«Царь» или «князь»? К истории публикации стихотворения «Анчар»

Известны два пушкинских автографа стихотворения «Анчар», черновой и перебеленный. Под последним стоит авторская дата: 9 ноября 1828 года. А впервые стихотворение появилось в «Северных цветах на 1832 год» в конце 1831 года под названием «Анчар, древо яда». Опубликовано оно в следующей редакции:

В пустыне чахлой и скупой,

На почве, зноем раскаленной,

Анчар, как грозный часовой,

Стоит — один во всей вселенной.

Природа жаждущих степей

Его в день зноя¹ породила

И зелень мертвую ветвей

И корни ядом напоила.

Яд каплет сквозь его кору,

К полудню растопясь от зною,

И застывает ввечеру

Густой прозрачною смолою.

К нему и птица не летит

И тигр нейдет — лишь вихорь черный

На древо смерти набежит

И мчится прочь, уже тлетворный.

И если туча оросит,

Блуждая, лист его дремучий,

С его ветвей, уж ядовит,

Стекает дождь в песок горючий.

Но человека человек

Послал к анчару властным взглядом:

И тот послушно в путь потек

И к утру возвратился с ядом.

Принес он смертную смолу

Да ветвь с увядшими листами,

И пот по бледному челу

Струился хладными ручьями;

Принес — и ослабел и лег

Под сводом шалаша на лыки,

И умер бедный раб у ног

Непобедимого владыки.

А Царь тем ядом напитал

Свои послушливые стрелы

И с ними гибель разослал

К соседям в чуждые пределы.

В первом стихе последней строфы (33-й стих) — «Царь», в отличие от текстов чернового и перебеленного автографов, где было «князь». В собрании стихотворений Пушкина 1832 года (часть третья), вышедшем 31 марта того же года [Летопись… 1999: 464], возвращен вариант автографов 1828 года.

Немногим более полутора месяцев до этого, а именно 13 февраля 1832 года [Летопись… 1999: 450], вышли из печати «Стихотворения из «Северных цветов 1832 года»» Пушкина, где повторена редакция «Северных цветов». История и статус этого издания подробно рассмотрены в недавно вышедшем комментированном издании под тем же названием [Пушкин 2016: 5–32].

Таким образом, на протяжении трех месяцев «Анчар» был опубликован трижды, но в двух разных вариантах: два раза — со словом «Царь» и один раз — со словом «князь» в 33-й строке.

По этому поводу в советское время развернулась острая полемика. Так, Н. Измайлов настаивал на варианте черновых автографов [Измайлов 1927: 6, 9, 14], а Д. Благой считал, что нужно руководствоваться публикацией в «Северных цветах» [Благой 1967: 180–202].

В третьем томе 16-томного Полного собрания сочинений Пушкина (1937–1949) «Анчар» дан со словом «князь» в первом стихе заключительной строфы. Однако в дополнительном 17-м томе (1959 год) указано, что стих 33 стихотворения «Анчар» следует печатать по «первой публикации стихотворения» в «Северных цветах»: «Царь» вместо «князь» [Пушкин 1997: 30].

В 10-томном Полном собрании сочинений под редакцией Б. Томашевского, напротив, сохранен первоначальный вариант: «князь», а не «Царь».

Таким образом, вопрос о том, как все-таки должна публиковаться первая строка заключительной строфы «Анчара», до сих пор остается открытым.

Не менее интересным и важным представляется вопрос: почему при публикации в «Северных цветах» слово «князь» оказалось заменено Пушкиным на «Царь»?

По мнению идеологически заряженных комментаторов советского времени, рассматривавших творчество поэта в отрыве от важнейших фактов его биографии, именно это позволяло видеть в «Анчаре» «одно из величайших созданий гражданской лирики Пушкина», имевшее «важнейшее значение для определения общественно-политической позиции Пушкина в годы после разгрома декабрьского восстания» [Благой 1967: 159, 180].

В унисон с Д. Благим Н. Смирнов-Сокольский утверждал, что в публикации стихотворения со словом «Царь» обнажалась «политическая сущность одного из самых смелых и вольнолюбивых стихотворений Пушкина» [Смирнов-Сокольский 1962: 302].

На самом деле, если исходить из биографических сведений об отношениях поэта и императора в 1831–1832 годах, политический выпад в адрес Николая I со стороны Пушкина представляется совершенно невероятным.

Дело в том, что личность и деятельность императора импонируют Пушкину в эти годы, а порой вызывают искреннее восхищение, как, например, приезд царя в холерную Москву в конце сентября 1830 года, чтобы морально поддержать москвичей, быть с ними в эти трудные дни (см. анонимно опубликованное пушкинское стихотворение «Герой»). То же во время холерного бунта летом 1831 года в Петербурге.

Так, в письме П. Нащокину от 26 июня 1831 года, сообщая о бунте, Пушкин пишет: «Государь сам явился на месте бунта и усмирил его. Дело обошлось без пушек, дай Бог, чтоб и без кнута» [Пушкин 1996a: 181].

О том же, и еще более пафосно, сообщается П. Осиповой в письме от 29 июня 1831 года: «Государь говорил с народом.

1. Единственная публикация «Анчара», где вместо «гнева» читаем «зноя». — В. Е.[↩]