Высокая миссия культуры
В. Щербина, Писатель в современном мире. Литература. Идеология. Культура. «Советский писатель», М. 1973, 575 стр.
Духовное содержание современной эпохи, судьбы социалистической и буржуазной культуры в XX веке, борьба за «подлинно гуманистическое искусство – таков в целом круг проблем, рассматриваемых в книге В. Щербины с позиций сегодняшнего дня, марксистской методологии, с привлечением обширного литературно-художественного и теоретического материала). Значительная часть работы посвящав вопросам история и практики социалистического культурного строительства. Роль В. И. Ленина и А. В. Луначарского в определении содержания и общих эстетических контуров новой, социалистической культуры, партийная поддержка и руководство творческими силами страны в годы становления и укрепления революционной власти подробно освещаются автором в разделе «Программа творческой активности», вместившем, кроме того, и статьи, обращенные к сегодняшнему дню советского многонационального искусства и литературы. Но наиболее значительной представляется первая часть исследования В. Щербины – «Литература и проблемы современной культуры», являющей собой своего рода свод общих положений марксистской литературоведческой науки по вопросам идеологической борьбы в сфере художественной мысли, диалектики современной культуры, места и роли писателя в охваченном «ветром перемен» мире.
Стремление к теоретической разработке вопроса и живой темперамент полемиста отчетливо проявляются у В. Щербины уже при подходе к решению таких краеугольных идеологических проблем, как выяснение сути самого понятия «культура». Приведя ряд определений культуры в трудах буржуазных теоретиков, автор справедливо критикует их за академизм, статичность, ориентированность на «неизменную сумму достигнутых результатов». «В таком понимании, – пишет он, – выпадает из поля зрения ее развевающаяся историческая сущность… Особенно важно подчеркнуть творческую, активную природу подлинной культуры, ее сущность как процесса и результата преобразовательного труда людей. Культура – также процесс созидания духовных ценностей, интеллектуального и эмоционального освоения и изменения человеческого общества, а также самого себя». И подчеркивая огромную важность культурной сферы в современном мире, автор с полным основанием ссылается на известный призыв В. И. Ленина к перенесению после Октябрьской революции центра тяжести на «мирную организационную культурную работу». «Переносится на культурничество», «сводится к культурничеству» – эти формулы отчетливо иллюстрируют ленинскую концепцию культурной революции как первоочередного условия успешного построения социализма.
Но «культурничество» – это не просто просветительство, распространение первичного образования, количественный рост «очагов культуры» и видов духовной продукции». В другом месте своей работы В. Щербина дает убедительный отпор попыткам наших зарубежных идейных противников свести суть ленинских заветов к ограничению духовной жизни лишь задачами «элементарной» культуры. Помимо стимулирования высших форм творческой деятельности, доступных сравнительно ограниченному кругу одаренных талантом людей, «культурничество», по Ленину, означало борьбу за перемены в нравственном сознании общества, признание того, что воспитание хорошего вкуса, эстетической отзывчивости и чувства морального долга, широкого исторического и общественного интереса к судьбам своей страны и всего мира является не менее важным, сложным и рассчитанным на гораздо более длительный срок делом, нежели решение той или иной экономической задачи. Высвобождение личности из пут въедливого эгоизма и умственной лени, смиренных, рожденных бюрократическим складом мышления и убогостью быта представлений о приниженной роля человека в мире, признание того, что человек не остров и связан неразрывными нитями с многовековым прошлым и бесчисленным множеством своих современников на всех континентах – такова одна из важнейших «животворных» функций гуманистической культуры. «Понятие культуры, духовного богатства, – пишет в этой связи В. Щербина, – включает в себя широту взгляда на мир, напряженность идейных исканий, силу убеждений, развитость интеллекта и чувств, образованность, хороший художественный вкус».
Особый теоретический интерес в книге В. Щербины представляет вопрос соотнесенности и взаимодействия сфер человеческого духа, обозначаемых понятиями, вынесенными автором в подзаголовок своей работы: литература, идеология, культура. Широко дискутируемый ныне, этот вопрос имеет давнюю историю. В работах теоретиков Пролеткульта обнаруживалась тенденция к умалению значения культурной деятельности, к полному подчинению ее содержания задачам текущей идеологической работы. Воскрешая проходившую на страницах «Правды» дискуссию полувековой давности о том, что «шире» и что «уже» – идеология или культура, В. Щербина подробно разъясняет позицию В. И. Ленина, выступившего против вульгарного отождествления названных понятий, против «поглощения» культуры идеологией. Исходя из духа ленинских высказываний, автор излагает свое понимание диалектики этих двух аспектов осознанного восприятия человеком явлений и процессов реального мира. «Под идеологией, – пишет он, – подразумевается система общественных взглядов и идей (политические воззрения, этика, философия, эстетика). Они проникают все сферы духовной культуры, органически слиты с ними… Но культура, искусство ее сводятся лишь к совокупности отвлеченных взглядов и идей… Духовная культура охватывает весь опыт человечества, все формы мышления, литературу, искусство, всю сумму мировоззренческих концепций». Эта плодотворная мысль о всеохватности, безбрежности «культурного опыта» естественно ведет к признанию выдающейся роли литературы, являющейся, по лаконичному и четкому определению В. Щербины, «образным синтезом духовной культуры своего времени».
Рассмотрение проблем зарубежной и советской литературы в свете широких культурных процессов – отличительная особенность книги В. Щербины, становящейся в один ряд с уже известными читателю теоретическими, обобщающими трудами Д. Затонского, Б. Сучкова, Т. Мотылевой, В. Днепрова и других исследователей. Конкретизируя мысль о многогранности и противоречивости современного литературного развития, автор утверждает, что «далеко не все произведения литературы входят в культуру, являющуюся результатом созидательной духовной деятельности». Такое высказывание несколько озадачивает: разве существует иная, «деструктивная» культура, в которую «входили» бы исключительно «реакционные литературные течения, а также поток ремесленнической, стандартной продукции, не выдерживающей испытания временем»? К тому же некоторые «реакционные» (а само это слово, напомним, наполняется реальным смыслом лишь в конкретном историческом контексте) направления в литературе и искусстве – консервативный романтизм, поэзия парнасцев, импрессионизм, кубизм и пр. – вошли, как известно, в художественный опыт человечества. Да и вообще вряд ли оправданно столь свободное пользование критерием «испытания временем» применительно к искусству любой эпохи, в том числе и современной, – ведь при достаточно строгом отборе может так случиться, что от литературной продукции всех веков и народов уцелеют лишь 200 томов, составляющих известную «Библиотеку всемирной литературы». По-видимому, все же не следует непременно стремиться к «очищению» культуры, допуская под ее сень исключительно высокоталантливые в «бесспорные» в глазах современников произведения.
Возможно, автор и сам осознает некоторую недостаточность предложенного им разделения культурных сфер. Недаром же он, возражая против абсолютизации важнейшего положения о существовании двух культур внутри буржуазной нации, проводит идею относительного единства культурного опыта. «К сожалению, – пишет автор, – часто в работах наших культурологов акцентируется лишь одна сторона развития культуры – ее разделенность, противоположность различных ее потоков. Само положение В. И. Ленина о наличии культуры буржуазной и культуры социалистической часто трактуется вне других его суждений. В результате этой односторонности выпадает из поля зрения противоречивая взаимосвязанность, единство культурного прогресса». Эта мысль о внутренней связи и взаимообусловленности различных культурных потоков, впервые сложившаяся еще у теоретиков просветительства и получившая, например, выражение в убеждении Гете о том, что к началу XIX века возникает феномен «мировой литературы», может оказаться особенно актуальной в свете современных процессов разрядки напряженности и широко дебатируемой проблемы развития культурных связей и более того, культурного сотрудничества в интересах взаимного духовного обогащения и совершенствования человеческой личности.
Однако стремление к сближению и взаимопроникновению культур должно, как справедливо отмечает в своей книге В. Щербина, избегать соблазна унификаторских теорий, являющихся порождением буржуазной идеологии. Этой высокой цели не отвечают ни полумистическая концепция «соборности», связующая русских символистов начала века и современных зенбуддистов, ни «коллективное бессознательное» неофрейдистов, ни «трагический стоизм» экзистенциалистов, ни технократические идеи М. Маклюэна.
Подлинная духовная общность людей возможна лишь на основе укрепления демократической культуры, которая не только господствует в странах социализма, но по-прежнему составляет весьма заметный и важный элемент духовной жизни в капиталистическом мире. И сегодня, в противоположность писателям «депрессивного», по выражению В. Щербины, склада, представители гуманистического направления в новейшей литературе Запада утверждают не только возможность «выживания» человека, но и неуклонного расширения его творческих горизонтов и личностных интересов, упрочения тенденций, ведущих к осуществлению вековых эгалитарных чаяний человечества. В таких заметных произведениях последних лет, как «Мальвиль» Р. Мерля, «Урок немецкого» З. Ленца, «Герзаг» и «Планета мистера Сэммлера» С. Беллоу, «Теофил Норт» Т. Уайлдера, в книгах молодых американских прозаиков Дж. -К. Оутс и Дж, Гарднера, содержится много весомых контраргументов, направленных против пессимистических и иррационалистских представлений.
Разумеется, борьба за демократическую культуру в странах Запада ведется в обстановке усиливающегося давления на сознание «потребителей» и «производителей» духовных ценностей со стороны апологетов как «массовой», так и авангардистско-элитарной культурных концепций, получающих особенно подробное и всестороннее рассмотрение в рецензируемой работе. Так, с полным основанием В. Щербина подчеркивает недостаточность сведения функций «массовой культуры» лишь к развлекательности и созданию утешительных иллюзий; ведь при этом не учитывается ее роль как особой формы буржуазной идеологии, оказывающей разлагающее влияние на сознание многомиллионной аудитории. Вместе с тем вопрос об удельном весе и соотношении различных слоев и уровней культуры за рубежом весьма сложен и не может быть решен раз навсегда – без учета динамики картины, меняющей свои очертания, если не от года к году, то, уж во всяком случае, от десятилетия к десятилетию. «Если говорить о подлинных духовных ценностях в капиталистическом мире, – отмечает В. Щербина, – то они там существуют. Но они занимают в общей структуре культуры второстепенное место, являются доступными небольшим группам людей». Это суждение, справедливое с точки зрения общих закономерностей духовного кризиса при капитализме, следовало бы несколько скорректировать в свете иных, более обнадеживающих тенденций, о которых отчасти уже шла речь выше.
Значительная часть наблюдений В. Щербины над состоянием современной зарубежной культуры относится к 60-м годам – периоду активного формирования «массового общества» и расцвета, в качестве своеобразной ответной реакции, молодежной и нередко ультралевой «контркультуры». Ныне же ситуация в умственной жизни на Западе заметно меняется. «На смену авангардизму, принимавшему подчас экстравагантные формы, пришел период раздумий и серьезных поисков», – отмечает Я. Засурский, подводя итог своим недавним американским впечатлениям. Перевернута еще одна страница социальной и духовной истории XX века, и вовсе не исключено, что новая эпоха, «семидесятые годы», станет, более благоприятным временем для упрочения здорового, гуманистического начала в мировой культуре.