Писатель и проблема социальной ответственности
Є. С. Шабліовський, Свобода творчості й громадянська відповідальність письменника, «Наукова думка», Київ, 1973, 303 стр.
«Свобода творчества и гражданская ответственность писателя» – так называется новая книга известного украинского литературоведа Е. Шаблиовского. Вряд ли надо говорить, как актуальна на современном этапе идеологической борьбы проблема, положенная в основу названной книги. Эта кардинальная теоретическая (и не только теоретическая) проблема была и продолжает оставаться в центре литературно-эстетических споров, она постоянно привлекает внимание исследователей, ей посвящены многие работы советских критиков и литературоведов. Значительный вклад в марксистско-ленинское осмысление вопросов свободы творчества внесли и литературоведы Украины, где издана рецензируемая книга: достаточно вспомнить труды Н. Шамоты, Л. Новиченко, И. Дзеверина, Б. Буряка, В. Воробьева, Б. Кубланова, О. Романовского, С. Крыжановского, В. Кудина и других ученых. К этому следует прибавить также и опыт их коллег из других братских республик. Однако Е. Шаблиовский отнюдь не повторяет опыт своих предшественников. Он избрал такой ракурс исследования, который определил характерные особенности его книги. И дело здесь не только в том, что вопрос о свободе и гражданской ответственности писателя занимает в книге доминирующее место: ее содержание значительно шире ее названия. Главное – в многоплановом освещении этого вопроса. Свобода творчества и защита правды; свобода творчества и вопросы гуманизма; художественный талант, его свобода и ответственность; партийность и свобода творчества; вопросы социалистического реализма и свобода творчества; свобода творчества и мировая художественная культура. Таковы аспекты исследования, обусловившие композиционно-тематическую структуру книги и шесть ее соответствующих разделов.
Каждый из них – законченное целое. И вместе с тем все разделы дополняют друг друга, раскрывают связи и взаимопереходы между проблемой свободы творчества и многими другими актуальными вопросами идеологической борьбы, современной литературной жизни. В комплексном рассмотрении узловой проблемы – одна из особенностей книги.
Многое в книге Е. Шаблиовского может показаться известным. Сам автор выразил опасение о возможности упреков в связи с этим. Но думается, оснований для этого нет: широкое обобщение большого фактического материала, пусть в чем-то уже известного читателю, составляет достоинство и еще одну характерную особенность работы Е. Шаблиовского. Наконец, третья ее отличительная особенность в том, что такое обобщение ведется не только в теоретическом, но и в историко-литературном плане. Полемика автора с буржуазными и ревизионистскими теоретиками предстает на фоне широкой исторической ретроспективы, подкрепляющей аргументацию исследователя. Так, например, вскрывая антигуманистическую сущность метафизических представлений о творческой свободе как об абсолютной отчужденности художника от общественной жизни, представлений, которые кое-кто претенциозно преподносит как новейшее слово современной «свободной» мысли, автор показывает, что они были присущи еще представителям декадентской литературы начала XX века и шли вразрез с демократическими традициями передовой литературы тех лет. Так, украинским модернистам О. Луцкому, П. Карманскому, А. Товкачевскому, А. Никовскому и другим, проповедовавшим под лозунгом «абсолютной свободы» творчества крайний эгоцентризм и индивидуализм, воинственно отрицавшим возможность какой бы то аи было «гармонии»»между творцом и толпой», активно противодействовали И. Франко, Л. Украинка, М. Коцюбинский, П. Грабовский и другие прогрессивные писатели. А их взгляды, как это явствует из книги, имели немало точек пересечения с воззрениями критиков-марксистов, выступления которых автор включает в историко-сопоставительный анализ литературно-эстетических споров на Украине. Может возникнуть сомнение в правомерности такого приема: ведь, например, Боровский, чьи высказывания из статьи «В ночь после битвы» исследователь привлекает с целью разоблачения упадочнических явлений в творчестве Винниченко, ни об украинском модернизме, ни о самом Винниченко не писал, однако Е. Шаблиовский поступает правильно, И не потому только, что многие статьи Воровского или Луначарского, впервые опубликованные на Украине, стали объективным фактом литературной жизни, средством воздействия на украинских писателей и читателей (кстати говоря, книга Е. Шаблиовского наталкивает на мысль о необходимости изучения этого вопроса). Сопоставление взглядов И. Франко, Л. Украинки, М. Коцюбинского с воззрениями Ленина и его соратников вооружает исследователя еще одним аргументом, подтверждающим тот факт, что марксистско-ленинская концепция партийности и свободы художественного творчества имела родственные корни в прогрессивной эстетической мысли. Разумеется, выводы Е. Шаблиовского относятся не только к украинским революционным демократам. Эти выводы опираются у него и на опыт революционно-демократической эстетики Белинского, Чернышевского, Добролюбова. Активно привлекает исследователь высказывания и представителей передовой зарубежной культуры. Однако «украинский материал» в контексте книги приобретает особое звучание. Как известно, развитие украинской марксистской критики в дооктябрьские годы наталкивалось на определенные трудности (вопрос, еще нуждающийся в специальном изучении). В то же время идеологи буржуазного национализма, руководствовавшиеся пресловутой теорией «единого потока», утверждали (а их потомки за рубежом продолжают это твердить и в наши дни), что на Украине нет почвы для марксистской теории вообще и для марксистской эстетики в частности. Вот почему весьма существенно в эстетических взглядах передовых украинских писателей выявить тенденции, сближавшие их с марксистским пониманием общественной роли искусства. Вот, например, приведенное в книге высказывание Леси Украинки из «Заметок о новейшей польской литературе», где она иронически писала о том, что, согласно эстетическому кредо С. Пшибышевского, «искусство и художник свободны абсолютно», но он, художник, «не имеет права изображать толпу», «обращать внимание на политику», «иметь что-то общее с «реализмом» 1. А вот сходная мысль А. В. Луначарского: с грустной усмешкой писал он о «печальной свободе», которая разрешает поэту ограничиваться лишь воспеванием «облаков» и «поцелуев», но провозглашает его «несвободным», как только он пытается вырваться на более широкий простор жизни2.
Е. Шаблиовский отнюдь не затушевывает грань большевистской, социалистической партийности, отделяющую Луначарского, Воровского от Леси Украинки и Ивана Франко или от Чернышевского и Добролюбова. Но вместе с тем он хочет и напомнить о том, что их сближает. Цель такого сопоставления не только в соблюдении исторической правды: ведь современные буржуазные теоретики всемерно стараются оторвать марксистскую концепцию свободы творчества от передовой эстетической, мысли. Более того, предпринимаются попытки противопоставить ленинскому пониманию свободы творчества даже опыт дооктябрьской марксистской литературной критики. Раскрывая идейно-эстетическое новаторство Ленина, воплотившееся в провозглашенном им принципе партийности литературы, Е. Шаблиовский показывает, что Ленин в своей борьбе за осуществление этого принципа не был одинок, что Горький, Боровский, Луначарский, Ольминский еще в дооктябрьские годы отстаивали идеи, получившие свое воплощение в статье «Партийная организация и партийная литература».
Нельзя не согласиться и с логикой возражений автора против прямолинейного противопоставления взглядов Маркса и Энгельса и взглядов Ленина на идейность и тенденциозность литературы: такое противопоставление наши идейные противники также используют для того, чтобы «ниспровергнуть» или скомпрометировать ленинскую концепцию партийности и свободы художественного творчества.
Для Е. Шаблиовского историко-литературный материал не самоцель, а своеобразный плацдарм для широкого наступления против современных трубадуров идеалистической эстетики, воспевающих художника как безграничного властелина некоего изолированного царства, в котором он освобожден от всяких обязанностей, от всякой ответственности перед людьми. Пафос книги – в полемической устремленности против иллюзорных представлений об автономности искусства, оправдывающих произвол творческой фантазии, деидеологизацию художественного творчества, абсолютное отчуждение личности писателя от общества. Е. Шаблиовский разоблачает реакционную сущность «советологии», вскрывает тесную связь ее идеологических диверсий против ленинского учения о партийности и свободе творчества с воинствующим отрицанием реализма и гражданской направленности искусства. Автор справедливо пишет о том, что буржуазные идеологи не всегда ведут открытую проповедь индивидуалистического своеволия художника. Об ответственности писателя подчас немало говорят и отдельные представители модернизма, но речь у них идет не об ответственности перед народом, а перед самим собой. Речь идет о превратном, субъективистском истолковании ответственности, опирающемся на поиски некоей автономной «правды», «правды в себе».
Вопрос об ответственности художника не может быть решен вне его общественных связей. Разрыв этих связей, как это показано на ряде конкретных примеров, зачастую и приводит художника в дебри индивидуализма и модернизма, сужает его горизонты видения действительности. Всем содержанием своего исследования Е. Шаблиовский свидетельствует о том, что только ответственность перед родиной, обществом, народом всегда придавала художественному таланту силу, значительность, глубину, определяла его социальное значение, вдохновляла на художественные открытия, спасала от кризиса пессимизма, одиночества, бездуховности. Эта сила обрела наиболее полное свое выражение в идеях социализма, сплотивших выдающихся представителей мировой литературы под знаменем социалистического реализма. Говоря о достижениях социалистического реализма в нашей стране и за рубежом, Е. Шаблиовский в своей работе дал еще одно убедительное опровержение всевозможных домыслов об административно-насильственной функции ленинского принципа партийности литературы, о его нивелирующем воздействии на творческую индивидуальность художника.
«Сквозная» мысль книги о несовместимости социальной ответственности художника с анархо-индивидуалистическим произволом, с равнодушным отношением к людям реализована весьма последовательно. Однако многоплановый характер исследования при всех своих достоинствах оказался чреват и некоторыми издержками. Книга перегружена фактами и цитатами, они порою приобретают иллюстративно-описательную функцию. Так, например, проблема свободы творчества и развития мировой художественной культуры, требующая более углубленного рассмотрения, втиснута в рамки одной небольшой главы. Некоторые важные положения звучат здесь декларативно. Отдельные характеристики современного модернистского искусства представляются весьма прямолинейными в тех случаях, когда исследователь сравнивает – модернизм (пусть и 30-х годов) «с грубой демагогией фашизма в Германии», когда объявляет его «сознательным союзником мракобесия и антигуманизма», когда утверждает, что «модернизм всею своей сутью реабилитирует капитализм, выступает активным врагом социализма». Мы разоблачаем реакционную сущность модернизма, оправдывающего, в частности, и «абсолютную свободу» творчества, Но Е. Шаблиовский сам подчеркивает, что «модернизм – сложное и внутренне неоднородное явление», требующее дифференцированного подхода. Однако приведенные выше положения автора исключают возможность такого подхода к модернизму, к выявлению в его недрах противоречивых «неоднородных явлений».
И еще. Обращаясь к проблемам реализма в русской литературе XX века, Е. Шаблиовский ссылается на концепцию С. Петрова, но не учитывает при этом конструктивного вклада, который внесли советские литературоведы в критику этой концепции и связанной с ней версии о «кризисе реализма» (я имею в виду труды Б. Сучкова, Б. Бялика, К. Муратовой, трехтомник ИМЛИ «Русская литература конца XIX – начала XX в.»).
Не ленинский принцип партийности литературы, не метод социалистического реализма, а теория и практика модернизма ограничивают свободу творчества, становятся препятствием на пути эстетического постижения действительности, противопоставляют культ анархо-индивидуалистического своеволия высокому долгу ответственности художника перед обществом. В книге Е. Шаблиовского убедительно показано, что именно в социалистическом обществе созданы наиболее благоприятные условия для свободы творчества, что именно марксистско-ленинское учение создает возможности для наиболее полного и всестороннего осмысления художником своей ответственности перед обществом.
Есть, однако, и другая сторона вопроса – ответственность общества перед художником: в данном случае я имею в виду литературную критику, призванную быть на высоте задач социалистического общества. Когда, например, мы встречаемся с попыткой зачислить некоторые произведения Даниила Гранина по декадентскому ведомству – это плод субъективистских тенденций, отнюдь не способствующих мобилизации социальной активности и ответственности в писательской среде. Можно пожалеть, что этот вопрос – об ответственности литературной критики в социалистическом обществе перед художником – не получил должного отражения в работе Е. Шаблиовского. Хорошо, однако, уже то, что она наталкивает на размышления об этом серьезном предмете. И в этом тоже сказывается связь книга Е. Шаблиовского с живой практикой современного литературного процесса, в русле которого и родился интересный и содержательный труд ученого.
г. Бельцы