Споры о реализме в ГДР

Молодое литературоведение ГДР уже добилось заметных успехов, особенно в деле изучения и популяризации классиков. Но во многих работах, написанных с обычной для немецких литературоведов добросовестностью, с хорошим знанием дела, чувствовалось отсутствие широкой литературной перспективы, целостной концепции, боязнь обобщений. Превосходно разбираясь в историко-литературных тонкостях вопроса, автор не хотел или не умел делать выводы. Одним ученым мешало идейное наследие старых школ немецкой литературной науки («историко-культурной», «духовно-исторической» и других), другие очень отвлеченно оперировали марксистскими формулами, не умея показать логику самого материала.

Сейчас уже наметился определенный сдвиг. Появляются книги, радующие свежестью мысли, расширяющие поле исследования явлений прошлого, важных и для нашей современности. Назовем хотя бы книгу Г. Бегенау об эстетике Гердера¹. Одновременно с этим литературоведы стремятся прояснить и уточнить основные понятия своей науки.

Весьма интересна в этом отношении статья Эмиля Утица, напечатанная (посмертно) в шестом номере «Ауфбау» за 1957 год², где автор высказывает ряд соображений о реализме и его месте в мировом художественном развитии. Он подчеркивает, что основной принцип реализма был – хотя и наивно – сформулирован еще Аристотелем («Подражание природе»). Под знаком реализма прошло несколько столетий европейского искусства. Но «было бы очень отвлеченно – и вместе с тем опасно – попросту сводить всякое искусство к реализму. Все развитие искусства стало бы развитием реализма или историей отхода от него: но с помощью такой примитивной схемы невозможно понять неисчерпаемое богатство взаимосвязей между художником и действительностью».

Например, в греческой скульптуре черты реализма возникают в эллинистическую пору. Сторонники «абсолютного реализма» должны были бы ставить ваятелей эпохи упадка выше Мирона и Фидия. В египетской пластике мы находим изображения писца, выполненные с необычайной жизненностью, а рядом с этим – условно-монументальные статуи фараонов. «Если мы все будем измерять только масштабом реализма, то писца, конечно, придется признать поразительным достижением…

Но неужели же изваяния владык египетского царства попросту слабее, так как они менее реалистичны? Или же мы должны прибегнуть к насильственным конструкциям и спекуляциям, чтобы в конце концов приписать им некий реализм? Но тогда это понятие станет таким податливым и расплывчатым, что потеряет всякое определенное содержание. Несравненно выгодней, как мне кажется, считать,что раз всякое искусство есть отражение действительности, то ему свойственны некоторые реалистические черты. Но это не дает ему патента на реализм, не свидетельствует о том, что всякое искусство стремится к реализму и никоим образом не решает вопроса о его ценности».

Утиц говорит о том, что «особенно важно разграничить реализм и натурализм», так как у натуралистов наблюдения над действительностью остаются «мертвым капиталом», здесь отсутствует «живая мысль, содержание».

1. Н. Веgenau, Herders Asthetik, Weimar, 1956.[↩]
2. Еmil Utiz, Vier Oberlegungen zum Problem des Realismus. «Aufbau», 1957, Hf. 6.[↩]