Путь парадокса. Из «Записных книжек» Сэмюэля Батлера. Вступительная статья, составление, перевод с английского и примечания А. Ливерганта
«Теперь хорошо бы еще раз по ним пройтись и выбросить все ненужное, проходное… Я чувствую, что наберется немало наблюдений, за которые мне будет потом по многим причинам стыдно, пока же я оставляю их ровно в том виде, в каком они ко мне явились…» (1891, т. 1).
«Многие соображения, сразу видно, не стоило записывать вообще, прочие следует переписать, и лишь некоторые устраивают меня в полной мере <…> Надо будет перечесть все написанное, сжечь по крайней мере одну треть, а остальное переделать <…> Читатель должен понять, что это всего лишь наброски, черновики, нечто неустоявшееся <…> Мне часто становилось стыдно оттого, что я не сразу замечал, насколько тривиальны те или иные замечания…» (1893, т. 4).
«Меня всерьез пугает пошлость, невнятность, пустопорожность многих наблюдений, которые давно надо было бы уничтожить <…> Одного взгляда довольно, чтобы отправить их в мусорную корзину…» (1898, т. 2).
«Я был потрясен: сколько же сил и тщания ушло на самые расхожие мысли, которые никогда не пригодятся ни мне, ни кому-нибудь еще…» (1900, т. 3).
Так, с исключительным самокритичным постоянством, оценивает свои «Записные книжки», выходившие в Лондоне отдельными выпусками (в издании 1935 года, по которому делался перевод, – томами) в 90-е годы позапрошлого века, сейчас уже порядком и у нас, и на родине подзабытый, а некогда знаменитый викторианский иконоборец Сэмюэл Батлер(1835 – 1902), автор весьма нелицеприятных для викторианского благоденствия утопии (в каком-то смысле и антиутопии) «Едгин» (1872; название – анаграмма слова «нигде»), апологии и одновременно едкой сатиры на примитивное общество, где запрещены машины и к больным относятся как к преступникам, а к преступникам – как к больным (чем не Свифт!), и романа «Путь всякой плоти» (1903), изобличающего – подчас с не меньшей «ядовитостью» – фальшь и лицемерие богобоязненного семьянина и известного у нас по переводу 1938 года как «Жизненный путь», – библейские аллюзии были тогда не в чести.
Скажем сразу, Батлер к себе несправедлив: «проходными», «расхожими», «пошлыми», «пустопорожними» мысли, наброски, наблюдения, вошедшие в «Записные книжки», никак не назовешь. Наоборот. Даже неудачные, заумные, надуманные (есть и такие) записи нетривиальны, больше того – остроумны, неожиданны, почти всегда оригинальны.За свою жизнь Сэмюэл Батлер занимался самыми разными вещами: был священником, фермером, писал романы, картины, музыку, статьи, научные исследования (в том числе об «Илиаде» и «Одиссее», которые пытался переводить), даже разводил, когда жил в Новой Зеландии, овец. Этот необъятный спектр жизненных интересов и устремлений ощущается и в «Записных книжках», где, кажется, нет ни одной темы – научной, литературной, религиозной, музыкальной, бытовой, общечеловеческой, – по поводу которой писатель ни высказал бы свои суждения – почти всегда, повторимся, вызывающе неожиданные. Собственно, неожиданный, оригинальный ракурс, под которым рассматривается та или иная насущная проблема, неиссякаемый полемический задор заложены в основу творческого метода Батлера – и писателя, и мыслителя.Есть в «Записных книжках» сквозные, часто повторяющиеся заголовки: «Об искусстве» (в оригинале «Art Notes» – «Замечания об искусстве»), «Материя и разум», «Логическая несообразность». Ее, эту несообразность, Батлер, в соответствии со своим даром парадоксалиста и сатирика, способностью увидеть мир, проблему с непривычной стороны, умеет разглядеть, выявить решительно во всем – от незначащих реплик служанки или случайного попутчика до Священного Писания, от разрозненных путевых впечатлений до масштабных философских умозаключений. По Батлеру, логическая несообразность проникает во все сферы жизнедеятельности – от протоплазмы до высоких научных теорий.Имеются в «Записных книжках», при всем многообразии записей, и любимые (а вернее, нелюбимые) писателем темы. Это прежде всего научный прогресс («Нас не устраивает прогресс», – изрекает в «Едгине» Профессор Мирской Мудрости, фигура, как это часто бывает у Батлера, в своем опрощении комическая и вместе с тем значимая), академическое образование, которое для Батлера является синонимом схоластики, скуки, бессмысленной, пустой и даже вредной траты времени, и Церковь, с которой автор «Едгина» борется порой с вольтеровским и даже ницшеанским запалом. Бывший священник, впрочем, не предлагает, вслед за Вольтером, «раздавить гадину». В многочисленных записях, посвященных христианству, Церкви («Записные книжки» пестрят заголовками: «Вера», «Воскресение», «Царство Божие», «Бог», «Библия», «Христос», «Грешники», «Семь смертных грехов», «Священник», «Смиренные и кроткие», «Порок и добродетель» и т. д.), Батлер борется не столько с учением Христа, сколько с ханжеством и формализмом церковного вероучения, о котором знает не понаслышке, подвергает насмешкам и остракизму букву, но не дух христианства. Такие, например, суждения, как: «Христа распяли всего один раз и только на несколько часов. Он же без всякого шума распинает с тех пор сотни тысяч людей», или: «Церковь оспаривает разумные выводы, делая вид, что их защищает…», или: «Царство Божие – удовольствие сродни тому, какое получает старая собака при добром хозяине», – это богохульство особого рода. Расставаясь со смехом (по Марксу) со своим богословским прошлым, подвергая его скептической переоценке, Батлер стремится осудить, высмеять не собственно христианство, а устоявшиеся о нем представления, вывернуть наизнанку окаменевшие, приевшиеся догмы, которые нередко заучены, затвержены и повторяются верующими без проникновения в их суть. «Мне приходилось встречаться со многими благочестивыми людьми, – с грустью замечает Батлер в «Едгине», – которые обладали огромными познаниями в божественной сфере, но не чувством божественного». «Церковь мне нужна ничуть не меньше, чем свободная мысль», «Без идолопоклонства в этом мире – да, без Бога – нет», – читаем мы в «Записных книжках», которые можно было бы назвать классикой христианского свободомыслия. Под пером Батлера это словосочетание из оксюморона становится почти что тавтологией.В «Записных книжках» постоянно сталкиваются далекие и разводятся близкие понятия, ставятся под сомнение не только христианские, но и любые – казалось бы, незыблемые – аксиомы и постулаты, чего бы они ни касались, – дарвинизма, человеческих нравов, деторождения, законов изобразительного искусства и литературы, университетского образования. Сказал же Оскар Уайлд, пусть и по другому поводу: «Путь парадокса – это путь истины». Сэмюэл Батлер следует именно этим путем. Словно убаюкивая читателя, он в своих прозрениях использует стандартную, клишированную формулу, которую внезапно, порой всего одним словом, выворачивает наизнанку, переиначивает. Так рождаются фразы, мысли, наблюдения вроде: «Стоит лишь упомянуть слово «божество» – и мы теряем чувство божественного» (это из «Едгина»), или: «Грешники пришли в этот мир, чтобы спасти Иисуса Христа», или: «Будь добродетелен, и ты будешь порочен», или: «Как недальновидно жить по средствам». Слово «парадокс» обычно понимается как суждение, противоречащее здравому смыслу. У Батлера же парадокс – это постоянное, порой даже несколько навязчивое, на грани эпатажа, стремление «перевернуть – согласно изречению другого знаменитого английского пара-
доксалиста, Г. К. Честертона, – истину вверх ногами, чтобы на нее обратили внимание». Это то формально-логическое противоречие, на котором строится большая часть мыслей, афоризмов, изречений, bons mots писателя, противоречие между «банальной оболочкой» и «свежей начинкой», которое и составляет, по-видимому, главный интерес для читателя «Записных книжек». На примере Батлера острота и глубина вышеприведенных афоризмов Уайлда и Честертона ощущается в полной мере. Истину этого писателя – будь то «Едгин», «Путь всякой плоти» или «Записные книжки» – следует искать «на пути парадокса».
Переводосуществленпоизданию: Further Extracts from the Note-Books of Samuel Butler / Chosen and edited by A.T. Bartholomew. London: Jonathan Cape, 1935.
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.
Статья в PDF
Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №1, 2005