Для сегодняшнего времени главное событие – это война на Украине. Я согласился называть ее специальной военной операцией, но после мобилизации осени 2022 года боевые действия нельзя называть иначе как войной, давайте уж будем честны. И сегодня от точных прогнозов на будущее лучше воздержаться. Драка началась в прошлом году, но закон исторической инерции никто не отменял – весь год страна жила по инерции. Экономические последствия февраля-2022 мы еще до конца не почувствовали, нас ждет отложенный эффект. Насколько силен он будет – неизвестно. Но в ближайшие три-пять, а то и семь лет лучше не станет. Даже если пушки замолчат, активная фаза прекратится и конфликт будет заморожен и разрешен средствами непубличной дипломатии (на что лично я надеюсь). В этой ситуации больше всего пострадает молодежь, те, кому сейчас 30 и меньше. Им придется больше работать за меньшие деньги и искать себе, вместо поездок в Европу и покупки айфонов, другие развлечения. Их по-своему жаль, конечно. А мое поколение – те, кому за 50 – будет спокойно нести на себе все тяготы кризиса. Мы ветераны Апокалипсиса, пережили перестройку и 90-е, ко всему привыкли.
А взглянуть на историю – увидим, что Россия воевала с Западом больше четырех веков подряд, если, допустим, считать с Ливонской войны 1560-1570-х, причем примерно за одни и те же территории. Каждые сто лет – не менее двух войн, а то и больше. Так что войны имеют обыкновение начинаться, но также и заканчиваться. Потом – примирение, потепление отношений. Потом опять ссора и драка. Платит за все войны народ, но тут уж ничего не поделаешь. Плохо, что поколение 30-летних историю учило кое-как, точнее, это мы их учили кое-как, мы виноваты. Мы им не объяснили, что, кроме прав гражданина, у него есть еще обязанности. Если мы повторим эту же ошибку и следующее поколение – тех, кому сейчас 10 лет, – снова упустим, мы будем большие дураки.
А с литературой ничего не будет. Литература, как и общество, переживает периоды упадка и подъема, но никуда не исчезает. Литература – это самый простой и всем доступный, самый демократичный и дешевый способ выражения идей, способ самовыражения. Чтобы поставить спектакль или снять фильм, нужно много денег. Художнику нужен холст, кисти и краски. А писателю – только бумага и карандаш.
А поэту и бумага не нужна, поэт все помнит наизусть. В конце 80-х была гласность, возвращение всех запрещенных писателей, взрыв мозгов, чистый восторг. В 90-е был упадок литературы и постмодернизм. В нулевые – подъем литературы и новый реализм.
В десятые – кризис бумажной литературы и расцвет сетевой литературы. Потом еще что-то будет. Количество людей, желающих стать писателями, не уменьшается. Нация – или, как в нашем случае, цивилизация – скрепляется языком, речью, а речь хранится в книгах. Языком, речью во всей полноте владеют только писатели и поэты, больше никто. И не только владеют, но внимательно следят за сохранностью языка и его живым развитием. Родина писателя – его язык, это не я сказал.
Кроме того, литература – искусство очень старое, и сейчас литература находится в периоде цветущей сложности, она развилась до такой степени, что ее просто невозможно всю изучить. Жизни одного человека не хватит. Я сорок лет потратил, но все время нахожу что-то новое. За каждую новую свою книгу сажусь – как будто в первый раз. Это наслаждение, и совершенно бесплатное. Искусство так устроено, что оно может быть и частью культа самоограничения, и частью культа гедонизма, это одновременно и удовольствие, и тяжелый труд. Да, в будущем книга, особенно бумажная книга, станет предметом престижного потребления, как в XIX веке, но престиж как ценность тоже будет всегда.
И последнее. Мы действительно живем в кризисном моменте истории. Масштабы кризиса неясны, понятно только, что кризис большой, самый минимум, повторяю, пять, семь лет. Но сейчас до наших государственных мужей, наконец, дошло, с большим опозданием, что искусства (кино, музыка, литература, театр, необязательно в этом порядке) нужны вовсе не для развлечения народа, а для формирования его сознания. Три года назад у нас было всего одно телевизионное шоу литературное – на канале «Культура», Сергей Шаргунов его вел. Сейчас у нас три литературных шоу на Первом канале. А буквально вчера я узнал, что учреждена новая премия для детских писателей, государственная премия, с большим призовым фондом. Тенденция уже видна, есть государственная воля к развитию литературы. Притом все понимают, что литература – это искусство элитарное и непопулярное. Притом государство не ставит писателей в строй, сейчас это уже невозможно: и государство не то, и писатели не те, – но уже видно, что исчезает равнодушие со стороны системы. Я никого не призываю работать на систему, наоборот, наше дело – критиковать ее без пощады, но, по крайней мере, уже можно перестать ее презирать свысока. Настало время, когда искусства, изначально оппонирующие власти, могут вступить с ней во временный союз, теперь это не западло. Теперь поэт и царь на одной стороне.
Нет у нас другого государства, которое разговаривает с нами на нашем языке и выдает паспорта, где наши имена записаны русскими буквами.
Как только я начинаю держаться своего языка – все сразу становится простым и понятным. Чего и всем желаю. В языке можно спрятаться, можно возвыситься и унизиться, чем глубже заходишь в язык, тем лучше себя чувствуешь. Наивысшее удовольствие исходит от работы с языком. Плохого литератора видно сразу, с одного абзаца. Он равнодушен к языку, он бубнит и шепелявит, картавит и осекается. И наоборот: кто возлюбил свою речь, того немедленно любит и его читатель, и этот процесс – подсознательный. Кто хорошо говорит, того и слушают хорошие люди. В нашем языке наше сбережение.