В погоне за сенсацией (По поводу статьи В. Архипова о романе «Отцы и дети»)

 (По поводу статьи В. Архипова о романе «Отцы и дети»)

В первом номере нового журнала «Русская литература» помещена статья В. Архипова «К творческой истории романа И. С. Тургенева «Отцы и дети». Здесь впервые опубликовано важное письмо П. В. Анненкова к Тургеневу от 26 сентября 1861 года и высказано несколько интересных соображений о работе над романом, а развитии его замысла. Но в целом, скажем прямо, статья В. Архипова представляет собой неприкрытую попытку возродить старые вульгарно-социологические концепции, разгромленные советской критикой еще в 30-е годы.

Некоторые утверждения автора настолько безответственны и бездоказательны, что стоят за пределами науки и научного спора. Например, В. Архипов считает, что Тургенев «выковал для борьбы с демократами оружие, сильнее которого либералы не придумали, и оно поступило на постоянное вооружение либерализма. Стоит, хотя бы бегло, просмотреть сборник «Вехи», чтобы убедиться в этом». Тут же читаем: «Клевеща на революцию 1905 года и на революцию вообще, Булгаков (один из авторов Вех». – П. Л.) повторяет, по существу, один из главных тезисов романа «Отцы и дети». И далее: «…тургеневское словцо (имеется в виду слово «нигилизм». – П. П.) не случайно попало в энциклопедию либерального ренегатства, оно не является и просто ходовым, жаргонным словечком, – речь идет о строгой преемственности в стратегии и тактике русских либералов, что и имеет в виду Ленин, проводя свою аналогию».

Итак, Тургенев объявляется предшественником и единомышленником «веховцев». Но разве это предмет дискуссии?

Процитировав известные ленинские слова о том, что «…Тургенева 60 лет тому назад тянуло к умеренной монархической и дворянской конституции», что «ему претил мужицкий демократизм Добролюбова и Чернышевского» (т. 27, стр. 244), В. Архипов спрашивает: «Что имеет в виду Ленин, говоря о линии политического поведения Тургенева?» И отвечает: «Ленин говорил о Тургеневе как писателе, авторе известных романов, делавших эпоху в развитии общества, как о фигуре политической, причем в истории либерализма огромного масштаба, – все другое исключено». Как видим, утверждение самое категорическое: говорил о Тургеневе как писателе. А дальше с той же определенностью В. Архипов умозаключает, что у Ленина речь идет о Тургеневе как авторе романа «Отцы и дети».

Остается только поражаться столь легкомысленному обращению В. Архипова с высказываниями В. И. Ленина.

По В. Архипову, Тургенев – такой же столп русского либерализма, как Катков и Кавелин. Его не смущает, что Кавелина Ленин определял как «подлого либерала», одного из «отвратительнейших типов либерального хамства» (т. 18, стр. 13), а про Каткова писал, что он «во время первого демократического подъема в России (начало 60-х годов XIX века) повернул к национализму, шовинизму и бешеному черносотенству» (т. 18, стр. 250). С точки зрения В. Архипова, «все силы старой России от либерала Тургенева до мракобеса Юркевича» объединились для борьбы с «нигилизмом», для «священной травли этого призрака» ¹. Тургенев, таким образом, оказывается соратником не только Каткова, но и Юркевича. В борьбе «молодой» и «старой» России, в борьбе двух национальных культур, передовой и реакционной, он, по В. Архипову, занимал место на стороне старой России, на стороне реакционной культуры Катковых и Юркевичей, С. Булгакова и прочих «вехистов».

Вряд ли можно и нужно полемизировать и по этому поводу!

На основании того, что Ленин проводил аналогию между клеветническими очерками А. Щепетева о русской революционной эмиграции и антинигилистическими романами из «Русского вестника»»времен Каткова»»с описанием благородных предводителей дворянства, благодушных и довольных мужичков, недовольных извергов, негодяев и чудовищ-революционеров» (В. И. Ленин, Сочинения, т. 18, стр. 289), В. Архипов готов отнести к числу этих романов и роман «Отцы и дети». Но ведь в «Русском вестнике»»времен Каткова» был опубликован и роман Л. Толстого «Война и мир», почему бы и его не зачислить в ту же категорию?

Вообще роман «Отцы и дети», если поверить В. Архипову, это и есть то сильнейшее оружие, которое Тургенев выковал для борьбы с демократами и которое поступило на постоянное вооружение либералов, вплоть до авторов «Вех». Его идейное содержание полностью совпадает с программой катковского «Русского вестника». «Здесь, в статьях Каткова, Юркевича и других, направленных против «Современника» вообще и в особенности Чернышевского, есть все, с чем мы встречаемся и в романе Тургенева, не исключая и слова «нигилизм», – пишет В. Архипов.

Вот, оказывается, чем занимался писатель Тургенев: иллюстрировал статьи Каткова и Юркевича на посрамление нигилистов и на благо либерализма! От других антинигилистических романов «Отцы и дети» отличаются лишь тем, что произведения типа «Марева», «Некуда», «Взбаламученного моря» не пережили своих авторов, а роман Тургенева взяли на вооружение Бердяевы, Булгаковы и прочие идеологи «вехизма».

Но по поводу такого рода турдефорсов опять-таки не нужно полемизировать. Можно только напомнить В. Архипову слова Ф. Энгельса: «Если я подведу сапожную щетку под единство понятия «млекопитающее», то от этого у нее еще и появятся молочные железы».

Перейдем, однако, к той части статьи, в которой речь идет о творческой истории романа «Отцы и дети». На первый взгляд может показаться, что уж тут-то автор выступает как объективный исследователь, вооруженный с ног до головы фактами. Увы, и здесь В. Архипов подходит к делу столь же размашисто, сколь и предвзято. Ему совершенно ясно, что «Отцы и дети» появились в результате «сговора» Тургенева с Катковым («сговор был налицо») и «сделки» того же Каткова с советчиком Тургенева П. Анненковым («В кабинете Каткова в Леонтьевском переулке, как и следовало ожидать, состоялась сделка либерала с реакционером…»). Автор ни на йоту не верит Тургеневу, который высмеивал подобные представления. «Помнится, – вспоминал Тургенев, – один критик в сильных и противоречивых выражениях, прямо ко мне обращенных, представил меня вместе с г. Катковым в виде двух заговорщиков, в тишине уединенного кабинета замышляющих свой гнусный ков, свою клевету на молодые русские силы… Картина вышла эффектная!» (т. 10, стр. 352). На эти слова Тургенева автор статьи не обратил никакого внимания.

Как уже говорилось, в статье впервые опубликовано письмо П. Анненкова Тургеневу от 26 сентября 1861 года, касающееся работы писателя над романом «Отцы и дети». Не утруждая себя изучением обильных материалов и документов, характеризующих творческую историю романа, двумя пренебрежительными фразами разделавшись со всеми предшествующими исследованиями, В. Архипов все свои «открытия» строит исключительно на этом письме. В нем он видит по меньшей мере тезисы и конспект «Отцов и детей». Сам роман отодвинут в статье на второй план и даже как бы заменен письмом Анненкова.

Автору романа отводится при этом довольно жалкая роль. Сначала он пишет свой роман под диктовку Каткова и Анненкова, а затем, готовя роман к отдельному изданию, переписывает его начисто по подсказкам Герцена и Достоевского.

Но кто же поверит такой, с позволения сказать, «творческой истории»! Не очевидно ли, что Тургенев отправлялся не от навязанных идей, кому бы они ни принадлежали, а от жизни, от конкретных, реальных лиц, типизируя в образах их наиболее характерные черты. Задумав отразить в «Отцах и детях» реальную идейную борьбу 60-х годов, он решил в центре романа поставить образ демократа-просветителя, материалиста-естественника, к которому, несомненно, чувствовал «влеченье, род недуга». С этой целью писатель собирал материалы об экспериментаторской деятельности выдающихся русских естественников А. М. Бутлерова, Д. И. Менделеева, И. М. Сеченова, интересовался разночинцами «писаревского толка», привлек наблюдения над характерными чертами таких людей, как Чернышевский, Добролюбов (не случайно Салтыков-Щедрин назвал роман «плодом общения» Тургенева с «Современником»). Наконец, при создании образа Базарова Тургенев шел от конкретного прототипа – провинциального врача Дмитриева.

В творческий замысел Тургенева, кроме того, как известно, входило и стремление дать критику слабости и ограниченности русского либерального дворянства того времени, что и было осуществлено в образах Николая и Павла Кирсановых.

Как же можно судить о творческой истории романа Тургенева, игнорируя отражение в нем объективной действительности, реальной жизни? Тем более что Тургенев всегда сознательно и настойчиво стремился к правдивому отображению действительности. «Точно и сильно воспроизвести истину, реальность жизни – есть высочайшее счастие для литератора, даже если эта истина не совпадает с его собственными симпатиями», – писал он в заметках «По поводу «Отцов и детей».

В связи с этим мы решаемся рекомендовать В. Архипову познакомиться с некоторыми материалами, которые могут помочь ему составить более правильное представление о творческой истории «Отцов и детей»

Существует, например, статья В. Тухомицкого «Прототипы Базарова» (сб. «К правде»; изд. «Книжное дело», М. 1904), специально посвященная вопросу о прототипах тургеневского героя. Или, может быть, В. Архипов думает, что вопрос о прототипах не относится к творческой истории романа? Ценнейшие сведения о прототипах и замысле тургеневского романа содержатся в воспоминаниях Н. А. Островской (см. ее «Воспоминанья о Тургеневе», «Тургеневский сборник» под ред. Н. К. Пиксанова, 1915) и воспоминаниях Е. Н. Водовозовой «На заре жизни» (СПб., 1911), где прослежена связь тургеневского героя с реальными русскими естественниками 60-х годов, приведены ценные отзывы передовой молодежи о романе Тургенева (кстати, эта молодежь вовсе не «отвернулась от Тургенева», как полагает В. Архипов).

1. Взятые без ссылки на источник слова из «Коммунистического манифеста» должны, видимо, подчеркнуть серьезность и глубину общественного конфликта; «силы старой России», очевидно, аналогичны «силам старой Европы» («папа и царь, Меттерних и Гизо, французские радикалы и немецкие полицейские»).[↩]