Падение дома Олденборгов. Перевод с английского М. Тугушевой
Роберт Барнард – историк английской литературы, профессор, долгое время преподававший в Оксфорде, университетах Норвегии и Австралии. С 1983 года занимается литературной деятельностью. Ему принадлежат книги о Диккенсе, Агате Кристи, истории английской литературы. Некоторое время возглавлял Мемориальное общество сестер Бронте (в Хауорте). Широко известен за пределами Англии как автор детективных рассказов (сборник «Привычка к вдовству», 1996), а также – литературных пародий.
Роберт Барнард живет в г. Лидсе, графство Йоркшир.
* * *
Когда принц вышел из Тронного зала, он был уже в сварливом настроении.
– Меня сейчас стошнит, – пробурчал он. – Ну просто вывернет наизнанку. Ты слышал, Пэт? Все эти гнусные нежности, расточаемые новобрачной! Моей матери! Двух месяцев не прошло после смерти короля, моего отца, а моя матушка стала моей тетушкой, а мой дядюшка теперь мне отчим! Слышал, как он называл меня «сыном»?
– Да, слышал, и слышал ваш ответ, Хэмми.
– Слышал, да? Здорово я его отбрил. И очень неумно – впрочем, как все, что он делал. Чем больше Клавдий упражнялся в «отеческой» болтовне, тем сильнее Хамлет злился, и королева заметила, что «нельзя же день за днем… почившего отца искать во прахе» 1, ведь его уже нет.
Вот тут Хамлет и врезал: мол, чего-чего, а «отцов» у него навалом. Остроумно, конечно, но не так следует себя вести при дворе нового короля. Клавдий – солдат и шуточек не понимает.
А то, что Хамлет злился, это весьма естественно. В тот самый день, как старый король, его отец, испустил дух, дядя устроил срочные выборы, выиграл их, и его короновали прежде, чем Хэмми успел вернуться в датскую столицу. Мы с ним учились в Виттенбергском университете, где он подвизался на посту Президента Союза Студентов. Я был заместителем, делал всю работу и принимал решения с типичной ирландской деловитостью, а принц почти все время тратил на любительские спектакли – обычное занятие ленивых студентов, – и его стали запанибратски называть «Хэмми».
Между прочим, я читал все английские и латинские книги, какие только мог достать, и оплачивал свою учебу, сотрудничая корреспондентом по дипломатическим и иностранным делам в газете «Лондонское Светило».
– Этот человек – «зверь, лишенный разуменья», – воскликнул Хэмми. – Будь я здесь, я бы смог ему противостоять, но в сложившихся обстоятельствах датские дворяне вынуждены были избрать подобного типа. В глубине души они все еще невежественные пираты-викинги.
Понаблюдав за королем Клавдием неделю-другую, я не мог не согласиться, что он негодяй, хотя и получивший хорошее воспитание. Хэмми, однако, обманывался на свой счет, полагая, что будь он тогда в Дании, он бы победил на тех сомнительных выборах. Как Президент Союза Студентов он не принял ни одного решения, которое не переиначил бы или вовсе не отменил на следующее утро. Нет, короли выпекаются не из такого теста.
Газетная колонка, которую я вел в «Лондонском Светиле», была гораздо менее уклончива и благоприлична, чем при моем предшественнике, но я сделал ее первоклассным рупором великосветских сплетен, специализируясь на скандалах в королевском семействе. Владелец «Светила» (эксцентричный прощелыга, чье происхождение еще надо уточнить) прислал мне письмо, в котором поздравил с умением «низводить и оглуплять» и сообщил, что сделал это качество моей творческой манеры образцом для подражания в своей газете. Вот по этой причине я последовал за Хэмми в Данию. Именно Дания становилась кузницей новостей. Ну, а кроме того, рассуждал я, если Хэмми повезет, недурно было бы стать его правой рукой, если же он почему-либо слиняет, то я не прочь быть сподвижником и короля Клавдия, хотя, по слухам, он отозвался обо мне как «экономическом мигранте», что свидетельствовало не в пользу предполагаемого сотрудничества.
После своего приезда я, к большому неудовольствию, обнаружил на поле действия еще одного вклинившегося сюда ирландца. Он носит звание адъютанта командующего мелкими воинскими подразделениями Королевской Гвардии, однако, наверное, сочетает должностные обязанности с шпионажем в пользу Государственного Совета английской королевы или же занимается бумагомаранием для одной из мелких газетенок, соперничающих с «Лондонским Светилом». Еще больше мне не понравилось, когда этот парень подошел к Хэмми во время нашего с ним разговора.
– Привет, О’Рацио, – сказал я кисло.
Он отвечал мне самым малоприметным кивком и сразу же обратился к моему спутнику.
– Странные вести. Ваше Королевское Высочество.
– Зови меня Хамлет, – ответил принц, – а что за вести?
– Это разговор конфиденциальный. – Он отвел принца в сторону и продолжил свистящим шепотом, но моим натасканным на новостях ушам не составило трудности все расслышать.
– Дозорные в большом смятении. Они видели вашего отца.
– Моего отца? Но это невозможно. Двор держал его тело на льду до моего возвращения, чтобы я мог убедиться в его смерти. Но какие они все заботливые, правда?
– Не самого короля, а его призрак. Он обходил ряды стражников. А видели его Барнардо и Марцелл.
– Барнардо! – презрительно проворчал я. – Легковерный тупица. Да и Марцелл немногим лучше.
– А я-то предполагал, что эта новость не для твоих ушей, – уязвление огрызнулся О’Рапио.
– Ну, если ты будешь шипеть, как бивачный цирюльник, которого поимели все штабные…
Впрочем, в данном случае я был к нему слегка несправедлив. Это верно, что О’Рацио никогда не видели в районе красных фонарей около эльсинорского порта, но нет у меня доказательств и того, что он «маргаритка». Его дружеские чувства к Хамлету замешены на восторженном преклонении перед всем монархическим и сентиментальной привязанностью, которую испытывают к довольно симпатичным юношам их знакомые. О’Рацио был типичным ирландским наемником без гроша в кармане, готовым служить любому, кому есть что предложить. А где предложение, там и спрос, и неудивительно, что он нашел предложение принца заманчивым.
Ну а что касается спальных вкусов Хэмми, то я получил о них кое-какое представление еще в Виттенберге.
– Призрак, – продолжал О’Рацио, – высказал желание побеседовать с Вашим Королевским Высочеством.
– И каким же это вразумительным способом призрак сообщил о своем желании двум придуркам вроде Барнардо и Марцелла? – поинтересовался я.
– У потустороннего создания найдутся свои способы и средства, – возразил О’Рапио.
– Совершенно верно, – раздумчиво заметил Хэмми. – «В небе и земле сокрыто больше», чем может вообразить такой прожженный циник, как ты, Пэт.
И он удалился вместе с О’Рацио, беседуя о чем-то тихо и серьезно. «Тогда я тоже белое накину», – мысленно пропел я вслед.
Последний, кого я ввдел в белой простыне, был сам Хамлет, игравший в Витгенберге роль призрака Юлия Цезаря в немецком переводе пьесы Уильяма Шексберда (говорят, это псевдоним эссеиста Фрэнсиса Бэкона). Почему именно Цезаря? Да ведь Хэмми тоже строит честолюбивые планы насчет короны.
Я уже очень хорошо представлял себе, что последует. Хэмми поднимется на площадку крепостной стены, где ему явится призрак (то есть О’Рацио или кто-нибудь из его дружков-солдат в белой простыне), отведет Хамлета в сторонку и скажет, что он, его отец, был убит.
Как я об этом догадался? Да потому, что О’Рацио – один из тех прихлебателей, который, зная, что хотелось бы услышать члену королевского семейства, это ему и доложит. Мое предположение подтвердилось через два дня, когда Хэмми с деланным спокойствием подошел ко мне и объявил, что у него состоялась встреча с призраком.
– Он отвел меня подальше, – сказал Хэмми торжественно – его слог приобрел величавость, – и поведал о деле наивысшей важности.
– Неужели? – усомнился я. – Не сообщил ли он, какой масти четвертый конь Апокалипсиса?
– Мой отец и повелитель был убит своим братом, – продолжал Хэмми, проигнорировав мой вопрос. – Клавдий влил яд отцу в ухо, когда он спал.
– А как об этом узнал ваш отец, если он спал?
– Он теперь в том состоянии астральности, где знание не ограничено рамками земного бытия, Пэт.
– Только подумать! – изумился я.
Между прочим, мне не очень нравилось, когда он называл меня Пэтом. Королевским особам не пристало фамильярничать. Он должен был бы называть меня «граф Дантуми из графства Килларни». У меня нет ни поместья, ни денег, ни должности при дворе, но я веду, одновременно законное и незаконное, происхождение от второго по счету и последнего ирландского короля и поэтому желал, чтобы Хамлет титуловал меня как положено. Ну хотя бы для того. чтобы подчеркнуть мое отличие от потомка бродячего ирландского математика О’Рацио.
Я еще размышлял, как быть с проблемой предполагаемого призрака, но тут нас очень кстати прервала Офелия, дочь первого министра при дворе новоиспеченного короля. Она постоянно надоедала нам со времени возвращения Хэмми в Данию, точно так же, как ее зловредный проныра-брат, стоявший на страже интересов сестры.
– Хамлет, что вас угнетает? И что значит эта перемена по отношению ко мне?
– Ничего, мэдэм, если не считать, что я повидал широкий мир и лучше узнал людей.
– Но у нас с вами было нечто общее до вашего отъезда в Виттенберг.
– Ничего не было, мэдэм. Ровным счетом ничего. А если ибыло что-нибудь, то исключительно в вашем воображении. Короли не женятся на дочках политиков. Это лишает доверия со стороны подданных.
– Но вы говорили…
– Ничего я не говорил! Ступайте и поищите отдаленное религиозное учреждение, предпочтительно закрытого типа, где вы могли бы укрыться от мира вместе с вашим разбитым сердцем заодно с такими же, склонными к самообману, особами.
Офелия бросилась прочь, рыдая, но я не ощутил особенного сочувствия. У меня были все основания сомневаться в том, что Хэмми хоть раз в жизни дал повод на что-то надеяться кому бы то ни было из представительниц женского пола. Однако присутствие Офелии позволило как следует все обмозговать.
– А вы знаете, что в город прибыла бродячая труппа?
– Правда? – навострил уши Хэмми. – Нет ли у них свободного амплуа?
– Ничего подходящего для человека вашего положения и талантов, – поспешил я заверить его, – но они играют «Мышеловку».
– Это старая вещь. Ее уже все видели.
- Цитаты из трагедии У. Шекспира «Гамлет» даются в переводе М. Лозинского. [↩]
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.
Статья в PDF
Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №5, 2002