Нераскрытые цитаты в литературно-критических статьях и письмах Есенина

Навсегда ушла в прошлое легенда о Есенине как о крестьянском самородке, никогда ничему серьезно не учившемся. Публикации писем, литературно-критических статей поэта, воспоминаний о нем окончательно развенчали ее.

Ныне Есенин предстает перед читателем как человек, хорошо знавший русскую литературу, до самозабвения влюбленный в «Слово о полку Игореве», видевший в Пушкине любимого своего поэта, часто цитировавший на память целые страницы из произведений Гоголя. Высказывания о Кольцове, Мее, Фете, Достоевском, Л. Толстом, Лескове, Г. Успенском и многих других поэтах и писателях говорят о широких интересах Есенина в области литературы. Суждения о Шекспире, Байроне, Верлене, Гейне, Гёте, Лонгфелло, Уитмене, Франсе – лучшие свидетельства тому, что Есенин хорошо знал не только русскую литературу.

Уже в юности в письмах друзьям Есенин цитирует Чернышевского, Тургенева, Лермонтова, Крылова, Никитина, Надсона. Знакомство с этими авторами, упоминание в письмах тех лет имени Рахметова – героя романа Чернышевского «Что делать?» – говорит о литературных интересах Есенина, далеко выходящих за рамки школьной программы, о его увлеченности демократическими идеями русской классической литературы.

В комментариях к пятитомному Собранию сочинений Есенина¹ отмечается, что Есенин цитирует письмо Белинского к Гоголю. Впервые опубликованное в «Полярной звезде» Герцена в 1855 году, письмо Белинского к Гоголю долгое время находилось под запретом царской цензуры и только в 1905 году вышло отдельной брошюрой. Новое издание письма в 1909 году было немедленно, по постановлению Комитета министров, арестовано и уничтожено, спустя четыре года, в 1913 году, было запрещено и издание 1905 года, а издатель предан уголовному суду. Отпечатанное в 1914 году письмо также было арестовано, а лица, виновные в издании брошюры, привлечены к судебной ответственности.

Таким образом, письмо это Есенин мог читать либо в одном из многочисленных списков, ходивших по рукам, либо в издании 1905 года, которое власти «проглядели» и запретили только в 1913 году.

В данном случае важно было отметить не то обстоятельство, что Есенин хорошо знал письмо Белинского, а солидарность поэта с мыслями великого критика.

В статьях и письмах Есенин часто цитирует различных авторов, не приводя источника. Многие из цитат ныне прокомментированы. Но работа эта далеко не завершена. Так, например, пытаются установить автора строк, процитированных Есениным в письме к другу юности Грише Панфилову в октябре 1913 года:

Гонима, Русь, ты беспощадным роком,

За грех иной, чем гордый Биллеам,

Заграждены уста твоим пророкам

И слово вольное дано твоим ослам (V, 44).

Строки эти, как удалось установить, взяты Есениным из стихотворения, написанного в 1895 году поэтом Вл. Соловьевым². По-видимому, Есенин был знаком со стихотворением, по спискам ходившим среди оппозиционно настроенной части русского общества.

Третье четверостишие, за исключением второй строки, совпадает с приводимым Есениным. Вместо нейтрально окрашенного «как некогда неверный Билеам» Есенин пишет: «За грех иной, чем гордый Биллеам». И это не простая неточность, встречающаяся, когда цитируют по памяти, а разночтение, несущее смысловую нагрузку.

Если Биллеам (Валаам), как об этом рассказывает библейская легенда, был наказан за попытку проклясть народ, то Русь у Есенина гонима «за грех иной», то есть за стремление ее пророков, лучших людей страны, указать пути к добру, свободе и свету. Разгул царской цензуры, словно страшный рок, преследует свободное слово этих людей. И если в библейской легенде заговорившая ослица вела себя весьма благоразумно, то в российской печати позволено говорить глупцам, ослам в переносном смысле этого слова.

Обличительное стихотворение Вл. Соловьева сохраняло свою актуальность в дни, когда его цитировал Есенин, тем более, что гонение на прогрессивную п особенно рабочую печать еще более усилилось. Разгром в сентябре 1913 года полицией большевистской газеты «Наш путь», в которой печатался Есенин, преследование социал-демократического журнала «Огни», в распространении которого он принимал участие и в котором намеревался опубликовать свои стихи, наконец, неудача забастовки трамвайных рабочих – таковы были факты действительности, которую наблюдал Есенин в те дни, когда цитировал стихи Вл. Соловьева.

«…Здесь кипит, бурлит и сверлит холодное время, подхватывая на своем течении всякие зародыши правды, стискивает в свои ледяные объятия и несет бог весть куда в далекие края, откуда никто не приходит… На устах моих печать, да и не на моих одних» (V, 43 – 44). Так Есенин предварял цитату из Вл. Соловьева.

Он нередко цитирует и современных ему поэтов. Так, в «Ключах Марии», говоря о представлении рая «в мужицком творчестве», Есенин пишет, что рай – это место, где нет податей за пашни, где «избы новые, кипарисовым тесом крытые» (IV, 190). Выделенные нами слова, взятые Есениным в кавычки, полностью совпадают со строками из клюевского стихотворения «Поминный причит»³, где повествуется о том, как «покойные солдатские душеньки», поднявшись «с поля убойного», попадают в «преблаженный рай».

В другом стихотворении Клюева, «Небесный вратарь», святой Дмитрии Солунский, объезжая «Матерь-Руссию», собирает души убитых воинов, указывая им путь в рай, «к маврийскому дубу-дереву»:

Там столы стоят неуедные,

Толокно в меду, блинник масленый;

Стежки торныя поразметены,

Сукна красные поразостланы⁴.

1. Сергей Есенин, Собр. соч. в 5-ти томах, т. V, «Художественная литература», М. 1968, стр. 237. Далее ссылки на это Издание приводятся в тексте.[↩]
2. См. Вл. Соловьев, Письма. Под ред. Э. Л. Радлова, «Время», Пб. 1923, стр. 179 – 180.[↩]
3. Николай Клюев, Мирские думы, Пг. 1916, стр. 23.[↩]
4. Там же, стр. 14.[↩]