Отказ от достигнутого литературной наукой

Статья Б. Реизова «О литературных направлениях» представляет несомненно большой интерес, ибо привлекает внимание к таким вопросам теории и истории литературы, которые недостаточно разработаны в нашей науке. Известно, сколько разных суждений есть у пас по вопросу о методе и направлении.

В статье Б. Реизова имеются интересные наблюдения, остроумно подмечены некоторые противоречия, которые встречаются в работах наших литературоведов. Нельзя не согласиться, например, с замечаниями автора по поводу оценки писателей-натуралистов. Действительно, в историко-литературных работах по французской литературе конца XIX века Золя рассматривается, с одной стороны, как глава натуралистической школы, а с другой стороны, как реалист, творчество которого оценивается по степени преодоления натурализма.

Можно понять автора, когда он с такой страстностью выступает против догматического подхода к творчеству писателей, относимых к одному направлению. В учебной практике наших вузов приходится наблюдать, например, как уныло-однообразны бывают ответы среднего студента, который усвоил только общие черты критического реализма и потому одинаковыми словами характеризует Бальзака и Теккерея. Но ведь эти недостатки как в литературоведении, так и в учебной практике вузов связаны прежде всего с недостаточным вниманием к эстетической стороне анализируемых литературных явлений, с остатками вульгарной социологии в оценке произведений искусства.

И приходится с сожалением отметить, что статья Б. Реизова не только не помогает в преодолении этого недостатка, но в известной мере усугубляет его, игнорируя специфику литературы как образной формы отражения жизни.

Никто не сомневается, что Гегель был идеалист, и поэтому понятно, что он видел в литературных направлениях этапы развития духа. Заслугой Гегеля, однако, было то, что он, отвергая как нормативную эстетику, так и субъективный произвол в эстетических суждениях, выдвинул идею развития, сформулировав в самой общей форме исторический принцип в рассмотрении искусства.

Но автору статьи должно быть известно, что эстетическая мысль после Гегеля не стояла на месте. Уже домарксовская эстетика сумела с материалистических позиций прочесть эти гегелевские формулы развития искусства. И советские литературоведы, опирающиеся на историко-материалистическое понимание искусства как формы общественного сознания, конечно, далеки от того, чтобы видеть в направлениях этапы развития духа.

Литературное направление рассматривается в нашей науке как «единство основных идейно-художественных особенностей, обнаруживающееся в определенный исторический период в творчестве ряда писателей, близких друг другу по своей идеологии и жизненному опыту» (Л. И. Тимофеев, Теория литературы, 1948, стр. 293 – 294). Можно еще поработать над уточнением этой формулировки, но несомненно, что ее автор далек от внеисторического «типологического» объяснения литературы, в котором неосновательно упрекает наших литературоведов Б. Реизов.

Выступая против «типологии» за историю, Б. Реизов вместе с тем ставит под сомнение всю систему исторических представлений о литературе, отвергая наше понимание исторически сложившихся направлений и рекомендуя по существу изолированное рассмотрение творчества отдельных писателей якобы на их конкретной почве, а по существу вне историко-литературного процесса. По существу, высмеиваются и отвергаются понятия просветительского реализма, романтизма, критического реализма. Они объявляются ненужными и, по словам автора, «могут лишь помешать развитию советской литературы и советского литературоведения» («Вопросы литературы», N 1, стр. 103).

Нам думается, что меньше всего может помочь советскому литературоведению подобная, довольно эклектическая, и в основе своей релятивистская концепция истории литературы, отбрасывающая нашу литературную мысль далеко назад.

Ведь нет ничего нового в требовании рассматривать творчество каждого писателя в его неповторимом своеобразии. Еще в 1759 году этот тезис выдвигал Эдуард Юнг в своем трактате об оригинальном творчестве, а на рубеже XVIII-XIX веков эта идея стала знаменем немецких романтиков. И если Б. Реизов упрекает советское литературоведение в гегельянстве, то можно сказать, что некоторые положения его статьи возвращают нас к догегелевской эстетике.

Какова аргументация Б. Реизова, когда он с такой запальчивостью ниспровергает все литературные направления?

В каждом случае в качестве основы для характеристики направления берется какая-нибудь одна черта (например, романтизм – выражение мечты), а потом она доводится до абсурда: