1. «События литературы» очевидным образом – лишь реакция на общий «ход вещей». Сетовать же на это – все равно, что противиться ходу времени: очевидно, что бесполезно, и уж точно – малопродуктивно.
То, что печалит безусловно – уходят старшие товарищи, список потерь последних лет изрядный.
По большей части стали историей литературные фестивали.
Закрылись какие-то важные лично для меня проекты: журнал поэзии «Арион», издательство «Воймега».
Еще из того, что печалит, хотя, наверно, и не сказать, что сильно удивляет: очень хрупок оказался привычный мир «литературной тусовки». Ушли фестивали и большие общие встречи, закрылись возможности привычных социальных сетей – и все, нет никой среды-то, как оказалось! Как ни крути, все это нам, «провинциалам», помогало не чувствовать себя на периферии. В какой-то момент, казалось, совершенно стерлись физические расстояния, появилось ощущение того, что неважно, сидишь ты в Москве, Вологде или в Нью-Йорке: мгновенный доступ к тому, что только что написано коллегами, или же обратное – мгновенная реакция на то, что только что написано тобой, воспринимались как должное и позволяли чувствовать себя «в процессе». Ушло? Ушло. Ну, что ж, видимо, наступило время не мгновенного отклика, а какой-то осмысленной работы. Снова вернулось понятие подборки, книги, не просто текста «с пылу с жару».
2. Не скажу, что мне чего-то не хватает, и я готова делать заказы. О чем? Да так ли важно? Первично все же – не о чем, а как. Вот тут бывает сложно. Стихов хороших всегда мало – их больше хочется, но это – штучная материя. Не каждый день и даже год рождаются шедевры.
3. Чтобы сегодня адекватно широкой публике объяснить что-то про современного писателя, надо снимать хороший честный сериал. Серьезно! Иначе никак не объяснить, наверно.
Уж по крайней мере рассказывать точно не через расхожие штампы и общие представления о поэтах и поэзии, какие-то «стихоклипы» или графоманские «литературно-музыкальные композиции», где поэтесса непременно в шали и с пером (хорошо, если не с гусиным).
Ну, и просто литераторам почаще «в люди» выходить: буквально на встречи в библиотеки, школы, дома, не знаю там, культуры.
Чтобы у читателя в итоге сформировалось адекватное представление о том, что литератор, поэт – не всегда маргинал или эксцентрик. Что мы все-таки по большей части обычные люди, просто в моменте наделенные своей особенной сверхсилой. Спокойно выходить, общаться, как у Н. Искренко (помните?): «без аффектации (вот, дескать, я писатель)…»
4. Открытий жду, прорывов. Молодых и наглых, извините. Но тут все сложно: юных литературное творчество как самоцель, мне кажется, все меньше увлекает. Впрочем, поживем – увидим.
5. Эх, не завидую я будущим историкам! В их распоряжении окажется гораздо меньше артефактов, предметов вещного мира, чем у историков литературы прошлого, а археологам придется разбираться в программных кодах и натурально копаться на серверах. Черновики, архивы, переписки – давно все «в цифре». И все меньше, если честно, на нее надежды. Вспомните, как часто вы пересматриваете цифровые фото? А сколько их пропало с жестких дисков, если не было напечатано? Как ни парадоксально, но такой хрупкий и недолговечный материал – бумага, оказался надежнее. Но рукописи, как известно, не горят. Поэтому – надежда все же есть.