Совещания молодых писателей в последнее время идут валом: всероссийские, региональные, переводчиков, детских литераторов и т. д. Зачастую ездят на них одни и те же люди, в своем роде это теперь род писательского досуга. Первоначальная цель совещаний – литературная учеба – отошла на второй план. Главное – хорошо провести время, пообщаться с известными в узких кругах писателями, ощутить себя частью литературной среды, а работать над текстами, выпускать книги – вовсе не обязательно. Собственно, и само художественное высказывание обесценилось, никому не нужны ни новые формы, ни новые смыслы.
Писателей у нас сейчас больше, чем читателей, существуют десятки писательских объединений, а профессиональной среды в стране, как не было, так и нет. Создание Ассоциации союзов писателей и издателей России (АСПИР), объединившей четыре крупных писательских союза и Российский книжный союз, должно было как-то урегулировать этот процесс, но на деле происходит обратное. Вместо того, чтобы помогать членам ассоциации в их деятельности, АСПИР запускает новые параллельные проекты – теперь на совещания ездят не только молодые, но и писатели до 60 лет. Есть, конечно, примеры позднего старта в литературе: Александр Солженицын, написавший первый рассказ «Один день Ивана Денисовича» в 40 лет, или итальянец Умберто Эко, выпустивший дебютный роман «Имя розы» в 1980 году в 48 лет. Но это, скорее, исключения. К тому же это были люди, которым было, что сказать, сложно представить их колесящими по писательским семинарам.
Возглавляющий АСПИР писатель Сергей Шаргунов, сам прошедший через горнило писательских совещаний в молодом возрасте, должен прекрасно это понимать, но ему, вероятно, хочется примерить на себя роль нового Максима Горького, добывающего таланты из гущи простого народа. Однако времена изменились.
После революции 1917 года, когда культурная элита страны была разгромлена, часть писателей оказалась в эмиграции, оставшиеся должны были «наступать на горло собственной песне», поэтому и требовалось создание новой, пролетарской по духу, культуры. Если же мы пристально вглядимся в день сегодняшний, то увидим, что схожесть двух эпох только внешняя: цензура в мире, где существует интернет, практически невозможна, любой запрет лишь привлечет внимание к опальной книге. Стоит ли сегодня добывать новые таланты только потому, что кто-то уехал и нужно заполнить образовавшийся вакуум? Не лучше ли в таком случае помочь уже состоявшимся 40 и 50-летним писателям?
Читатель сегодняшнего дня читает намного больше, чем 100 лет назад, но его беда, что он всеяден. Он читает все подряд: сообщения, блоги, ленту новостей, обсуждаемые в интернете книжки, – но вовсе не толстые журналы и современную литературу, разбираться в хитросплетениях высокой кухни ему не хочется. Как же это изменить?
Во-первых, писатель должен быть профессионалом, а не кулинаром-любителем, критерии выработать не сложно, было бы желание.
Во-вторых, нужны новые места встреч читателя и писателя. О чем говорить, если в малых городах у нас практически полностью исчезли книжные магазины, а в существующих продаются стандартные наборы – детские книжки, классика и немного развлекательной литературы. Библиотеки тоже перестали быть медиаторами между читателем и писателем, они завалены низкопробными текстами, а творческие вечера в них зачастую проводят те же самые любители.
В-третьих, у нас исчез институт критики, причем критики не хвалебной, не огульной, а вдумчивой, мотивирующей, не отбивающей у читателя желание читать что-либо вообще. Институт критики сегодня нужно насаждать, как картошку при Екатерине II: выдавать гранты на написание критических статей и книг, вводить штатные единицы в госучреждениях, выделять площади для критики в периодической печати и в интернете.
И последнее – нужен поворот от писателя к читателю. Довольно мероприятий для писателей, нужны мероприятия для читателей. Обсуждать по сути черновики в тесном кругу можно сколь угодно долго, но указать на огрехи автору может и редактор. А вот встреча с читателем – совсем другое дело. Дайте писателю удочку, он сам выловит и приготовит рыбу для читателя.