В лаборатории критической мысли

Критика – самосознание литературы. Разумеется, чтобы творить, не обязательно заранее ясно сознавать ту роль, которую произведение будет реально играть в общественной жизни. «Я пою, как птицы поют», – утверждает Певец Гёте. Однако критика необходима в процессе превращения завершенного творения в факт культуры. Понимание сущности той или иной литературы невозможно без оценки произведений, без выявления их не сражу уловимого глубинного смысла, без определения тех тенденций, которые отличают литературу в данный момент. Я уже не говорю о том, что именно глубокое понимание и компетентный анализ творчества и создают тот благотворный климат, который содействует развитию литературы.

Таким образом, без серьезной, честной, проникновенной критики не может быть литературы. Она как бы «обезглавливается».

В развитии литературы согласно старинному, полуобломовскому, полуторгашескому российскому принципу; «писатель пописывает, читатель почитывает»¹, Ленин видел то же разбазаривание сил, что свойственно беспорядочному стихийному капиталистическому производству. Социалистическое же общество заинтересовано в том, чтобы никакая творческая энергия не пропадала втуне, чтобы она, пронизанная «живой струей живого пролетарского дела», содействовала формированию нового человека, обогащению его интеллекта и духовного облика в соответствии с великими идеалами коммунизма. Это значит, что нам нужно иметь как можно более ясное представление о сущности литературной деятельности, понимать ее скрытые пружины, тенденции, их соответствие потребностям общества, видеть возможности творцов литературы, а также средства, при помощи которых можно помочь дальнейшему расцвету писательских талантов. Нетрудно понять, какое значение приобретает в этих условиях критика, насколько возрастает ее ответственность.

Развитие новой румынской литературы, возникшей в годы народной власти, полностью подтверждает эти предварительные замечания. И в нашей стране критика способствует плодотворному творческому процессу, а потому говорить о ней – значит неизбежно касаться всех сторон писательской деятельности. Однако, чтобы правильно понять сущность современных процессов, необходимо предпослать их анализу хотя бы беглый исторический очерк. Потому что некоторые события общественной и литературной жизни, хотя и происходили много лет тому назад, все еще взывают к нашей памяти, их отзвуки слышатся и поныне, они влияют и сегодня на современную критику, и, чтобы понять ее, надо понять прежде всего их.

В первую очередь это касается самого характера эпохи. Это – вне всякого сомнения – новый, революционный период в истории нашей литературы. После 23 августа 1944 года в литературе, как и во всех прочих областях духовной жизни нашей страны, произошли решающие сдвиги. Коренным образом изменился ход литературного мышления в целом, – не понимая этого, нельзя понять и всю эпоху.

Румынская критика имеет давние марксистские традиции, возникшие еще в конце минувшего столетия. Положил начало этим традициям журнал «Контемпоранул» («Современник»; 1881 – 1891) него блистательный руководитель К. Доброджяну-Геря (1855 – 1920). Он оказал значительное воздействие на общественную мысль своего времени. Впоследствии даже его идейные противники, воспитанные в школе Титу Майореску (1840 – 1917), сторонники автономии эстетического, как, например, Эуджен Ловинеску (1881 – 1943), признали, что Геря, пропагандист марксистских идей в Румынии, был у нас основателем собственно литературной критики. Геря создал подлинную школу. Его ученики Райку Ионеску-Рион, А. Бакалбаша, Х. Саниелевич и особенно Г. Ибрэиляну (1871 – 1936) развили его идеи, обогатив социологическую критику психологическим анализом личности художника и подчеркнув значение национальной специфики литературы. Будучи душой замечательного ясского журнала «Вьяца ромыняскэ» («Румынская жизнь»), Ибрэиляну пользовался громадным авторитетом в среде писателей. Его преемник Михай Раля (1896 – 1964), блестящий критик и эссеист, обладавший обширными знаниями в социологии, антропологии, психологии и эстетике, открыл новые перспективы перед марксистским направлением, содействовал его критическому осмыслению таких явлений современной мысли, как бергсонианство, гештальтианство, фрейдизм и др.

Деятельность литературных изданий довоенной поры, находившихся под непосредственным влиянием Румынской коммунистической партии, содействовала формированию целой плеяды критиков ленинской боевой закалки. Многие из них продолжали писать и после 23 августа 1944 года (Гаал Габор, Петре Пандря, Раду Попеску, Дж. Маковеску, Эуджен Скилеру, Силвиан Иосифеску, Михня Георгиу, Ал. Балач и др.), некоторые по-прежнему много и плодотворно трудятся и в наши дни.

И все же до освобождения, в период между первой и второй мировыми войнами, в нашей критике преобладало не марксистское направление. Первенствующее положение, занимала критика, придерживавшаяся принципа эстетической автономии. Большинство известных критиков (Эуджен Ловинеску, 1881 – 1943; Паул Зарифопол, 1875 – 1934;’ Тудор Виану, 1897 – 1964; Перпессичиус, 1891 – 1971; Помпилиу Конетантинеску, 1901 – 1946; Дж. Кэлинеску, 1899 – 1965; Шербан Чокулеску, 1902; Владимир Стреину, 1902 – 1970), стоявших на глубоко демократических, гуманистических позициях, в то же время считали себя продолжателями традиции не Гери, а Т. Майореску. Более того, под флагом концепций последнего в черные годы диктатуры Антонеску возникло движение сопротивления против тенденциозности литературы, поддерживавшей преступную фашистскую агрессию. Таким образом, после войны эстетический автономизм выступал в ореоле антифашистского Сопротивления.

Новой отличительной чертой процессов, развернувшихся в нашей критике после войны, был ее переход на позиции марксизма. Конечно, для этого понадобилось время: пришлось вести острую идеологическую борьбу не только с остатками реакционных мистических, иррационалистических, шовинистических и расистских концепций, но и с эстетизмом. Нельзя забывать о том, что с 1924 года Коммунистическая партия находилась в подполье, а широкий доступ к произведениям творцов научного социализма был полностью прекращен.

Появление таких изданий, как «Карл Маркс и Фридрих Энгельс об искусстве и литературе» (1953) и «Ленин о литературе» (1948), позволивших румынской творческой интеллигенции непосредственно ознакомиться с революционной мыслью в ее применении к проблемам художественного творчества, было подлинным событием. Чрезвычайно важным для развития боевого духа румынской критики; после 23 августа 1944 было также знакомство с трудами наиболее ярких представителей революционно-демократического и марксистского направления в мире – Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Герцена, Плеханова, Воровского, Луначарского, Меринга, Грамши и других, чьи произведения переводились, исследовались, комментировались у нас в эти годы. Огромное значение имело и подлинно научное освещение наших национальных традиций, начиная с идей деятелей революции 1848 года Н. Бэлческу (1819 – 1852), Ал. Русср (1819 – 1859), М. Когэлничану (1817 – 1891), Г. Барициу (1812 – 1893).

Естественно, что революционная эпоха делала главный упор на коренное обновление основ. Вот почему острие дискуссий по проблемам развития литературной критики было полемически направлен против устаревших идей, внимание целиком отдавалось новым концепциям, которые подчеркивали общественно обусловленный характер творчества. Критиков интересовало прежде всего, во имя каких идеалов написано то или иное произведение. Но при этом подчас имело место чрезмерное увлечение «направляющей критикой», что оборачивалось во вред строгому отбору подлинных художественных ценностей. Когда автор этих строк в 1949 году выступил на страницах журнала «Контемпоранул» «за качество в нашей новеллистике», это вызвало целую бурю, его обвиняли в том, что он тем самым подрывает стремление писателей изобразить новую действительность,

И все же правда заключается в том, что «направляющая критика» того времени, отдавая приоритет определенным темам, действительно направляла литературу в русло конкретной действительности, добивалась того, что она – пусть порой не очень выразительными средствами – отражала новые явления жизни, концентрировала своё внимание на динамике исторического развития. Критика открыла и приветствовала первые крупные художественные достижения эпохи! романы «Босой» Захарии Станку, «Морометы» Марина Преды, «Человек среди людей» Камила Петреску, «Никоарэ Подкова» Михаила Садовяну, стихи Михая Бенюка, Раду Боуряну, Эуджена Жебеляну, Марии Бануш. Будущее подтвердило правильность большинства этих оценок. Но, делая упор на новизну этого периода, мы все же забывали иногда, что она преемственно связана с предыдущим развитием. Литература периода после 23 августа возникла не на пустом месте. Возникший мир социалистических стремлений и надежд искал путей нового художественного воплощения, а оно невозможно без учета прежнего эстетического опыта. Попытка обойти специфическую диалектику развития не могла не привести к неприятным последствиям. Этим были обусловлены ошибки 50-х годов: преувеличения, односторонние оценки, догматические искажения. И сказались они прежде всего в отношении к писателям сложным и противоречивым: их наследие было обеднено, некоторые удостоились ярлыка «реакционеров», некоторых целиком замалчивали. Критике пришлось вести упорную борьбу с вульгарно-социологическими концепциями и практикой, чтобы вернуть нашей общественности таких писателей, как Ливиу Ребряну, Октавиан Гога, Лучиан Блага, Ион Барбу, Матей Ион Караджале, Ион Пиллат, Василе Войкулеску. Некоторые из них еще жили, они оказались жертвами этих догматических искажений марксистско-ленинского учения о литературе, и больше всего пострадал Аргези, для реабилитации которого пришлось сказать свое веское слово нашему партийному руководству.

Вульгарно-социологический подход нанес немало ущерба и самому критическому литературному наследию. Лишь после яростных дискуссий, в ходе которых с убедительной аргументацией выступили Ливиу Русу, Тудор Виану, Паул Корня, прекратилась дискредитация Титу Майореску. Эуджен Ловинеску тоже вновь обрел тот авторитет, которым пользовались в румынской критике его суждения. По-иному оценивается ныне и деятельность его ближайшего ученика Помпилиу Константинеску. Благотворные последствия исправления подобных ошибок сказались далеко за пределами сугубо историко-литературной сферы и нашли свое отражение и в делах сегодняшних. Иные влиятельные критики межвоенной поры, которые в тогдашних неблагоприятных условиях были вынуждены почти десять лет молчать, ныне вновь сотрудничают в журналах. Конечно, и их концепции претерпели изменения, но, так как то были зрелые, сформировавшиеся исследователи, развитие это обеспечивало естественную преемственность между эпохой революции и эпохой, предшествовавшей ей. Речь идет о таких критиках, как Перпессичиус, Шербай Чокулеску, Владимир Стреину, чье присутствие в литературной публицистике заметно повысило ее уровень. Так, было осуществление единение поколений в критике, как, впрочем, и в области поэзии, прозы и драматургии. Именитые критики довоенного периода Пудор Виану, Михай Раля, Дж. Кэлинеску, Перпессичиус, Шербан Чокулеску, Владимир Стреину) встретились на страницах литературных изданий и наладили оживленный обмен мнениями с критиками, утвердившимися в послевоенные годы (Ал. Пиру, Адриан Марино, Эдгар Папу, Ион Негоицеску, Корнел Регман, Н. Балотэ, Сильвиан Иосифеску, Ал. Балач, Михня Георгиу, Ион Витнер, Паул Джорджеску, Михаил Петровяну, Н. Тертулиан, Зое Думитреску-Бушуленга и др.). Вскоре появилось новое поколение критиков, которое быстро заставило о себе говорить (Н, Манолеску, Эуджен Симион, С. Дамиан, Лучиан Райку, Мирча Мартин, Валериу Кристя, Габриэл Димисиану, Михай Унгяну, Мирча Йоргулеску, Ион Влад, Флорин Михэйлеску и др.). Речь, однако, не идет о неизбежной смене поколений. Молодые по преимуществу внимательно следят за современными процессами и пишут рецензии на большинство книг, выходящих в последнее время. А представители предыдущих генераций, за немногими исключениями, предпочитают историю и теорию литературы или эссеистику, И так как участие молодых критиков в современном литературном процессе более оперативно и энергично, то они, естественно, «задают тон»: правда, позднее иные их суждения и выводы приходится пересматривать.

В этой связи вновь возникла проблема оценки характера литературной эпохи. Некоторые считали возможным говорить, что до 1960 года она была бесплодной и расцвет наступил лишь тогда, когда литература освободилась от догматических пут. Другие предпочитают рассматривать эпоху в непрерывном развитии, но при этом игнорируют этапы мучительных ломок и столкновений. И эта недиалектическая картина имевших место идеологических и литературных процессов опять-таки оказывается неверной. При упрощенном представлении о развитии нашей литературы не учитываются глубокие преобразования в жизни страны, явные социальные сдвиги, борьба идей, накопление политического опыта в процессе революционной практики, самокритичное сопоставление рассудочных представлений с конкретной действительностью. Трудностей как не бывало: противоречия легко разрешаются, нет никаких ломок, все тихо и ровно развивается. Но и первая концепция не менее упрощает действительность. Нам снова предлагают тезис о литературе, возникшей из ничего, спонтанно. А что касается критики, то прояснение ее, позиций произошло будто бы без всяких усилий, в результате чисто логических поправок или отстранения некоторых самозванцев. Получается, что не было никаких объективных предпосылок идеологических противоречий, никакой неизбежной идейной борьбы. Сама истина здесь предается забвению. Ведь в период, называемый иными бесплодным, появилось немало солидных критических трудов, представляющих несомненную ценность.

В эти же годы излагает свои своеобразные, столь будоражащие воображение выводы о творчестве многих великих писателей мира Дж. Кэлинеску (о Сервантесе, Толстом, Чехове, Флобере в книге «Исследования и выступления», 1956). Это период, когда возобновились печатные сборники критических фельетонов, а также появились и первые труды, содержащие новую оценку творчества Ливиу Ребряну, Камила Петреску, Г. Брэеску, Г. Пападат-Бенджеску, Матея Караджале, Антона Холбана, Дж. Баковии, Тудора Аргези.

Да, не упрощая сложностей минувших лет, надо видеть и их бесспорные достижения: бескомпромиссная борьба с реакционными концепциями, осознание того влияния, которое оказал рабочий класс на творчество наших великих писателей и которое почти полностью игнорировалось до этого, обретение той ясности, которую внесли проведенные на высоком теоретическом уровне дискуссии, вдохновенные призывы создать литературу, которая целиком служила бы делу социалистического строительства.

Каково же – в свете всего сказанного – положение современной румынской критики?

Сегодня это область оживленной деятельности, отмеченной серьезными успехами. Значительно умножилось число литературных критиков, причем не обошлось без голосов, утверждающих, что в этом нет ничего хорошего: увеличение количества критических комментариев сверх обычных пропорций есть, мол, проявление «александринизма»: слишком много критиков для действующих в Румынии писателей. Это, конечно, ошибочное суждение, не принимающее в расчет вообще положение в критике сегодня. Во всем мире возросла, жажда знаний: исследования, эссе, теоретические работы пользуются порой большим спросом, нежели сами произведения беллетристики. И в нашей стране критические работы читаются повсеместно, интерес к ним значительно возрос в результате появления нового читателя, жаждущего углубить свои знания, всерьез освоить классическое наследие и свободно ориентироваться в современном литературном процессе. Сегодня термин «литературная критика» охватывает гораздо более широкую и разветвленную сферу деятельности, чем когда-либо раньше, связанную с самыми различными научными дисциплинами – такими, например, как социология, лингвистика, математика, психология, антропология и т. д. Наши критики посвящают труды как румынским, так и зарубежным авторам. Так, только в последние годы вышло три исследования творчества Достоевского, принадлежащие Иону Яноши («Достоевский – трагедия подполья», 1968), Ливиу Петреску. («Достоевский», 1971) и Валериу Кристе («Молодой Достоевский», 1971). Последний, трудолюбивый и компетентный автор хроникальных литературных обзоров, написал еще и книгу «По следам Дон Кихота» (1974). Ион Яноши посвятил книгу исследованию духовной биографии города Ленина («Роман одного города», 1972) и одновременно опубликовал оригинальное теоретическое исследование («Диалектика и эссеистика», 1971). Лучиан Райку, тоже один из самых ценимых авторов еженедельных литературно-критических обзоров, выпустил в свет фундаментальную монографию, посвященную Ливиу Ребряну, а также солидное эссе, насыщенное свежими, неординарными идеями («Гоголь, или Фантастика банальности», 1974). Эуджен Симион, биограф и исследователь наследия Э. Ловинеску («Освобожденный скептик», 1971), является автором обобщающей работы о нашей современной литературе – «Румынские писатели наших дней» (т. I, 1974; т. II, 1976). Другой активнейший исследователь процессов современной литературы, Н. Манолеску, может гордиться своим замечательным вкладом в исследование творчества М. Садовяну – утонченной книгой-эссе «Садовяну, или Утопия книги» (1976). Ал. Пиру отдал много сил созданию капитальных трудов «Древняя румынская литература» (1961) и «Румынская литература до нового времени» (1964). Но он же автор первого синтетического исследования «Румынская современная поэзия периода 1950 – 1975» в двух томах (1975). Адриан Марино, биограф и исследователь творчества Ал. Мачедонского, является вместе с тем автором многочисленных работ, посвященных новейшим проблемам литературной теории («Критика литературных идей», 1974). Он выпустил в свет также первый том оригинально задуманного монументального труда «Словарь литературных идей» (1973) и поделился с нами в двух блистательных книгах-эссе («Оле, Эспанья!», 1974, и «Европейские блокноты», 1976) впечатлениями от поездки по ряду европейских стран.

Я привел эти названия для того, чтобы показать, сколь многообразна деятельность наших критиков, которые явно не желают ограничиваться узкими рамками одного избранного литературно-критического жанра.

Как уже явствует из всего сказанного, авторы рецензий часто публикуют фундаментальные монографические труды, историки литературы не пренебрегают возможностью высказаться по поводу современной литературной продукции и т. д. Разумеется, определенная специализация, предпочтение какого-нибудь рода деятельности налицо, но она всегда свободна от исключительности. В этом отношении мы сохранили добрые традиции, утверждавшиеся такими видными критиками межвоенной поры, как Дж. Кэлинеску, Михай Раля, Тудор Виану, Помпилиу Константинеску, Шербан Чокулеску, Владимир Стреину. У нас не произошло разрыва между университетскими кадрами и публицистами. Профессора выступают на страницах литературных изданий, критики, не преподающие в высшей школе, участвуют в разработке различных ученых трудов и многоаспектных исследований. И если бы мы попытались распределить сделанное по жанровым рубрикам, то мы бы всюду наталкивались приблизительно на одни и те же имена»

Наиболее впечатляющи достижения нашей истории литературы. Здесь в последние годы накоплен огромный информационный материал. Творчество авторов, которых раньше игнорировали исследователи, стало теперь предметом подробного изучения, подчас серьезных монографиях.

Из множества ценных работ я назову здесь лишь некоторые, в них действительно поднята литературная целина и содержатся глубокие суждения о творчестве того или иного писателя. Это работы Дж. Кэлинеску о Гр. Александреску и Н. Филимоне, Ш. Чокулеску, С. Иосифеску и Ал. Кэлинеску о Караджале, Ал. Пиру о К. Негруцци и Г. Ибрэиляну, Вл. Стреину о Калистрате Хогаше, О. Пападимы о Чезаре Боллиаке, Д. Марино об Ал. Мачедонском, 3. Думитреску-Бушуленга, Э. Тодорана, Э. Симиона, Шт. Казимира, Дж. Мутяну об Эминеску, И. Негоицеску и Э. Симиона, Ал. Джордже об Эуджене Ловинеску, Т. Виану, Д. Мику о Тудоре Аргези, Н. Тертулиана, Д. Мику, М. Шоры о Лучиане Благе, Н. Манолеску, П.

1. В. И. Ленин, Полн, собр, соч., т. 12, стр. 102. [↩]