Панорама американской литературы
Ван Вик Брукс, Писатель и американская жизнь, т. I. Расцвет Новой Англии, I. II. Избранные статьи,»Прогресс», М. 1967-1971.
Книги Ван Вик Брукса (1886-1963) давно стали классикой американского литературоведения. 1800-1915 годы охватывает пятитомный цикл «Творцы и первооткрыватели», его дополняют «Вино пуритан» – работа о литературном наследии колониального периода, монографии об Эмерсоне, Генри Джеймсе, Твене, Хоуэллсе, статьи и лекции о современной литературе, дающие в совокупности полную картину литературного и культурного развития Америки.
Широта диапазона сочетается у Брукса с редким художественным вкусом, умением передать сам духовный климат эпохи – пишет ли он о преданиях, вдохновлявших Вашингтона Ирвинга, или о поэзии пейзажей Гудзонской школы, открывает ли что-то созвучное «фантастическому реализму» Эдгара По в творчестве Достоевского или рассказывает о том, как рождался социальный роман конца XIX века в США. Брукс обладал даром увлекательного, красочного повествования: выразительны его портреты писателей и общественных деятелей, мечтателей, чудаков, фанатиков идеи, реформаторов жизни; незабываемы пейзажи – берег Уолденского пруда, где стоит хижина Торо, улицы старого Бостона и окрестности Сейлема, где рождались романы Готорна, полный шума и энергии молодой Чикаго, давший своих прозаиков и поэтов – Андерсона и Драйзера, Сэндберга и Линдсея.
«Молодое поколение писателей ничего не знает о традиции», – писал Ван Вин Брукс и вспоминал о склонности Г. Менкена «ликвидировать американское прошлое», о намерении Г. Стайн «убить традицию». Г. Менкен был союзником Брукса в борьбе против пуританского консерватизма и лицемерия, экспериментам Г. Стайн Брукс явно не сочувствует, хотя стремится объективно осветить ее роль в истории американской литературы. Но здесь важно отметить, что Брукс органически не принимает нигилистического отношения к литературному прошлому; для него размышления над историей литературы были одновременно размышлениями о ее будущем. В каждой работе Брукса мы встретим мысль о важности демократических и реалистических традиций американской литературы для ее сегодняшнего и завтрашнего дня.
Бруксу пришлось выслушать немало упреков в академизме, уходе от современности в прошлое. Сегодня, когда в литературоведении США нет недостатка в «новых подходах» и отдающих рекламной сенсационностью «переоценках», особенно ощутимы достоинства исследовательской манеры Брукса. Он не торопится зачислять писателей в ту или другую школу, избегает скоропалительных выводов. Изучаемый автор для него – живая личность, произведение – не просто сумма «технических приемов», а неповторимый в своей индивидуальности мир.
Объединяющая пенталогию «Творцы и первооткрыватели» главная, «вечная» проблема: художник и время, творец и его эпоха – вынесена в заголовок русского издания «Писатель и американская жизнь». Друг и соавтор Брукса Отто Беттман с полным правом называл пенталогию «историей американской жизни, увиденной через писательское окно».
«Расцвет Новой Англии» – первая по времени создания (1936) и вторая по хронологии книга «Творцов и первооткрывателей». Брукс повествует о библиотеках и университетах, ораторах и историках, о шагах художественной прозы и поэзии в «стране янки», повествует ярко, увлеченно, но в то же время трезво анализируя литературный процесс той далекой эпохи. В общей картине по-своему важны и поэмы миссис Сигурни, где можно было обнаружить «скорее росу, чем молнию», и портрет Персивэла, поэта редкой учености и плодовитости, чьи писания, казалось, преследовали цель «доказать, что мужество отнюдь не обязательно предполагает энергию выражения». Брукс далек от идеализации и неуемных восторгов. Но, иронизируя над претенциозностью и книжностью, он дает высокую оценку литературе, отмеченной связью с действительностью, и поэтому согреты такой любовью главы о наследии американских романтиков, о деятельности аболиционистов. «Ему, – напишет Брукс о Германе Мелвилле, – не хватало интереса к обществу, к подлинным людям во всей конкретности их жизни, к объективным проявлениям человеческой природы – не хватало той необходимой основы, без которой трудно противостоять тенденции и абстрактности и субъективности». Можно спорить о том, насколько верна подобная характеристика Мелвилла, но для понимания взглядов критика на литературу, на смысл творчества она чрезвычайно показательна.
Порой Брукс не вполне осознает трагизм противоречий, типичных для мировоззрения романтиков, недооценивает принцип параболы, важный для их художественного метода. Уже Ф.-О. Маттиссен, признававший сильнейшее влияние на него трудов Брукса, споря со своим учителем, предложит иную концепцию творчества Готорна: «Брукс считает, что воображение Готорна было точным сколком окружавшего его мира, тогда как в действительности дело обстояло совершенно наоборот» 1.
Но вместе с тем, раскрывая взаимосвязи философской и эстетической мысли, Брукс счастливо избегает упрощенного, одностороннего решения. Трансцендентализм, например, предстает у него не только как течение, воспринявшее богатства немецкой классической философии, но и как направление, отвечавшее запросам американского общества той поры.
Говоря об аболиционистах, о Бичер-Стоу, Брукс не боится прослыть старомодным. Благородство, любовь к свободе этих борцов против рабства – вот что самое главное для критика в его оценке их творчества. Ту же связь крупнейших достижений национальной литературы с борьбой за демократию, с гуманистическими идеями Ван Вик Брукс прослеживает, обращаясь к творчеству Уитмена и Мелвилла, Драйзера и Синклера Льюиса. Начало XX века – период, о котором Брукс может писать не только как проницательный и эрудированный историк литературы, но и как современник. Статьи из завершающего, наиболее зрелого тома пенталогии «Годы доверия: 1885-1915» составили большую часть второго тома русского издания.
Выразителен портрет Хоуэллса, мастера тонкого, изящного стиля, чьей излюбленной темой оставалась «верность семейным добродетелям». Однако в тени остаются у Брукса утопические романы Хоуэллса, рисующие социалистическое переустройство буржуазного общества, факты непосредственного вмешательства писателя в политику («Хеймаркетское дело» и др.). Жаль, что Брукс не оценил в полной мере значение социалистических увлечений в творческой судьбе Джека Лондона, прошел мимо «черных» новелл О. Генри (таков оставшийся недописанным «Сон»), мимо постоянной иронии этого писателя по адресу своего героя и своего читателя; у Брукса О. Генри предстает остроумным, наблюдательным новеллистом, «пытавшимся доказать справедливость и истинность известного замечания Уильяма Дина Хоуэллса о том, что «наиболее радостные стороны жизни» больше, чем что-либо другое, характерны для Америки».
Однако гораздо чаще портреты и характеристики Брукса отличает умение передать диалектику жизни, найти глубинные истоки творческого своеобразия писателя. Касаясь творчества Эптона Синклера, плохо укладывающегося в традиционные жанровые определения, исследователь видит в нем бунт против расхожих оптимистических, «розовых» концепций, отмечает, что целью деятельности Синклера всегда оставалось «создание нового мира, основанного не на частном интересе, а на общественной пользе, путем просвещения и борьбы с невежеством, предрассудками, коррупцией и страхом». Брукс видит ограниченность критицизма «разгребателей грязи», утопичность их надежд на перевоспитание капиталистов, но считает необходимой выполненную ими задачу – «навсегда уничтожить у американцев тот граничащий с фатализмом оптимизм, что был унаследован от самодовольного и бездумного прошлого».
В очерках второго тома русского издания всюду чувствуется, как ненавистен был Бруксу мир бизнеса, который он всегда считал глубоко враждебным миру искусства. Эта тема открыто звучит в эссе о Рэндолфе Борне, соратнике Джона Рида, активно выступившем против империалистической войны, в поддержку Октябрьской революции и пришедшем к социалистическому мировоззрению. Здесь открывается новая сторона таланта Брукса – его дар мемуариста.
Статьи «Литературная жизнь Америки» (1922) и «О литературе сегодня» (1941) содержат немало мыслей, и сегодня звучащих актуально. Брукс пишет о власти стандарта, конъюнктурных соображениях, довлеющих над писателем. Общая картина американской литературы вызывала у него тревогу. Сейчас нетрудно увидеть, что Брукс был излишне суров по отношению к таким художникам, как Хемингуэй или Вулф, да и плодотворность традиции, начатой «Приключениями Гекльберри Финна» – книгой, «написанной большим ребенком», как утверждает Брукс, – сегодня не требует доказательств. Но эти работы писались Бруксом-критиком, активным участником литературной жизни страны; ошибки такого рода в них были неизбежными, и, перечитывая их сейчас, важно подчеркнуть актуальность и значительность основных положений критика, справедливость его анализа общего положения писателя и состояния литературы в США.
В отличие от ряда академических литературоведов, склонных оптимистически воспринимать «время жатвы», Брукс выражал тревогу. «Загубленная, исковерканная, направленная но ложному пути писательская карьера становится у нас правилом», – писал Брукс, ж с этими горькими словами соглашались Синклер Льюис, Хемингуэй, многие другие писатели. Сурово обвиняя современных литераторов в мелкотемье и конформизме, Брукс, при всех крайностях его оценок, руководствовался заботой о столь дорогих ему традициях классиков, он искал в современной ему литературе явления, отмеченные внутренней цельностью, ясностью мысли, духовным здоровьем. И не его вина, что он их слишком редко находил.
Удачно дополняют издание содержательное послесловие М. Мендельсона, комментарии и иллюстративный материал. Естественно, что материал второго тома, составлявшегося из разных работ, выглядит несколько фрагментарно. Ценно поэтому было бы, чтобы комментарии включали и краткую характеристику эволюции взглядов критика на данного писателя, сжатую сводку других его обращений к творчеству Твена, Драйзера и т. д. В сноске на стр. 104 второго тома упоминается книга Р. Елиаса «Теодор Драйзер – апостол свободы», – монография Роберта Елиаса называется «Теодор Драйзер – апостол действительности». Г. Стайн покинула Америку в 1903 году, а не «а начале 10-х годов», как сказано в комментарии.
Хочется думать, что двухтомник, изданный «Прогрессом», станет началом критического освоения наследия В.-В. Брукса – выдающегося критика, мемуариста, историка американской литературы.
г. Донецк
- F. O. Matthiessen, American Renaissance, Oxford Univ. Press, Lnd. – Toronto 1941, p. 197.[↩]