?

Не достучались. Двери кабинетов плотно прикрыты. А если они и приоткрывались, то мы слышали, что начинание хорошее, но не для нашего кабинета. Не скрою, было обидно получать отказ. Ведь если бы дело и без нас делалось, и наши предложения были не ко двору… Так нет же. 

И вот решили искать пути без посредников. Такой путь есть – обновили сайт. Даже не обновили, а фактически запустили заново, не своими силами, а пригласив профессионалов (спасибо Минпечати – дали гранты!). Спасибо Юле Крыловой и Ане Ладошкиной – сайт запущен и доделывается. На него откликаются, нам пишут, или, по-теперешнему, – установлен feedback. Прежде всего откликнулись наши авторы и те, кто хотели бы быть авторами, не всегда зная, как это делать. Для них мы открыли школу писательского мастерства «Пишем на крыше», соорганизатором которой стал Национальный фонд поддержки правообладателей.

Когда бываем в других городах, неизменно заходим в разные библиотеки, особенно в научные областные и в университетские. Задаем вопрос: подписываетесь? Показывают полки с «Вопросами литературы», обрывающимися для кого два года назад, для кого пять, для кого десять. Не востребованы? Что вы, говорят, показывают потрепанные или заново переплетенные старые номера. Так в чем дело? Впрочем, ответ знаем, его все знают. Дарим то, что привезли с собой, – много благодарят. А вот если бы возобновить подписку?

Мы при своей финансовой малосостоятельности не перестаем заниматься благотворительной рассылкой, но это десятки экземпляров. Больше позволить себе не можем. Вот если бы получить целевую поддержку для библиотек, как бывало в не столь давние годы – от 500 до 1000 экземпляров! Было ведь несколько лет назад президентское распоряжение – журналы для библиотек. Но потом сказали, что виноваты сами библиотеки: дашь им деньги на журнал, а они не «Вопросы литературы», а «Playboy» выпишут. Так ли это?

Вот наш feedback последних дней. Из самых разных мест. Бабушкинская городская библиотека, Бурятия: «Просим включить в программу… Данное издание требуется широкому кругу читателей… а также преподавателям и учащимся Мысовской школы № 56, являющимся постоянными посетителями…» И просьба – пришлите «журналы последних трех лет выпуска».

Вологодская областная научная библиотека: помогите решить вопрос «с безвозмездным получением новых выпусков журнала…». Были подписчиками до 2010 года.

Из Златоуста – «Централизованная библиотечная система…»: «…издание требуется широкому кругу читателей…» «Библиотечная система» г. Заринска, Алтайский край: «Необходимость журнала ощутима… именно благодаря таким журналам, как «Вопросы литературы», библиотекари могут достойно выполнять одну из своих функциональных задач – интеллектуальное развитие современного общества…»

Что можно на это сказать? Мы готовы, но своими благотворительными пятью дюжинами экземпляров не очень преуспеем. Мы просто предлагаем поле для разумного и остро необходимого вложения средств. Понимаем, что средств не бывает слишком много, что есть в кабинетах и другие задачи, но поторопиться нужно, пока еще есть такая задача, как «интеллектуальное развитие современного общества», – и есть желающие ее выполнять.

27.02.2020
Прошедший 2019 год был для журнала годом перемен. Прежде всего они касались внешних условий нашего существования. Финансовое выживание в начале года не казалось делом вполне решенным. Должен признаться, что сказал тогда редакции: если к июню не наметится положительная тенденция, то сам собой встанет вопрос о прекращении издания. Читать далее

Прошедший 2019 год был для журнала годом перемен. Прежде всего они касались внешних условий нашего существования. Финансовое выживание в начале года не казалось делом вполне решенным. Должен признаться, что сказал тогда редакции: если к июню не наметится положительная тенденция, то сам собой встанет вопрос о прекращении издания.
Все разрешилось наилучшим образом: гранты и субсидии были получены, долги отданы. Этому способствовали и наши проекты, позволившие нам заявить свое присутствие в сфере образовательной деятельности, а заодно расширить подписку и распространение. Обо всем этом подробнее говорил в слове, предпосланном номеру 5, новый директор «Вопросов литературы» Игорь Дуардович. Он и стал мотором перемен.
Меняясь на внешнем поле, журнал не мог оставаться прежним, хотя «традиция» для нас не пустой звук. И здесь начали с изменения
облика – новый дизайн должен был стать обещанием большей внутренней динамики. Эти перемены, разумеется, труднее достижимы, так как в их осуществлении журнал в значительной мере зависим от состояния той области литературы, которую представляет – критики и литературоведения. На наших редакционных летучках при обсуждении номеров я чаще всего говорил, что оцениваю номер на «хорошо» (иногда с минусом), и то лишь учитывая исходные данные, с которыми мы работаем. Способствовать тому, чтобы поднять общий уровень филологической мысли, – в этом мы и видим нашу задачу. От нас зависит ее исполнение: сделать взвешенный номер, разнообразный, представляющий материалы в разных жанрах. Едва ли не впервые я был готов поставить «отлично» за наш последний номер 2019 года. Разумеется, относительно общего уровня…
Предваряющее тот номер слово главного редактора на сайте было озаглавлено «О литературной полемике». Это именно то, чего не хватает в научном пространстве, в том числе и на страницах нашего журнала. Нет, мы не собираемся «заказывать» скандал или даже печатать его. Не хватает критического осмысления того, что делается, когда критика служит откликом, реальной реакцией, демонстрирующей ценностный потенциал публикуемых работ в гораздо большей степени, чем наукометрия. Мы планируем полемику и представим «критику критики» в большем объеме, чем прежде. Без нее страдает литературная наука, разбежавшаяся по углам, где и идет процесс перекрестного опыления, то есть цитирования. Главное условие игры – не обращать внимания ни на кого, кроме своих, не растратить впустую на невесть кого ни одной ссылки. Зато своих радовать по поводу и без повода.
Цитирование без повода – еще одно свидетельство низкого уровня понимания. Не видят, что реально сделано, а сослаться нужно, находят, не разбирая смысла, общее место, и получается что-то вроде: как считает такой-то, Пушкин родился в 1799 году. Хотя кто знает, может быть, и это теперь – повод для напоминания?..
В процесс наукометрии мы активно вовлечены в прошлом году своим вступлением в Scopus. Признаюсь, что были опасения, не хлынет ли на нас поток диссертационных публикаций. Раньше особых проблем с редакционным портфелем у нас не было, но репутация «Воплей» служила достаточно надежным барьером от низкопробного самотека. Иногда он, вероятно, становился препятствием для людей достойных, но излишне про-фессионально скромных. Как мне однажды ответила преподавательница крупного университета на предложение прислать доклад в виде статьи, «страшно, ведь я всегда считала, что напечататься в «Воплях», а там можно и умирать».
Scopus проделал некоторые бреши в нашем репутационном барьере. Поток не хлынул, но сопроводительные письма с признанием, что нас случайно нашли в поиске скопусовских изданий, а потому присылают нам фрагмент диссертации, случаются. Фрагмент вырезают из текста диссертации по принципу – тот, что еще не напечатан. Недавно прислали из вводной части: новизна, актуальность и проч.
Что сказать о № 1? Он вышел в другом цвете. Оранжево-фиолетовый колорит сменили на зеленовато-синеватый. Человек, сведущий в том, что теперь носят, похвалил, сказав, что синий цвет – в моде. Так что здесь мы в тренде. Открывает номер Пушкин. Мы не отмечаем писательских юбилеев, но для первого (январского) и третьего (июньского) номеров всегда откладываем подборки о Пушкине.
В номере представлены восемь из наших традиционных рубрик: минувшее, настоящее, сравнительная поэтика и политический дискурс… В данном случае этот дискурс обращен в прошлое – «Окаянные дни» Ивана Бунина. В эту рубрику мы особенно настойчиво приглашаем авторов. Хотим видеть больше полемики, ищем авторов и оппонентов. И в меру сил предложим полемический дискурс в новом году.

24.12.2019
Существует ли сегодня литературная полемика? Или хотя бы полемика в более узком пространстве науки о литературе? Критики, конечно, переругиваются, ограничиваясь, как правило, не разговором, а окриком, разговора не предполагающим. Да и место им в основном не на журнальных страницах или даже не в электронных изданиях, а в безбрежных сетях интернета. Читать далее

Существует ли сегодня литературная полемика? Или хотя бы полемика в более узком пространстве науки о литературе? Критики, конечно, переругиваются, ограничиваясь, как правило, не разговором, а окриком, разговора не предполагающим. Да и место им в основном не на журнальных страницах или даже не в электронных изданиях, а в безбрежных сетях интернета. В полемике есть потребность («а поговорить?»).
Но сначала не о критике, а о делах академических. В свое время, придя в «Вопросы литературы», я считал, что прежде всего необходимо восстановить разговор, отрефлектировать происходящее, ведь столько всего было напечатано за 1990-е годы переведенного и отечественного! В то же время событийные публикации проходили столь же незамеченными, как и вопиющая безграмотность. Дефицит рефлексии и отсутствие экспертной оценки – в этих условиях научная мысль продолжает слепо метаться между остатками прежних идеологем и потоком сенсационно новых терминов, облетающих почти так же быстро, как они и появляются.

В общем, я начал предлагать специалистам сделать обзоры о том, каков уровень науки в их специальной сфере, как много было приобретено за прошедшие годы печатного бума. На мое предложение почти исключительно отвечали отказом. Мотивы не всегда формулировались с последней прямотой, но достаточно было однажды услышать наивно простодушное: «Вы хотите поссорить меня с коллегами!», – чтобы понять, что в подтексте немотивированных отказов лежало то же самое опасение


Об этой истории как об эмблематичной я вспоминаю всегда, когда сожалею об отсутствии литературной полемики. Неужели все так безнадежно, что кроме обиды коллегам и произнести нечего?
Я готов к ответному упреку в том, что и «Вопросы литературы» могли бы быть острее, что рецензии у нас, как и у всех, по преимуществу информационные, а в оценке – снисходительно доброжелательные. Возражу, что немало и других – если не впрямую критических, то объективно аналитических в отношении того, что в них разбирается. Об этом, во всяком случае, мы неизменно напоминаем авторам.

В «Вопросах литературы» мы в меру сил пытаемся противостоять полемическому молчанию и с готовностью озвучиваем реплики даже независимо от того, в какой мере они совпадают с позицией журнала. Она ведь тоже величина не постоянная и способна меняться в ходе разговора. Вот почему, к удивлению многих, мы печатаем статьи людей, между собой совершенно несогласных и порой недоумевающих: «Как же это я могу появляться на одних страницах с таким-то?» Ваш выбор – появляться или нет, ну а мы – если полагаем, что позиции аргументированы, а теории имеют практический смысл, – то печатаем очень разные, в каких-то случаях и противоположные мнения. Так, во всяком случае, мы трактуем понятие, которое когда-то Исайя Берлин в интервью на страницах нашего журнала («Вопросы Литературы», 2000, № 5) определил как один из своих вкладов в теорию либерализма. Основные линии противостояния пролегают не между безусловно плохим и безусловно хорошим, а представляют собой конфликт ценностей, которые «не всегда совместимы между собой, то есть им нередко приходится вступать друг с другом в конфликт».Это убеждение выдающегося теоретика либерализма очень мало совпадает с тем, что считается либерализмом в современной России, где те, кто полагает себя либералами, убеждены в наличии единственно ценностной точки зрения – их собственной, а про остальные… в лучшем случае можно и промолчать. Очень толерантная, диалогическая позиция.

И нам в «Вопросах литературы» с этим доводилось сталкиваться. Не раз я поправлял коллег у нас и за рубежом, которые благодарили за полемику между «Воплями» и «НЛО»: иначе, говорили в практическом смысле, нашим студентам не о чем было бы писать курсовые и дипломные работы на материале современной литературной жизни в России. Я поправлял, меняя предлог «между» на «с». «Между» предполагает две стороны разговора. Двух не было, была одна – «Вопросы литературы», не раз напоминавшие «НЛО», что они здесь не одни и их позиция (ими же метафорически обозначенная) «шатла», доставляющего ценности с просвещенного Запада на наш дикий брег, если и ценность, то не безусловная и не единственная. В ответ нам однажды отругнулись, но так как даже союзники указали «НЛО» на непристойность крикливой «горловой» критики, то и замолчали – прочно и навсегда. Говорят, что в сетях порой высказываются ругательно, но лучше бы воспользоваться другой площадкой для разговора, предполагающей иной тон и какие-никакие аргументы. Последним пострадавшим, кажется, был В. Тюпа со своим полемическим ответом («Вопросы Литературы», 2018, № 6) на статью в «НЛО».

Собственную полемику «Вопли» прекратили, поскольку все, что казалось насущным, уже сказано в 2000-х, а если перемены с «НЛО» и происходят, то они вне прямого нашего интереса: сохраняя верность своей аббревиатуре (но не ее первоначальной расшифровке), «НЛО» давно превратилось в НЕ-литературное (или даже анти-литературное) обозрение. В этом своем направлении журнал делает вклад, который теперь нам кажется менее подрывным для состояния литературы и филологии, чем это было в более смутные времена. Полемика, конечно, может состояться и по частному поводу, а в литературе вплоть до отдельно взятого слова или факта. И это важно. Но все-таки основные разногласия возникают по принципиальным поводам. «НЛО» было для нас знаком определенного направления в литературной теории и «практике», как назвался у них раздел, где печатали образцы того, что они поддерживали и пиарили. По поводу пиара у меня тогда были самые главные возражения

Существовать может всё, и все имеют право высказаться. Далеко необязательно на всё, что не по вкусу, откликаться полемическим несогласием. Для него должен быть дополнительный повод. Ведь угасли в современной литературной ситуации разногласия позднего советского времени. «Новый мир» и «Наш современник» еще есть, но какой между ними возможен теперь спор? Нет самой линии противостояния. Но и там, где она есть, самой распространенной полемической фигурой сегодня служит прием умолчания.
Споры возникают в пространстве взаимной заинтересованности. А высказываться в критике, стихах и прозе имеет право каждый… Вот если в этом у кого-то возникает сомнение, то стоит сказать, стоит ответить. По сути дела, в этом и был основной повод для нашей полемики с «НЛО» и с воплощающими их «практику» в жизнь жителями «Вавилона», уже давно занявшимися воздухоплаванием. Ну и пусть думают, что парят… Но они при этом полагают, что это – их исключительная привилегия, а остальные рождены не летать, а… Далее по Горькому. Его же афоризмом (чуть переиначенным) они руководствуются и в своих полемических суждениях: «Если враг издается, его уничтожают». Отсюда тон их «горловой» критики

Мое слово к заключительному номеру 2019 года получилось одновременно историко-литературным комментарием к девятому выпуску «Легкой кавалерии», к той полемике, что там обсуждается. Одновременно этим «Словом» я предваряю полемическую рубрику в номерах будущего года, в том числе о том, почему хамят и о чем умалчивают. «Вопросы литературы» теперь существуют в нескольких пространствах, но это один журнал на разных платформах, и происходящее на них, хотя и на разных скоростях, с разной степенью актуальной реакции, должно быть подчинено единству замысла.

Новогоднее пожелание нашим авторам: «Давайте не соглашаться!» Давайте не соглашаться – и делать это с достоинством. В общем, пусть Новый год будет годом откровенного разговора. И пусть остается в прошлом не литература, а шутка в ее сторону: «За литературу. Не чокаясь.

Четвертый номер журнала традиционно появляется к началу учебного года – к 1 сентября. Мы это событие никогда не отмечаем, не планируем какого-то дидактического спецвыпуска, может быть потому, что сам по себе журнал в значительной мере – образовательный проект. Университетская среда – наш целевой читатель. Разумеется, мы имеем в виду и носителей фундаментального научного знания в исследовательских институтах, и школьного учителя… Да и старшекласснику найдется, что с пользой (и с доступным пониманием) прочесть на наших страницах. Напомню в этой связи нашу установку, которую мы излагаем всякий раз тому, кто впервые становится нашим автором.

Журнал «Вопросы литературы» – один из старейших научных журналов в гуманитарной сфере на русском языке. Один из самых авторитетных. И нам не раз приходится слышать в пространстве России и за ее пределами – самый авторитетный, хотя у этого мнения, разумеется, есть противники. Противники не только журнала, а той позиции, которую журнал занимает, не спеша в погоне за научной модой, рекомендуя авторам не торопиться переходить на «птичий язык» сменяющих друг друга жаргонов-дискурсов. Мы напоминаем авторам о том, что значится на нашей обложке: «журнал критики и литературоведения», то есть журнал о литературе, но в то же время – не покидающий литературного пространства, предполагающий не снижение уровня научной мысли, а умение подать ее интересно для широкого филологического круга. Этим в значительной мере определяется, подходит для нас материал или нет.

И речь в данном случае идет не столько об умении популяризировать – предполагаем профессионально заинтересованную аудиторию, – сколько о продуманности мысли, ее доказательности и ее открытой перспективе, сколь бы специальным ни был предмет конкретного исследования. Это требование можно сформулировать как необходимость перепроверки и обновления контекста. Разумеется, это не исключает работ, углубляющихся в текст, прямо предназначенных для нашей рубрики «Над строками одного произведения». Однако топтание на тексте порой становится однообразным, в обсуждении подробностей не открывая перспективы нового прочтения. Вплоть до того, что нам на время приходится объявить о закрытии темы, как было, например, когда мы отказались рассматривать текстуальные разборы отдельных стихотворений Мандельштама. Разумеется, если бы мы получили что-то поднимающееся над уровнем общего потока, то место бы нашлось. Исследовательская мысль иногда зацикливается, снует в тематической колее. Уже хочется объявить подобный отказ от философско-христианских интерпретаций романов Достоевского или анализа мотивов игры в романах Набокова…

Тематические повторы – это не то же самое, что постоянство в обращении к творчеству великих писателей. Пушкин и Шекспир – наши постоянные собеседники. О Пушкине (даже вразрез с нашим правилом – не отмечать юбилеев: исключение лишь для самых громких) традиционно в журнале появлялись январские и июньские подборки (№ 1 и № 3). В прошлом № 3 в такой подборке было три материала. Два можно отнести к уточнению контекста: о лексическом комплексе «хандра» и о традиционных ошибках в понимании пушкинского языка (что имеется в виду, когда герои говорят о «запертой» двери?); один материал – к расширению интеллектуального контекста: «метафизика» И. Канта и ее присутствие в «Капитанской дочке».

Я начал с того, что к 1 сентября мы не готовим спецвыпуска, и, быть может, наш № 4 в этом году даже менее показателен, чем иные номера. Однако и в нем речь идет о «программных» (в школьном значении слова) произведениях: из какой литературной традиции появилась в «Отцах и детях» нигилистка Евдоксия Кукшина; горьковские старики и ряд таких понятий, как суд, вера и жизнь… И освещение литературной современности в прозе и поэзии. Открывает номер статья о перекличках эпох: Игорь Дедков читает Владимира Короленко, школа политического опыта.

Признаюсь, когда от вузовского преподавателя приходится слышать, что он не является нашим подписчиком или читателем, то хочу надеяться, что он в состоянии сам освоить и продумать тот материал современности, который предлагают «Вопросы литературы». Всегда ли надежды оправдываются, вот чего боюсь. Или его студенты все еще мучительно осмысляют различие «консервативного» и «революционного» романтизма, проводят hard and fast lines между литературными методами?

«Вопросы литературы» – образовательный проект. Мы это не раз пытались довести до сознания обитателей кабинетов, где вершат судьбы просвещения: помогите журналу в его нелегком выживании, помогая преподавателю и студенту получить доступ к журналу… Мы предлагали свои услуги в качестве экспертного сообщества, способного решить, действительно ли тот или иной учебник является шедевром «нового поколения». Однако чиновные просветители обычно предпочитают обходиться собственными силами или рассчитывать на тех, чье мнение им известно заранее.

30.06.2019
Обзоры романов, написанных победителями-финалистами премии «Русский Букер», стали традицией в «ВЛ» Читать далее

В начале третьего номера стоит статья Олега Кудрина «И вновь история. Но теперь hardcore. Шорт-лист «Русского Букера» – 2017″. Такого рода обзоры романов, написанных победителями-финалистами премии «Русский Букер», стали традицией в «ВЛ». Последние годы их автором был Кудрин. В силу моей позиции в премии, где я 20 лет прослужил литературным секретарем, «Вопросы литературы» имели привилегированный доступ к информации и информационно сопровождали премию. Именно в «ВЛ» печатались сокращенные стенограммы ежегодных букеровских конференций и другие материалы по букеровским авторам.

Так что статья в № 3 – продолжение традиции. Но почему так поздно, спустя два года? Статья Кудрина пришла ровно год назад, вскоре была готова к печати, но мы ее придерживали, поскольку не знали, что сказать о премии – жива или умерла? 2018-й год был пропущен, теперь пропущен и 2019-й… Если существование еще продолжалось, то лишь потому, что в фонде премии сохранялись небольшие средства, оставленные предшествующими спонсорами, которыми можно было оплачивать офис и поддерживать жизнедеятельность. Теперь эти средства кончились…

Все это время новостные агентства продолжали позванивать, ожидая сведений, так сказать, не преставилась ли купчиха Трюхина? Постоянно звучали сочувствующие голоса с сожалением о том, что место «Букера» останется пустым. Об этом говорили не только те, кто обычно соглашались с выбором «Букера», но и те, кто чаще бывали его противниками.

Есть, конечно, и убежденные ненавистники с самых разных концов литературного спектра – и «патриоты», и совсем-не-патриоты, правые и левые, архаисты и новаторы… «Букер» – первая в новой России независимая премия, так что за независимость мнения нужно платить, точнее – расплачиваться. Это нормально для премии. Хотя надо сказать, что изначально «независимость» Букера означала нечто простое – независимость выбора от мнения спонсора. Заверяю, что ни один спонсор никогда не пытался влиять на мнение букеровского жюри (его ротация происходит ежегодно и полностью). Впрочем, едва ли этому поверят те, кто верить не хочет. К вкусовым литературным претензиям в последнее время добавились финансовые подозрения: мол, в чьих карманах оседали столь значительные суммы? Не волнуйтесь, «Букер» не вызывал подозрений ни у искушенных в бизнесе спонсоров, ни у иных проверяющих органов, а проверяли и под микроскопом.

С начала мая силу набирают упреки идеологические. Повод подала питерская писательница Елена Чижова статьей о блокаде Ленинграда в швейцарской газете. При чем здесь «Букер»? При том, что Чижова – лауреат премии наряду с 25 другими писателями. Видимо, теперь премия несет ответственность за каждый шаг, сделанный лауреатом, финалистами, участниками, членами жюри… Кем еще?

Вероятно, я как литературный секретарь премии также и более других ответственен. Мне задают вопрос: будет ли «Букер» «отвечать» (слово в данном случае уместно понимать в двух смыслах)? Или даже категорично советуют, что надо ответить, поскольку – и это сущая правда – подозрения, превращающие премию в «иностранного агента» (не формально, а по сути), оскорбительны для литературы, для литераторов – 150 лауреатов и финалистов премии. Сколько было участников? Никто не подсчитывал, но далеко за тысячу. И теперь мнение или поступок каждого будут заноситься на счет Букеровской премии? Какой-то бред круговой поруки. Одно дело, пока литераторы, обиженные неполучением премии, рассуждают о ее дурных интенциях, и совсем другое, когда эти обвинения начинают звучать не с желтоватых страниц, а чуть ли не с первых каналов телевидения. Мне вспоминается недавняя книга о Чернышевском, написанная Владимиром Кантором (он рассказывал о ней и на наших страницах), где один из важных мотивов – как российская власть умеет не находить, а именно создавать себе врагов буквально на ровном месте.

Что с Чижовой? Мы давние знакомые с Еленой Семеновной – до того, как она стала известной писательницей. Нас связывает дружба и многие споры (иногда выплескивавшиеся в публичное пространство, как это было по поводу романа Маргариты Хемлин «Дознаватель» – следует ли его понимать как идеологический роман: «Вопросы литературы», 2017, № 1). Сейчас мне не хотелось бы продолжать спор. Почему? Когда появилось «Философическое письмо» Чаадаева, Пушкин набросал (по-французски) полемический ответ, где, в частности, были ставшие знаменитыми слова: «…я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя <…> но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал» (19.10.1836). Письмо не было отправлено ввиду известных событий, что последовали за публикацией чаадаевского письма.

К месту и еще одно пушкинское письмо, написанное почти десятилетием ранее (к тогда в высшей степени либеральному другу) князю Петру Андреевичу Вяземскому: «Мы в отношениях с иностранцами не имеем ни гордости, ни стыда <…> Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног, но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство» (27.05.1826).

Всего лишь частное мнение. Мнение Пушкина. И никто с ним не обязан соглашаться.

А что «Букер»? До самого последнего момента шли переговоры, возможные спонсоры выказывали заинтересованность, переговоры порой заходили достаточно далеко, но – срывались. В силу разных причин: кто-то был готов начать финансирование тотчас же, но если будет дано влиять на премию, изменить под себя ее формат, перенести ее события в другой город (например, в Сочи); у кого-то именно сейчас кончились деньги, но на следующий год… Причины были разные, итог один: НАЧАТ ПРОЦЕСС ЗАКРЫТИЯ ФОНДА «РУССКИЙ БУКЕР» И ПРЕКРАЩЕНИЯ ПРЕМИИ. Это последняя информация, которой ждали новостные агентства.

Знаю, что для большинства читающих современные русские романы это грустная весть. Кто-то порадуется, а порадовавшись, быть может, пожалеет, что больше не на кого будет кивать за «упадок» российского романа и «злокозненные» акции.

Да, относительно акций: только что был продолжен букеровский проект по переводу российских романов на английский язык: в международном издательстве «Глагослав» вышел роман петрозаводского писателя Дмитрия Новикова «Голомяное пламя». Это третий переведенный роман (до этого были «Дознаватель» Маргариты Хемлин и «Ключ» Натальи Громовой) и последний, которым «Русский Букер» «подрывал» культуру – не то русскую, не то английскую?

01.05.2019
В начале апреля нас известили о том, что журнал «Вопросы литературы» получил одобрение для включения в информационную и библиографическую базу данных – Scopus. Читать далее

В начале апреля нас известили о том, что журнал «Вопросы литературы» получил одобрение для включения в информационную и библиографическую базу данных – Scopus. Мы рады уведомить о свершившемся факте наших авторов и поздравить их с тем, что их отчеты о публикациях приобретают теперь дополнительный вес.

Мы благодарны всем, кто нас инструктировал относительно правил оформления журнала, кто помогал соответствовать этим правилам, поскольку сомнений в том, что старейший филологический журнал России имеет это право и должен получить формальное признание, ни у кого, кажется, не было. Но мы не сразу получили одобрение и далеко не сразу начали пытаться его получить. «Вопросы литературы» даже в нашу отечественную систему «ваковских» журналов входили пару лет под звездочкой как журнал, «не выполняющий формальных требований». Отечественные чиновники не решились тогда нас исключить – слишком высока репутация «Воплей».

А мы отнюдь не капризничали, не выполняя некоторые формальности. Просто за 60-летнюю историю у журнала сложилась традиция. Есть свое лицо с весьма необщим выражением и даже – уникальным. На нашей обложке значится: «журнал критики и литературоведения». Иначе говоря, – литературы и науки о литературе. Не уверен, есть ли где-то еще подобные издания. В лучшие времена тираж журнала превышал 30 тысяч! Его читали не только филологи: он был знаком высоколобой интеллигентности и, конечно, безусловного профессионализма. В «Воплях» не только появлялись статьи о ведущих современных писателях, отечественных и зарубежных, но и сами писатели – с интервью, со статьями. Перечислять – назвать едва ли не всех российских писателей второй половины ХХ века и многих мировых классиков – с отрывками из их книг в жанре non-fiction, интервью, иногда данными специально для «Вопросов литературы».

Научный журнал легче формализуется. Литературный же в наряде разнообразных метаданных начинает выглядеть по меньшей мере странно. Мы долго обживались в кругу предписанных странностей. Но поняли, что ради авторов должны это сделать, и теперь рады, что сделали. Однако от целого ряда своих литературных принципов и правил мы отступать не собираемся, не уходим из литературы.

Это относится прежде всего к тому, как мы относимся к авторам и их текстам. Времена трудные, но мы пытаемся сохранить литературную традицию, в том числе и в формальном выражении – платим гонорары. Пусть мизерные, пусть только за часть материалов – за заказные статьи и рецензии (те, что мы сами заказываем)… И все-таки мы это делаем, отказываясь от, увы, ставшей теперь слишком распространенной практики – чтобы платили нам, хотя порой авторы предлагают за публикацию соблазнительные суммы (в не малой мере я говорю об этом сейчас при вхождении в Scopus, чтобы не предлагали, – не берем) и посещает соблазн: конечно, мы не можем напечатать то, что нам предъявили, но что если переписать? Ведь порой мы проводим с авторами, особенно молодыми, настоящую литературную школу в работе над текстом. Литературная традиция, присущая в самой большой степени литературным журналам. Это одна из причин, почему об их постепенном уходе со сцены стоит пожалеть.

В денежном вопросе (несмотря на незначительность сумм) есть важная принципиальность не только продолжения, но и противостояния. Противостояния современным практикам, которые выражаются уже в очень серьезных суммах. Только что «Новая газета» (от 20.04.2019) откликнулась на печатание за деньги актуальной статьей – «Пиши, Емеля»: государственный «ущерб от такой деятельности дата-отдел «Новой газеты» оценивает в полмиллиарда рублей за последние шесть лет». Финансовый ущерб – это печально, и сумма немалая. Но в каких деньгах оценить научный ущерб? Профанацию деятельности по производству публикаций? Университет требует (и платит) – работник поставляет. И никакая от случая к случаю экспертиза не угонится за этим процессом.

Нужно повысить индекс цитируемости – никаких проблем. Работает система перекрестного опыления, и вот уже с изумлением видишь, как в иерархии самых цитируемых в первом ряду – плечом к плечу с классиками нашей филологии – приютились смутно знакомые (если не печально известные) имена.

Ни для кого не секрет, что формальными предписаниями поток халтуры не остановишь и качество не повысишь. А как еще бороться? Чиновники от науки, даже если их намерения самые чистые и благородные, иных путей, кроме формальных, не ведают: ударим количеством цитирований по научному невежеству! Не получается. Научный невежда, как правило, куда искуснее в преодолении формальностей, чем подлинный ученый. Он и обойдет, и проплатит, и найдет выход. Чтобы закончить о меркантильном, я полагаю, что практика печатания статей с гонорарами не автору, а издателю в принципе порочна, хотя она сегодня и мировая. А вот с книгами вопрос более сложный. Без оплаты типографских расходов, боюсь, многие авторы не дождутся книг. Ведь сегодня без статей, по одним книгам, невозможно ни защититься, ни отчитаться. Пусть статьи будут главным критерием новизны и научности, а книги – подтверждением исполненной исследовательской работы.

И еще об авторах, о наших с ними отношениях. «Вопросы литературы» как были строги к получаемым материалам, такими и останутся. Здесь тоже дает о себе знать различие журнала только научного и литературно-критического. Даже после того, как статья отвергнута рецензентом, мы можем продолжить (и продолжаем) работу с автором, если проблема или материал, на котором она поставлена, нам кажутся интересными. Мы по-прежнему рады появлению новых имен, приходу молодых исследователей. Жанровый диапазон остается шире академического. Почему не эссе? Почему не заявить свой взгляд на проблему, предваряя ее разработку, соотнесение с тем, что уже сделано, выполненное с необходимой степенью библиографической «фундированности»?

Мы хотели бы видеть больше полемики, в том числе и со статьями, которые появились на наших страницах. Мы хотели бы видеть более проницательным наш «Книжный разворот» – отдел рецензий…

Так мы, во всяком случае, понимаем наше участие в экспертной оценке, поскольку без самоорганизации научной среды, ее готовности к честной самооценке никакая система научной экспертизы не сработает, оставляя с вопросом: «А судьи кто?»

Предполагаем, что мы сами, и лишь тогда будет смысл в индексах и рейтингах.

Новая обложка (и новый формат) № 1, 2019 – знак обновления, который мы хотели бы поставить, открывая 63-й год существования журнала «Вопросы литературы». Возраст для журнала почтенный, дающий право настаивать на верности традиции. Мы это всегда и делаем, отнюдь не забывая, что традиция была разной: здесь печатались М. Бахтин, Д. Лихачев, Л. Пинский и немало других ныне классических имен. Печатались и статьи, вполне отвечавшие идеологическому духу советского времени. Что было, то было – это история. А мы живем в момент глобального обновления, касающегося даже не мировой литературы, а мировой истории (не случайно мы заговорили об этом в последнем номере предшествующего года и надеемся продолжить этот ставший очень острым разговор).

Все время слышим слова о желании обновить мышление, поменять систему, провести реформу, создать учебники XXI века… Хочется многого, удается много меньше. «Вопросы литературы» и на своих страницах, и на своем сайте не раз выступали в качестве экспертного сообщества, которым является и наша редколлегия, включающая известных ученых. Увы, теперь мы уже не скажем, как десять лет назад, что в ее составе – легенды российского литературоведения: из легенд остался один Юрий Владимирович Манн, но теперешнее зрелое поколения ученых достойно представлено и в редколлегии, и в авторском составе журнала.

Впрочем, это сказано не для того, чтобы нас похвалили, а лишь в качестве пояснения к тому, почему мы заявляем о своем экспертном праве, не считая мнение, звучащее со страниц ВЛ, единственно верным. И на наших страницах мнения нередко расходятся – с разных точек зрения. Пусть мотивировки будут профессиональными и позиции обоснованными, а в остальном журнал не случайно называется «Вопросы…». Когда-то Александр Николаевич Веселовский, предваряя свою «Историческую поэтику», так поставил исследовательскую задачу:

Во французских журналах по народной поэзии и старине есть привлекательная рубрика: Les Pourquoi? Почему? С такими вопросами пристают к вам дети, их ставил себе человек на простейших стадиях развития, ставил и давал на них внешний, иногда фантастический ответ, успокаивавший его своей определенностью.

В истории литературы есть целый ряд таких «les pourquoi», которые когда-то ставили, на которые отвечали, и ответы еще существуют в переживании, как основа некоторых историко-литературных взглядов. Было бы полезно их пересмотреть. Полезно выставить и новые «les pourquoi», потому что неизведанного много, и оно часто идет за решенное, понятное само собою, как будто все мы условились хотя бы относительно, например, того, что такое романтизм и классицизм, натурализм и реализм, что такое возрождение и т. п.

Такими вопросами я хотел бы заняться.

Такие вопросы подразумевает название нашего журнала.

Вопросы меняются, но принцип остается тем же. Без вопроса нет исследовательского сюжета. Простая мысль? Но опыт работы в научном журнале убеждает в том, что при всей своей простоте эта мысль не так часто вспоминается. Пытаются давать ответы, не задав вопроса. А в гуманитарной сфере вопросы особенно важны, даже важнее ответов, поскольку в ответе – ваша интерпретация, а в вопросе, если он верно найден, – объективная проблема, ждущая осмысления. Не случайно вопросы бывают вечными, а ответы? Едва ли. Во всяком случае, много реже. Все требует обновления, особенно в наше стремительное время, когда само слово «новый» начинает восприниматься как знак безусловного достоинства, не требуя понимания того, что на что поменяли. Отсюда немало разочарований, постигших за последние десятилетия в том числе и гуманитарное знание.

Если говорить о хронических просчетах современного мышления, то это – обрыв мысли с претензией на то, что ранее тут ничего не стояло, никого не было и что сказанное – безусловное открытие, ранее не приходившее в голову… А если под другим названием? Предположим, что мы живем в эпоху глобализации, а разве все случилось только сейчас и с нами, разве мысль о всемирности, пусть в других исторических обстоятельствах, никого не посещала? Разве за 200 лет до глобализации не заговорили о принципиально новой эпохе – всемирности? Другое? Да, но самым непосредственным образом предваряющее то, что имеем сегодня, с теми же проблемами, начиная с того, как соотнести эту новую всемирность с понятием национальности, национальной истории и культуры. Можно, конечно, объявить «нацию» ложным конструктом, сокрушенным мультикультурностью? Это очень современное решение. Но «конструкт» уж слишком явно стучится в окно, в которое и проникает, если его не пускают иным способом пересечь границы.

Так что одна из важнейших проблем, которую мы обсуждаем на наших страницах, – каким образом в новом продуктивно присутствует или должно бы присутствовать старое. Пусть об этом напоминает и новая обложка, даже шрифт которой отсылает к тому, что читатели привыкли видеть, беря журнал в руки.

Что у нас в первом номере под новой обложкой? Мы не формировали его иначе, чем обычно, это текущий номер. В нем – наши постоянные авторы, лауреаты наших ежегодных премий, и новые имена. Всё ли нам в равной мере нравится в этом и в других номерах? О новой обложке мы ведь тоже немало спорили – были и другие варианты. А журнал зависит от авторов, от уровня профессиональной мысли, которой поддержан. У него разные достоинства и недостатки в разных жанрах. Мы работаем с текстами и удовлетворены, когда результат этой работы отмечен профессионализмом и новизной.