О журнале «Philologica» и спорах вокруг него
За последние годы мы привыкли, что свобода печати при отсутствии стойких навыков цивилизованного поведения легко оборачивается развязностью, ложью, хамством и непотребной бранью. Разумеется, стиль «трамвайных перебранок» легче усваивается теми, кто рассчитывает на широкую аудиторию. Это, по крайней мере, понятно: они обращаются к массе на доступном ей языке. Неприятное недоумение возникает тогда, когда манеры, присущие «желтой прессе», начинают перенимать издания, претендующие на причастность высокой культуре и на рафинированную элитарность.
В одном из недавних номеров «Нового литературного обозрения» напечатана статья Д. Ивинского «О записных книжках кн. П. А. Вяземского: Из заметок на полях одной рецензии» 1. Автор этих заметок отвечает на рецензию Е. Пермякова, который подверг критике книгу, подготовленную и выпущенную Д. Ивинским в 1992 году2. Насколько можно понять, по существу фактических замечаний, сделанных в журнале «Philologica», Д. Ивинскому сказать нечего, поэтому разнообразные и многочисленные погрешности он скромно именует «опечатками». В первом же предложении своей «антикритики» Д. Ивинский вынужден согласиться: «Подготовленное нами издание записных книжек Вяземского вышло в свет с рядом досадных опечаток» 3. При этом, однако, он упрекает Е. Пермякова в том, что тот, «достигая бесспорных результатов в обличении типографских опечаток», не делает различия между ними и «опечатками <…> так сказать, мысленными» 4. Читатель, незнакомый с рецензией, может подумать, что она состоит из одних мелочных придирок, которые следовало бы адресовать не составителю, а наборщикам. На самом деле это не так. В частности, Е. Пермяков демонстрирует, что в книге, подготовленной Д. Ивинским, «переводы печатаются по изданию 1963 г., все неточности которого аккуратно воспроизведены» 5, – на наш взгляд, едва ли правомерно ставить в вину типографам некритическое воспроизведение аппарата предыдущего издания. В переводах «к старым ошибкам щедро присовокуплены новые» 6, – неужели сделать эти переводы Д. Ивинский доверил сотрудникам типографии? Если «из источников (цитат. – С. Б.) названы те, что были указаны предшественниками» 7, следует ли отсюда, что прочие цитаты были верно атрибуированы в рукописи, однако соответствующие примечания выпали из печатного текста по причине халатности издателей? Если в комментарии стихотворение Вяземского «приписано <…> Баратынскому» 6, нужно ли думать, что эта путаница тоже лежит на совести печатников? Наконец, если в тексте книги есть пропуски или искажения дат, слов и фраз8, должны ли мы за недоразумения такого рода предъявлять претензии исключительно безответным полиграфистам? Обратившись к работе Е. Пермякова, читатель получит возможность непредвзято судить о том, насколько основательны эти и многие другие поправки. Во всяком случае, Д. Ивинский их принял, но свидетельствует об этом только его молчание по их поводу – по сути это не что иное, как замалчивание собственных ошибок.
К сожалению, полемические приемы Д. Ивинского не относятся к числу удачных. Избранный им способ возражать оппонентам со времен Пушкина называется сам съешь:«Сим выражением в энергическом наречии нашего народа заменяется более учтивое, но столь же затейливое выражение: обратите это на себя» 9. Вместо того чтобы проанализировать и признать допущенные просчеты, Д. Ивинский начинает выискивать ошибки у своего оппонента, предполагая тем самым обесценить критические замечания последнего: «<…> наступательная решительность строгого обличителя чужих опечаток должна все же подкрепляться по крайней мере его способностью совершить меньшее число своих» 10. В этих словах нам видится логическое и фактическое противоречие. Ниоткуда не следует, что замечать чужие ошибки вправе лишь тот, кто не ошибается: если два не слишком добросовестных филолога укажут на просчеты друг друга, наука от этого только выиграет. А кроме того, Д. Ивинский лукавит, уверяя читателя в том, что ошибок в отзыве Е. Пермякова не меньше, чем у него самого. После скрупулезной проверки Д. Ивинский сумел обнаружить неточность в орфографии и пунктуации одной (!) архивной цитаты. Эту неточность он без колебаний относит к числу опечаток «мысленных», а не «типографских»: два случая неверной интерпункции, «есть» вместо «ять», окончания -ie вместо – iя и -его вместо -яго позволили Д. Ивинскому утверждать, будто рецензенту «неизвестны»»элементарные правила» старой орфографии11. Но так ли уж очевидно, что эти расхождения с рукописью – следствие именно невежества, а не банального недосмотра рецензента? (Вместе с тем мы вовсе не склонны легко извинить Е. Пермякову его неаккуратность: неточность есть неточность, и происхождение ее в конце концов может быть интересно психологам или биографам, но не филологам, которые страдают из-за недоработок своих коллег. Поэтому, хотя «ответственность за аутентичность публикации или цитаты несет не редакция, а автор» 12,»Philologica» должна быть признательна Д.
- См.: «Новое литературное обозрение», 1995, N 16, с. 161 – 176.[↩]
- См.: Б. В. Пермяков, [Рец. на кн.:] П. А. Вяземский, «Записные книжки». Сост., вступ. ст., коммент. и именной указатель Д. П. Ивинского, М., 1992. – «Philologica», 1994, т. 1, N 1/2, с. 265 – 273.[↩]
- »Новое литературное обозрение», с. 161. [↩]
- «Новое литературное обозрение», с. 161, 173.[↩]
- «Philologica», с. 268.[↩]
- Там же.[↩][↩]
- Там же, с. 270. [↩]
- См.: там же, с. 269, ср. с. 267 – 268.[↩]
- Пушкин, Полн. собр. соч., т. XI, [М. – Л.], 1949, с. 169.[↩]
- «Новое литературное обозрение», с. 173.[↩]
- «Новое литературное обозрение», с. 165.[↩]
- »Philologica», с. 275. [↩]
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.