Саратовский литературоведческий сборник

Саратовский государственный университет имени Н. Г. Чернышевского. «Ученые записки», т. LVI, Саратовское книжное издательство, 1957, 490 стр.

Существует добрая традиция: юбилейные даты видного ученого отмечаются изданием сборника работ его почитателей, в особенности учеников. Этим воздается должное юбиляру и приносится польза науке. Однако в последнее время, юбилеи ряда наших крупных литературоведов не были ознаменованы такими сборниками. Посвященный А. Скафтымову том «Ученых записок» Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского составляет приятное и ценное исключение.

В рецензируемой книге дана библиография печатных трудов А. Скафтымова, но, к сожалению, отсутствует статья, содержащая хотя бы краткий обзор и оценку этих трудов. Деятельность профессора, воспитавшего многие поколения исследователей и преподавателей литературы, ученого со своей индивидуальностью, бесспорно, требовала такой статьи, которая популяризировала бы его имя в более широких читательских кругах.

Содержание сборника, вышедшего в свет фактически в середине 1958 года, богато и разнообразно. Здесь работы и по русской, и по западной литературе. Темы историко-литературные сменяются темами теоретического характера (мы имеем в виду статьи о языке художественного произведения). Наряду с именами» известных литературоведов встречаются имена авторов, начинающих свою научно-литературную деятельность. В сборнике двадцать «пять статей, и все они: заслуживают внимательного разбора; сделать это в журнальной рецензии невозможно, поэтому мы вынуждены рассмотреть здесь лишь часть опубликованного в книге материала.

Начнем с группы исследований, посвященных относительно новой теме – изучению языка литературных произведений.

А. Ефремова интересует язык памфлетов Белинского, «Педанта» в особенности. Это интересная и квалифицированная статья, содержащая свежие наблюдения. Недостатком ее является отсутствие достаточно ясного представления о жанре памфлета. Для автора памфлетом является не только «Педант» и статья о «Тарантасе» Сологуба, что бесспорно, но и. письмо к Гоголю. Если бы это было так, то любое полемическое произведение считалось бы памфлетом. А. Ефремов недостаточно критически отнесся к ходячим определениям этого жанра, в которых письмо к Гоголю приводится в качестве примера.

Памфлет как художественное произведение (а о нем речь) предполагает использование приемов сатиры – гиперболы и гротеска, но по определенному личному или групповому адресу. И действительно, в первых двух произведениях мы находим вполне выраженные литературно-сатирические приемы, но где же они в письме к Гоголю? Оно навсегда останется памятником высокого эпистолярного стиля, произведением столь же интимно-лирическим, сколько общественно-политическим, выражающим оскорбленную «Выбранными местами» любовь Белинского к Гоголю. Более точное представление о памфлете как жанре важно и при анализе его языка.

Содержательна статья Б. Лазерсон «Иносказательная роль цитат в публицистике Чернышевского», в которой способы и характер цитирования у Чернышевского рассматриваются как элемент или вид «Эзопова языка». Исследовав этот вопрос, поставленный уже давно в специальной литературе, автор показал, что «эзоповские «цитаты» использовались Чернышевским неодинаково на различных этапах публицистической деятельности». Годы революционной ситуации, обозначавшие новый этап в литературной работе Чернышевского, отразились во всем, даже в способе цитирования. Увеличивается количество цитат, знакомящих читателя с революционным движением или призывающих к революционным действиям; вместе с тем наблюдается усиленное подчеркивание «объективности» в их подаче.

Обнаружив в текстах Чернышевского целый ряд убедительных примеров, подтверждающих отдельные положения статьи, исследовательница вряд ли права, когда ссылается на известный факт перепечатки Чернышевским в «Современнике» трех стихотворений из сборника Некрасова 1856 года. Это случай особого рода, и его трудно рассматривать как пример, иллюстрирующий иносказательную роль цитат у Чернышевского.

Вопросу об «эзоповском языке» в сборнике посвящены также работы К. Чуковского и И. Ямпольского. В статье «В. А. Слепцов и его «Петербургские заметки» К. Чуковский продолжает изучение этого талантливого писателя 60-х годов как мастера «Эзопова языка». И. Ямпольский исследует сатирический метод журнала «Искра», которому приходилось прибегать к «эзоповским» приемам уже потому, что «сатира на лица» была всегда боевым оружием журнала. Статья богата фактами, впервые устанавливаемыми автором.

Работа М. Ю. Лермонтова над языком романа «Герой нашего времени» послужила темой для статьи С. Бах. Автор стремится установить то новое, что внес в русскую прозаическую речь Лермонтов в отличие от Пушкина. Но вряд ли это отличие можно усмотреть в меткости и «полном слиянии эпитета с определяемым словом», в «максимальной смысловой насыщенности», в «отсутствии сложных, тяжеловесных конструкций, точности и сжатости описаний». Определяя так своеобразие Лермонтова, С. Бах невольно внушает читателю мысль, что эти особенности не присущи Пушкину. Между тем речь может идти лишь об оригинальном проявлении этих качеств у Лермонтова, качеств, которые приданы русской прозе Пушкиным. С. Бах цитирует Д. Овсянико-Куликовского, соглашаясь с ним в том, что в отличие от Пушкина у Лермонтова «рисунок преобладает над повествованием, описанием, действие над рассказом». Но как же быть тогда с отмечаемым тут же мастерством психологического анализа и «изложением глубоких философских мыслей», требующими даже «отвлеченной книжной лексики» (стр. 98)?

Автор, несомненно, прав, утверждая, что «Лермонтов в отличие от Пушкина уделяет больше внимания эмоциональности языка», но другие соображения, высказанные в статье, нуждаются в дальнейшем уточнении.

Удачной представляется нам работа М. Борисовой «О строении диалога в драматургии М.