№2, 1967/Обзоры и рецензии

Плодотворность коллективных усилий

С середины 50-х и в особенности с начала 60-х годов заметно вырос интерес исследователей к творчеству А. Блока, Результат – появление монографий, в которых рассмотрены многие центральные проблемы его творчества, а в некоторых – весь путь поэта.

Следует отметить и другое не менее ободряющее явление: поэзия и проза А. Блока изучаются и исследуются в университетах и педвузах, о чем свидетельствует значительное количество статей, напечатанных в изданиях этих учебных заведений («труды», «ученые записки», тематические сборники). Можно надеяться, что в ближайшее время к едва ли не единственному пока в стране Блоковскому семинару, который более десяти лет работает в ЛГУ под руководством доктора филологических наук Д. Е. Максимова, присоединятся семинары в других учебных заведениях. Среди студенческих исследований отмечу статью А. Литвиненко «Блок и Великая Октябрьская революция» (Рига, 1960) и А. Поповой «М. Лермонтов и А. Блок» (Львов, 1966).

Какие же проблемы привлекали внимание вузовских исследователей А. Блока в последние годы (1960 – 1966)?

Отметим группу работ, посвященных отдельным произведениям (поэмам, циклам, стихотворениям) А. Блока.

В этой группе выделяются высоким научным уровнем статьи З. Минц «Поэма «Двенадцать» и мировоззрение А. Блока эпохи революции1 и «Поэма А. А. Блока «Ее прибытие» и революция 1905 года» 2. В последней автор обращается к произведению, которому исследователи обычно не уделяют должного внимания. Хотя поэма писалась в дни приближения революции 1905 года, когда в поэзию А. Блока начинала входить русская действительность («Фабрика», «Поднимались из тьмы погребов…»), большинство ее образов тесно связано с мотивами стихов о Прекрасной Даме – настолько, что поэма на первый взгляд представляется для 1904 года явлением анахроничным. З. Минц ставит своей задачей показать, что эта неоконченная поэма «сосредоточила многие важные черты творчества Блока кануна революции 1905 года и именно через нее пролегли многие магистральные линии его идейно-художественного развития». Основное противоречие поэмы – отождествление мистических чаяний и политических надежд накануне революции – убедительно трактуется ею как типичное, а не случайное для Блока тех лет противоречие, характерное не только для «Ее прибытия», но и для создававшегося одновременно цикла «Распутья». Исследовательница не ограничивается установлением этого факта и стремится показать место поэмы в процессе идейной и творческой эволюции А. Блока.

Заслуживает внимания читателя брошюра того же автора о лирике А. Блока3. Печатный спецкурс З. Минц – первый опыт в этом роде в нашем литературоведении. Перед автором стояла трудная задача: не упрощая, не опускаясь до популяризаторства и вместе с тем доступно, как и полагается в учебном пособии, раскрыть сложное и противоречивое явление – лирику Блока. Приятно отметить, что эта задача выполняется успешно. В спецкурсе отчетливо проявились те принципы и приемы исследования, которые составляют сильную сторону работ З. Минц. Автор исходит из того, что «каждое стихотворение Блока в отдельности, каждый его лирический цикл и вся поэзия в целом создают вокруг себя определенное семантическое поле, определенный строй идей и образных переживаний, вне понимания которых невозможно проникновение в поэтическую сущность лирики Блока». Поэтому, чтобы понять А. Блока, надо овладеть системой его представлений. Другой исходный принцип заключается в признании закономерности и органичности сменяющих (отрицающих) друг друга этапов развития поэта. Э. Минц умеет обнаружить и прояснить для своего читателя диалектику развития поэта. Так, например, говоря об А. Блоке периода «Ante lucem», автор отмечает поиски поэтом большого, настоящего содержания для своей поэзии, поиски общего взгляда на мир – мировоззрения.

Характерно для работы то умение анализировать (именно анализировать, а не пересказывать) стихотворные тексты, то внимание к поэтической строке, к слову, которое З. Минц обнаруживает, например, при рассмотрении сложного для изучения цикла «Стихи о Прекрасной Даме».

Спецкурс З. Минц -хорошее пособие для изучающих поэзию А. Блока, хотя и не лишенное недостатков. В своем стремлении быть возможно более точной и логичной автор подчас как будто забывает, что имеет дело с материалом, не до конца поддающимся логическому анализу. Желая во что бы то ни стало преодолеть это сопротивление, З. Минц прибегает к методам, применяемым в науке о языке, которые в данном случае представляются необязательными. Следует отметить и некоторую небрежность формулировок. Как понимать изобретенный ею термин «интимно-лирическая лирика»? И было ли в русской литературе творчество (именно «творчество», а не линия, направление и т. п.) «Фета – Полонского»? Эти и подобные вопросы время от времени возникают при чтении брошюры. Они свидетельствуют о необходимости более тщательной редактуры, хотя и не меняют общей положительной оценки спецкурса.

Поэме «Скифы» посвящена статья Р. Смирнова «Революционно-патриотическая ода А. А. Блока «Скифы» 4. Р. Смирнов считает, что своеобразие блоковского понимания взаимоотношений Востока и Запада в «Скифах» следует понимать в образно-символическом, а отнюдь не в «расовом» и «мистическом» плане. Говоря о главном в «Скифах» – национально-патриотическом пафосе, – исследователь отмечает не только его родство с пафосом пушкинского «Клеветникам России», но и отличие. Однако вывод представляется несколько прямолинейным: «…Это – пафос нового качества, имеющий главным своим источником ленинский Декрет о мире». Нам кажется, что исторически достовернее было бы полагать, что пафос и ленинского декрета, и блоковского стихотворения имеет общий источник: стремление демократической, трудовой России к честному и справедливому миру.

Во второй части небольшой статьи автор на основании анализа чернового варианта, промежуточного черновика и канонического текста прослеживает работу А. Блока над «Скифами».

Верная в своей основе, статья Р. Смирнова тем не менее оставляет чувство неудовлетворенности. Патриотизм А. Блока, его взгляд на взаимоотношения Востока и Запада, его отношение к буржуазной цивилизации формировались в течение многих лет и менялись, испытывая различные воздействия, идущие и непосредственно от действительности, и от литературы и философии. Можно было бы указать на идеи Герцена, Данилевского, Ап. Григорьева, П. Лаврова и других, в соприкосновении с которыми оформилась историческая концепция А. Блока, нашедшая отражение и в «Скифах», и во многих его статьях. У Р. Смирнова анализа исторических взглядов А. Блока в их развитии и изменении нет. Поэтому, не вызывая серьезных возражений, его статья представляется наброском будущей работы, особенно если учесть тип сборника, в котором она напечатана, – «Краткие сообщения…».

«Тема России в творчестве А. Блока» 5 – так называется статья С. Тарасенкова, для которого интерес к Блоку, по-видимому, не случаен. Очень труден отбор материала для такой работы: ведь сам поэт считал, что все написанное им – о России. Очень ответственна сама попытка специально писать о центральной теме А. Блока. К сожалению, работу нельзя признать удавшейся.

Сначала в глаза бросаются мелочи. «Боевой характер блоковской лирики…» – можно ли так об А. Блоке, точно ли это выражение? Потом начинаешь понимать, что фразы, подобные этой, – не случайные обмолвки автора, что это последовательное стремление представить А. Блока как писателя, немедленно реагирующего на политическую злобу дня. В этом плане трактуются в рецензируемой статье стихотворения «Митинг», «Еще прекрасно серое небо…», «Сытые» и др. «В день третьеиюньского переворота, совершенного царским правительством, – пишет С. Тарасенков, – Блок написал два сильных стихотворения: «Я ухо приложил к земле…», «Тропами тайными, ночными…» В контексте эта фраза должна означать, что упомянутые стихотворения являются непосредственным «откликом» поэта на события 3 июня. В статье огрубляется представление о действительном процессе политического «пробуждения» поэта, о котором писали все его биографы.

Понятно, что подобные натяжки совершаются из лучших побуждений, но они так же непозволительны в серьезной статье, как и необоснованные обвинения. Такие, например, как, утверждение, что «разгул шовинизма (в период первой мировой войны. – Р. П.) порою захлестывал Блока». Эта мысль иллюстрируется стихотворением «Грешить бесстыдно, непробудно…». Комментарий С. Тарасенкова стоит привести полностью: «Героем этого стихотворения поэт избрал торгаша, разбогатевшего на обсчетах. Эта фигура, прямо выхваченная из «страшного мира», отождествлена с Россией народа (!).

Да, и такой, моя Россия,

ты всех краев дороже мне».

 

Исследователь не понял главного: как А. Блок выражает свои патриотические идеи и настроения, как он в своей поэзии утверждает положительные этические ценности: любовь к родине (например, в стихотворении «Грешить бесстыдно, непробудно…»), принятие революции (в «Двенадцати»). Это тем более непозволительно, что в статье Л. Тимофеева «Поэма Блока «Двенадцать» и ее толкователи» на примере того же стихотворения рассматривается блоковский принцип «романтического контраста», проведенный и в «Двенадцати».

Статья Е. Никитиной «Рождение жанра» 6 принадлежит к числу немногих работ, уделяющих преимущественное внимание жанровым проблемам творчества А. Блока. Исследовательница предполагает «выявить те тенденции в работе Блока над жанром поэмы, которые приведут его к поэзии революции». По мнению автора, основанному на изучении статей и писем поэта, в годы, предшествующие началу работы над «Возмездием», А. Блок стремился выработать новое мировоззрение, активное отношение к миру. Это стремление не могло не вылиться в новые художественные формы. Такой формой и является эпическая поэма, в которой событийность вытесняет лирику. Ведя своего читателя по тексту поэмы, Е. Никитина обнаруживает неуклонное убывание лирической стихии, повышение интереса А. Блока к объективному течению жизни, к истории, к проблеме взаимоотношения человека и его эпохи и – как следствие – преобладание повествовательного начала в поэме.

Рецензируемая статья – серьезная, интересная работа, принадлежащая вдумчивому исследователю. Тем более необходимо сказать о некоторых ее недостатках. Незавершенная поэма А. Блока рассматривается в ней изолированно от современной ей литературы, вне связи с историей жанра. Сравнение работы Е. Никитиной с соответствующей главой книги Л. Долгополова «Поэмы Блока и русская поэма конца XIX – начала XX веков» показывает ограниченность такого подхода. Так, в частности, выясняется, что повествовательная, описательная манера «Возмездия» была широко распространена в тогдашней повести в стихах. Эта манера, восходившая к традициям Пушкина, сковывала творческие возможности поэта. Вот почему она не до конца возобладала в поэме, вот почему в поэме ощущаются два различных стилевых комплекса.

Думается, задача, которую поставил себе А. Блок, – создание новой поэтической формы, – не осуществилась не только потому, что «нерешенные в этой поэме задачи были отодвинуты революцией…». Причина незавершенности также и в том, что А. Блок последовал за жанровой традицией, которая к концу XIX века уже была устаревшей.

Таким образом, в статье Е. Никитиной внутренний драматизм творческой истории «Возмездия» оказался несколько приглушен, а масштабы качественного «скачка» от «Возмездия» к «Двенадцати» – преуменьшены.

Другую большую группу статей составляют исследования, посвященные творческим связям А. Блока с русскими и зарубежными писателями. Наиболее серьезные из них – работа З. Минц «Ал. Блок и Л, Н. Толстой» 7.

На большом фактическом материале З. Минц показывает восприятие А. Блоком творчества Л. Толстого, многообразное влияние последнего на поэта. Вряд ли только стоило утверждать с такой категоричностью, что «Блок… шел… по пути к реализму», ибо ни факты почтительного отношения А. Блока к творчеству великого реалиста (или великих реалистов), ни факты влияния великого реалиста (или реалистов) на А. Блока сами по себе не являются доказательствами упомянутого тезиса.

В отличие от З. Минц Л. Шаповалов не стремится исследовать тему «Блок и Лермонтов» в широком объеме. В статье «Об одном лермонтовском образе у А. Блока» 8 он касается только мотива «демонизма», образа «демона», где, по его мнению, «лермонтовское начало у Блока наиболее заметно и ощутимо». В работе Л. Шаповалова собран интересный конкретный материал, – в этом состоит ее значение.

В проблеме творческих связей А. Блока существует малоисследованный аспект: А. Блок и зарубежная литература. Как удача автора воспринимаются две статьи Д. Шарыпкина: «Блок и Ибсен» 9 и «Блок и Стриндберг» 10, отчасти заполняющие «вакуум» в этой области.

Еще менее, чем предыдущий, исследован вопрос о влиянии А. Блока на советскую литературу. К сожалению, единственная статья, на которую мы можем указать в данном обзоре – «А. Твардовский и А. Блок» Н. Гопштейн11, – не продвигает решение этой актуальной и сложной проблемы. Н. Гопштейн стремится опровергнуть тезис В. Перцова: Твардовский нигде не пересекается с Блоком12. Но даже в статье Н. Гопштейна материал, относящийся к А. Твардовскому, существует отдельно от характеризующего поэзию А. Блока! Там же, где автор говорит и об А. Твардовском, и об А. Блоке, разговор не идет дальше констатации совпадения отдельных тем и образов. Но ведь, как сознает автор, «дело не в отдельных, пусть даже многочисленных совпадениях. Важно определить близость и преемственность в главном». Что же, по мнению Н. Гопштейна, «главное» в поэме «Возмездие», с которой сравнивается «За далью – даль»? «Думается, – читаем в статье, – что самое главное – в художественном, образном утверждении чувства народности, в постижении того, что народ – опора художника и отдельного человека… В этом – истоки живой связи Блока с нашей современностью и с Твардовским».

Возникает законный вопрос: разве А. Блок – единственный носитель идеи народности в русской литературе? На той же странице об идее народности у А. Блока говорится: «Это величайшее откровение Блока, да и всей нашей поэзии, до Октября». Значит, и Н. Гопштейну ясно, что не единственный. Но тогда почему восприемником А. Блока (и только его) нужно считать одного А. Твардовского?

Посвященная творческим связям А. Блока с русским фольклором статья В. Махлина «К вопросу о народно-поэтической основе поэмы А. Блока «Двенадцать» 13, как и работа Н. Гопштейна, представляется весьма уязвимой с точки зрения методологии. Вся эрудиция В. Махлина в области фольклора направлена на отыскание народно-поэтических параллелей к тому или иному отрывку из поэмы «Двенадцать». При такой исследовательской установке натяжки неизбежны, и они довольно скоро обнаруживаются. Приведем только один, но очень характерный пример.

В. Махлин считает, что экспозиция поэмы является «по существу запевом – запевом народным». Доказательство – частушка;

Што за ветер, што за буйный.

Ковда дует, ковда – нет.

Што за девки, што за дуры:

Ковда любят, ковда нет.

Для автора этого достаточно, чтобы утверждать «родственность лирической интонации поэмы и народнопоэтической мелодии». Эта же частушка должна подтвердить и другую мысль: «…В свете дальнейших событий, происходящих в поэме… авторский голос перестает ощущаться, отходит на второй план, выдвигая на первый план восприятия самого народа». Не слишком ли велика эта «идеологическая нагрузка», не повисают ли в воздухе тезисы автора?

Как бы мы ни относились к аргументации В. Махлина, ясно, что это не случайные суждения, а норма творческих взаимоотношений поэта с фольклором, как она, эта норма, понята автором рецензируемой статьи. Подробная критическая оценка подобных взглядов дана в статье Л. Емельянова «Изучение отношений литературы к фольклору» 14, к которой мы и отсылаем читателя. Здесь необходимо только сказать, что и в данном конкретном случае, в применении к А. Блоку, этот взгляд неверен, ибо везде, за исключением разве самых ранних стихотворений, поэт властно подчиняет себе любые поэтические элементы, входящие в его произведения.

Проблемы театра, ставшие в начале XX века предметом острой полемики, часто смыкались в этих спорах с вопросом о необходимости демократизации искусства вообще, о месте искусства в обществе будущего. В театральных взглядах А. Блока отразились наиболее прогрессивные стороны его мировоззрения, многие его высказывания не потеряли актуальность и в наше время. Эти обстоятельства объясняют интерес исследователей к проблемам драматургии и театра в творчестве А. Блока.

Статья М. Мирза-Авакян «А. Блок и русский драматический театр начала XX века» 15 является, по словам автора, вступительной частью более обширной работы, рассматривающей творческий метод А. Блока – драматурга. Вполне естественно, что автор излагает в рецензируемой статье не результаты своего исследования, а довольно известные сведения из истории русского театра интересующей ее эпохи и «теоретические взгляды Блока на театр и его задачи». М. Мирза-Авакян можно было бы упрекнуть в описательности, в отсутствии серьезного анализа театральных взглядов А. Блока, в «непроработанности» фона – театральной жизни начала XX века и т. п. Но мы опасаемся, что эти упреки в данном случае были бы преждевременными, и высказываем их в качестве пожелания автору в ее дальнейшей работе.

Статья Ю. Герасимова «Театр и драма в критике А. Блока в период первой русской революции»16 также является частью работы, которая – в полном объеме – была успешно защищена как кандидатская диссертация. В противоположность работе М. Мирза-Авакян, статья Ю. Герасимова отличается высокой плотностью информации. Автор приводит многочисленные факты из истории русского театра, современного А. Блоку, ссылается на целый ряд неопубликованных архивных документов. Ю. Герасимов свободно ориентируется в многочисленных театральных теориях того времени, различая в них не только основные тона, но и весьма тонкие оттенки. Даже небольшая дневниковая запись (Е. Иванова, друга А. Блока) в интерпретации Ю. Герасимова помогает читателю понять сложную театральную жизнь эпохи, в данном случае – споры вокруг «Балаганчика». Театральные статьи А. Блока анализируются в связи с его драматургией, с общественными взглядами, которые развивались под воздействием революции 1905 – 1907 годов. Большое место Ю. Герасимов уделил анализу тех статей и критических заметок А. Блока, которые позволяют судить об отношении поэта к реалистическому и модернистскому театру, к творчеству крупнейших деятелей русского театра.

Статьи А. Блока, посвященные проблемам драматургии и театра, – лишь сравнительно большая часть его критического и публицистического наследия, или, пользуясь его словами, – «прозы».

Почти во всех работах об А. Блоке его проза привлекается как своеобразный комментарий или «ключ» к тому или иному поэтическому, драматургическому произведению. Мысль о том, что проза А. Блока прибавляет к облику поэта нечто новое, исключительно важное, самоценное, выходящее за рамки его стихотворной лирики, впервые обоснована Д. Максимовым в его статьях. В том, насколько плодотворной оказалась исходная мысль ученого, можно убедиться, читая его итоговую работу «Критическая проза Блока» 17, в которой впервые на современном научном уровне проза поэта исследована в полном объеме. Нельзя не согласиться с мнением рецензента из эстонского журнала «Язык и литература» С. Лурье, который назвал работу Д. Максимова «путеводителем по Блоку».

Большая часть работ, о которых говорилось выше, помещена в периодических изданиях или в сборниках статей, не объединенных блоковской темой. Единственный сборник, целиком посвященный творчеству А. Блока, вышел в 1964 году в Тарту. В нем напечатаны труды весьма представительной конференции блоковедов.

Как одно из наиболее примечательных явлений в современном советском блоковедении, «Блоковский сборник» заслуживает специальной рецензии. Хотя такая рецензия уже имеется18 и основные ее положения не вызывают возражения, разговор о «Блоковском сборнике» следует продолжить.

Помещенная в «Сборнике» статья В. Адамса «Восприятие А. Блока в Эстонии» является первой попыткой изучить рецепцию творчества А. Блока эстонским читателем. Помимо решения чисто историко-литературной задачи, эта работа служит благородной цели сближения культур различных народов Советского Союза. В статье «Человек природы» в русской литературе XIX века и «цыганская тема» у Блока» Ю. Лотмана и З. Минц вскрывается внутренняя философская основа «цыганской темы» в творчестве поэта. Авторам впервые в нашем литературоведении удалось показать, что «цыганская тема» у А. Блока своими корнями уходит в могучую демократическую традицию русского искусства XIX века. «О прозаизмах в лирике Блока» пишет в небольшой содержательной статье Л. Гинзбург. В работе З. Минц «Поэтический идеал молодого Блока»

дается новая, во многом убедительная трактовка чрезвычайно важной в блоковедении проблемы «Блок и Соловьев». Исследование В. Беззубова «Александр Блок и Леонид Андреев» содержит наиболее полную в настоящее время информацию о личных и творческих взаимоотношениях двух русских писателей. Статья Ю. Герасимова «Александр Блок и советский театр первых лет революции» подробно рассказывает о сравнительно мало изученном периоде жизни А. Блока, его работе в репертуарной секции Театрального отдела Наркомпроса. Выше уже говорилось о значении работы Д. Максимова «Критическая проза Блока», также помещенной в «Блоковском сборнике».

Продолжая традиции эстонских литературоведов, предоставивших несколько лет тому назад страницы своих «ученых записок» воспоминаниям об А. Блоке19, составители включили в «Сборник»»Воспоминания и записки Евгения Иванова об Александре Блоке» (публикация Э. Гомберг и Д. Максимова), «Воспоминания о Блоке» В. Стражева (публикация З. Минц), «Воспоминания об Ал. Блоке» Н. Павлович (публикация З. Минц и И. Чернова), а также главу из воспоминаний С. Алянского (публикация З. Минц). Трудно переоценить значение этих воспоминаний для дальнейшего изучения жизни и творчества А. Блока. Необходимо прибавить, что публикации сопровождаются вступительными заметками и комментариями, которые не только тактично направляют внимание читателя, сосредоточивая его на самом важном и значительном в мемуарах, но по существу являются историко-литературными миниатюрами.

В разделе «Обзоры» выступает В. Орлов, отдавший много лет изучению А. Блока. В основу статьи «Некоторые итоги и задачи советского блоковедения» положено вступительное слово, произнесенное В. Орловым на блоковской конференции в ИРЛИ (1960).

Материалы к библиографии Александра Блока А. Пайман (Англия) вводят в научный оборот значительное количество малоизвестных у нас работ зарубежных исследователей об А. Блоке.

Немало важных материалов содержится и в разделе «Сообщения и публикации».

Таков «корпус»»Блоковского сборника», и, как нам кажется, рецензент «Русской литературы», озабоченный тем, что блоковедение находится сейчас «на той грани, за которой неминуемо должны последовать пересказы и повторения», должен был бы благожелательнее отнестись к изданию, в котором как раз и преодолеваются застойные тенденции в блоковедении.

* * *

В настоящем обзоре рецензировались не все известные нам статьи вузовских исследователей, посвященные творчеству А. Блока. Ряд работ (например, А. М. Микешина20, В. Сапогова21) опубликован в виде тезисов, что не позволяет высказать о них сколько-нибудь обоснованного суждения. Статьи Ю. М. Феличкина22 и М. Л. Мирза-Авакян23 требуют от рецензента специальных знаний, которыми мы, к сожалению, не обладаем. Не представляется возможным в журнальной рецензии разбор такой, например, статьи, как «А. Блок – редактор своих стихов» С. Тарасенкова24. Отсутствует также разбор статей В. Альфонсова, так как оригинальный подход этого автора к творчеству А. Блока, по нашему мнению, в гораздо большей степени проявляется в его недавно вышедшей книге «Слова и краски».

Обзор не претендует и на то, чтобы дать читателю полное представление о современном состоянии, об основных проблемах и задачах блоковедения. Такое представление не может основываться только на материалах, рассмотрение которых являлось целью нашей работы. Однако, поскольку «Блоковский сборник» дает рецензенту высокий критерий научности, приходится с сожалением констатировать, что большая часть работ, напечатанных в вузовских изданиях, стоит ниже того научного уровня, который представлен лучшими монографиями последних лет, и в особенности «Блоковским сборником».

Успех «Сборника» свидетельствует о плодотворности коллективных усилий в изучении А. Блока. Поэтому следует наладить регулярное общение советских блоковедов. Заслуживает всяческой поддержки со стороны научной общественности инициатива тартуских ученых, благодаря которой стало возможным проведение в 1962 году научной конференции, посвященной изучению жизни и творчества А. Блока. Необходимо, чтобы Блоковские конференции стали такими же традиционными и регулярными, как Пушкинские или Некрасовские.

г. Ленинград

  1. »Ученые записки Тартуского университета», вып. 98, «Труды по русской и славянской филологии», III, 1960. []
  2. «Ученые записки Тартуского университета», вып. 139, «Труды по русской и славянской филологии», VI, 1963.[]
  3. »Лирика Александра Блока (1898- 1906). Специальный курс. Лекции для студентов заочного отделения», вып. 1, Изд. Тартуского университета, 1965. []
  4. »Иркутский университет. Краткие сообщения о научно-исследовательских работах за 1960 год», Иркутское книжное изд-во. 1962. []
  5. »Ученые записки Краснодарского пединститута», вып. 24А, 1961. []
  6. »Вопросы славянской филологии. К V Международному съезду славистов», Изд. Саратовского университета, 1963. []
  7. »Ученые записки Тартуского университета», вып. 119, «Труды по русской и славянской филологии», V, 1962. []
  8. «М. Ю. Лермонтов. Исследования и материалы». Изд. Воронежского университета, 1964.[]
  9. «Скандинавский сборник», VI, Таллин. 1963.[]
  10. «Вестник ЛГУ», N 2. Серия истории, языка и литературы, вып. 1, 1963.[]
  11. »Ученые записки Ташкентского пединститута», т. 44, вып. 2. 1963. []
  12. В. Перцов. Поиски нового и великие традиции, «Литературная газета», 27 февраля 1962 года.[]
  13. »Филологические сборник», вып. IV, Алма-Ата, 1966. []
  14. »Вопросы методологии литературоведения», «Наука», М. -Л; 1966. []
  15. «Научные труды Ереванского университета», т. 70, вып. 7, ч. 1, 1960.[]
  16. »Вестник ЛГУ», N 20. Серия истории, языка и литературы, вып. 4, 1962. []
  17. »Блоковский сборник. Труды научной конференции, посвященной изучению жизни и творчества А. А. Блока, май 1960 год», Изд. Тартуского университета, 1964. []
  18. Л. Долгополов, Тартуский сборник статей о Блоке, «Русская литература», 1965, N 2.[]
  19. «Ученые записки Тартуского университета», вып. 104, «Труды по русской и славянской филологии», IV, 1961.[]
  20. »Незнакомка» Блока как романтическая баллада» – «Материалы к научно-теоретической конференции Кемеровского пединститута», вып. 2, Кемерово, 1965. []
  21. «О некоторых структурных особенностях лирического цикла А. Блока» – «Язык и стиль художественного произведения. Тезисы докладов IX научно-теоретической и методической конференции, организуемой кафедрой русской литературы МГПИ им. В. И. Ленина», М. 1966.[]
  22. «Лингвистическая характеристика одного из французских переводов «Двенадцати» А. Блока» – «Труды Самаркандского университета». Новая серия, вып. 132, 1963.[]
  23. «Работа А. Блока над переводами стихов Исаакяна» – «Историко-филологический журнал», Ереван, 1960, N 4.[]
  24. «Труды Краснодарского пединститута», вып. XXXVI, 1983.[]

Цитировать

Помирчий, Р. Плодотворность коллективных усилий / Р. Помирчий // Вопросы литературы. - 1967 - №2. - C. 183-191
Копировать