Наша анкета: «Его слава будет бессмертна…»

Так писал Чернышевский из в илюйской ссылки, узнав, что Некрасов смертельно болен. Он словно бы знал, какая дума гложет поэта, какой надеждой он живет.

Меж мной и честными сердцами

Порваться долго ты не дашь

Живому, кровному союзу!-

писал, обращаясь к Музе, умирающий поэт. В ответ Чернышевскому Некрасов просил передать: «Скажите Николаю Гавриловичу, что я очень благодарил его; я теперь утешен; его слова дороже мне, чем чьи-либо слова». Но слова Чернышевского были не только утешением, а и пророчеством. Век прошел с тех пор, как они были сказаны, и сегодня мы можем подтвердить: да, слава Некрасова бессмертна, да, он остается одним из самых читаемых и почитаемых русских поэтов. И тот размах, с которым нынче празднуется юбилей великого поэта, – одно из свидетельств всенародной любви к нему.

В преддверии юбилея редакция обратилась к ряду известных советских поэтов с просьбой ответить на следующие вопросы нашей анкеты:

1. В чем, на ваш взгляд, заключается современность поэзии Некрасова и каково значение некрасовских традиций в развитии гражданской поэзии?
2. Что дал художественный опыт Некрасова лично вам как поэту?

В этом номере мы публикуем полученные ответы – более сорока поэтов откликнулись на просьбу редакции.

В признании непреходящего значения творчества Некрасова для нашего времени сходятся все участники анкеты. Все они видят в нем явление живое, находят в его стихах неостывающий жар чувств, непритупившуюся мысль. «При всей хрестоматийности, – замечает Зульфия, – он поэт не для хрестоматий: он живой поэт для каждой эпохи». Творчество Некрасова стало не только одной из самых прекрасных глав русской поэзии, оно составляет незаменимую, органическую часть нашего духовного опыта. «Любовь к его стихам я пронес через всю жизнь», – пишет М. Исаковский. «…Всю мою жизнь поэзия Некрасова идет рядом со мной», – признается М. Комиссарова. Один за другим поэты говорят о том, что с детских лет их покорили стихи Некрасова; они, эти стихи, делает справедливый вывод С. Наровчатов, «всегда входили в обязательную эстетическую, нравственную подготовку русского детства и юношества».

Б. Слуцкий очерчивает еще более широкий круг явлений, связанных с именем Некрасова: великий поэт оказал огромное влияние не только на всю последующую русскую литературу, но и на все русское искусство – некрасовское начало можно обнаружить и в музыке, и в живописи, и даже в скульптуре, и не только на все искусство, во и на русское освободительное движение – несколько поколений революционеров воспитывалось на его стихах, претворяя их неиссякаемую духовную энергию в великие подвиги.

Бросается в глаза еще одна важная особенность нынешнего восприятия поэзии Некрасова. Она стала близкой и родной людям других народов. Не случайно в публикуемой анкете участвуют многие представители братских литератур народов СССР, не случайно они говорят о Некрасове с такой же любовью, как о самых выдающихся поэтах их народов. Красной нитью проходит в их ответах мысль, которую точно сформулировал Р. Гамзатов: «В прошлом веке он нужен был по преимуществу России, теперь он нужен многим людям многих наций». Нельзя не видеть плодотворного воздействия поэзии Некрасова на поэтов других народов, об этом свидетельствует, в частности, непрекращающаяся работа поэтов над переводом его стихов на другие языки. «Некрасовские традиции гражданственности, – подчеркивает И. Тарба, – оказывают благотворное влияние на всю многонациональную советскую литературу».

Уроки Некрасова – главная тема всех выступлений участников анкеты. Конечно, следует иметь в виду, что каждый из поэтов говорит о том, что ему особенно близко и дорого. Конечно, на двух-трех страничках и об этом всего не скажешь. И даже все вместе ответы едва ли могут исчерпать столь значительную тему. Но о самом существенном – пусть то необходимости кратко – сказано, самые главные уроки Определены. Это прежде всего та высокая гражданственность, та страстная защита передовых идеалов, та проповедь «разумного, доброго, вечного», которые стали в стихах Некрасова вдохновенной поэзией. Все это делает творчество Некрасова и сегодня для нас образцом и примером. «Страдания и муки обездоленного народа, Пропущенные через сердце поэта, – развивает эту мысль Д. Кугультинов, – волшебной силой искусства превращались в могучую силу для борьбы, стенания народа – в трубные звуки, зовущие на ратный подвиг за правое дело. Некрасов дал всем нам осознание силы поэзии». И вряд ли можно согласиться с А. Передреевым, утверждающим, что «сейчас традиционное представление о поэзии Некрасова как о «музе мести и печали», музе, «кнутом иссеченной», и т. д. отходит на второй план».

Поэтическое слово как оружие в борьбе за революционное переустройство мира, распахнутость поэзии навстречу бурям века, ее общественная действенность – вот неумирающее кредо Некрасова, вот в чем ему можно всегда подражать, без опасений стать подражателями, эпигонами. Глубже и глубже усваивать этот урок Некрасова призывает Д. Павлычко: «Современный поэт не может по-настоящему ничего написать, если он не чувствует ответственности за конечный исход битвы между силами старого и нового, между капитализмом и социализмом».

Верность современности, глубокое постижение действительности, неразрывная связь с народной жизнью, ясное понимание насущных потребностей общественного развития своей эпохи – все это составляет одну из самых замечательных особенностей творчества Некрасова. Именно этот урок великого поэта, имеет в виду Я. Смеляков, когда пишет: «Наследовать заветы Некрасова нам, советским поэтам, не так-то просто. Тут не может быть механической учебы, копирования не только манеры и стиля, но и более принципиальных вещей. Ведь вся поэзия Некрасова основана на гневе против несправедливо организованного строя и величайшем сочувствии к угнетенному «меньшому брату». Надо ли говорить, что положение коренным образом изменилось. Учиться у Некрасова – это значит быть в центре современной духовной жизни общества, видеть все своеобразие народного быта и современных типов, уметь выразить общие и заглавные пути народной жизни. Надо учиться у него знанию действительности – сегодняшней действительности».

Некрасов был поэтом истинно национальным, в его стихах сверкала русская речь, он создал замечательные образы русских людей, он пламенно воспевал Россию – ее просторы, ее природу, ее неповторимый облик. Он и сейчас являет собой пример безграничной любви к Родине. Патриотизм его был в основе своей революционным, это активное чувство, в нем нет ни следа национального чванства, высокомерия. Зрелость и чистоту патриотического чувства Р. Гамзатов отмечает как одно из самых благородных и дорогих нам качеств поэта: «Он был патриотом, но презирал казенный ура-патриотизм. Он умел любить Родину, но высказывал свои чувства с таким тактом, что не задевал никогда достоинства других наций». Некрасов оставил нам одно из самых проницательных определений того, что есть истинная любовь к Родине: «Выражать любовь свою к отчизне любовью к трепаку или к няне и к ботвинье (блюдам, впрочем, прекрасным), смешивая эти пустяки с предметами действительно существенными и достойными сочувствия каждого русского, теперь уже слишком несвоевременно. Такой патриотизм давно и достойно отмечен прозванием квасного. Любовь к отечеству заключается прежде всего в глубоком, страстном и небесплодном желании ему добра и просвещения, в готовности нести ему на алтарь достояние и самую жизнь; в горячем сочувствии ко всему хорошему в нем и в благородном негодовании против того, что замедляет путь к совершенствованию…»

Многих том еще касаются участники анкеты – уроки Некрасова распространяются на самые разные сферы поэтического творчества. Речь идет о сочетании эпоса и лирики, трагического и сатирического, которое отличает поэзию Некрасова, о богатстве ее жанров, о глубине освоения традиций народного творчества, о песенной стихии, об обновлении и демократизации поэтического языка и образного строя и т. д. и т. п. Не зря А. Прокофьев называл творчество Некрасова «лучшей школой поэтического мастерства». «…Едва ли есть какой-нибудь русский советский поэт, который не испытал на себе благородного влияния некрасовского стиха», – пишет С. Щипачев. Самое разное здесь привлекает поэтов: «чувство ответственности за свое слово» (М. Нагнибеда), поэтическая живопись и необычайный лиризм (Н. Браун), «кардинальные открытия в русском стихе» (К. Ваншенкин), «опровержение представлений о нормах и правилах поэзии, даже почти бесспорных» (А. Кушнер), отсутствие «деления на гражданский и лично-лирический стих» (А. Сурков), «сжатость… резкость выхода, неожиданность сравнения» (Н. Тихонов). И наконец, знаменитая простота Некрасова, которая, по словам В. Коротича, «оказывается на поверку одной из самых высоких и сложных академий искусства, одной из честнейших школ поэзии и жизни».

О масштабах воздействия Некрасова на современную поэзию можно судить не только по этому краткому перечню его «уроков», но и по именам сегодняшних русских поэтов, находящихся, как отмечают участники анкеты, с ним в близкой родственной связи, так или иначе испытавших его прямое и непосредственное влияние (о следовании некрасовской традиции – в широком смысле слова – говорят все участники анкеты). Это А. Твардовский и М. Исаковский, А. Сурков и Н. Рыленков, Я. Смеляков и А. Прокофьев. Называют и более молодых поэтов: В. Федорова и В. Слуцкого, Е. Евтушенко, Е. Исаева и Н. Рубцова. Конечно, здесь названы далеко не все, но и названных поэтов никак не объединить в одну «школу». И то, что столь разные поэты – каждый по-своему – связаны с творчеством Некрасова, это, верно замечает Ст. Куняев, «подтверждает необъятность Некрасова, носившего в себе столько начал, что их развития хватает на самостоятельную творческую жизнь десяткам поэтов последующих поколений».

Обращение к некрасовской традиции гражданственности, подчеркивают некоторые участники анкеты, будет способствовать преодолению обнаружившихся в последнее время в нашей поэзии слабостей и недостатков. К. Корсакас указывает на внутреннюю замкнутость и камерность, преобладающие в некоторых сборниках стихов. Н. Матвеева – на стихи, в которых понятие «почва» истолковывается чрезвычайно узко и современная деревня без основания противопоставляется городу.

Поэт-гражданин – так называли и так сейчас называют Некрасова. И нет более высокого звания, которым народ может наградить своего поэта. Только пафос гражданственности, человечности, справедливости рождает истинную и высокую поэзию. Это завещает Некрасов:

Кто, служа великим целям века,

Жизнь свою всецело отдает

На борьбу за брата человека,

Только тот себя переживет…

Ата АТАДЖАНОВ

Наши деды говорили; сделай добро, брось в реку, – рыба узнает, если не рыба – бог узнает, если же не бог – народ узнает. А великий русский поэт Некрасов сделал для честных людей своего времени, для всего трудового народа не одно доброе дело, он создал целый поэтический мир.

Такая доброта живет в веках! Она всегда современна! Никто из русских поэтов до Некрасова не изображал жизнь простого народа так, как это сумел сделать он. Герои гражданской лирики и эпических поэм Некрасова воплотили сущность русского характера: любовь к свободе и труду, богатство духовного мира, нравственную стойкость. Великий поэт был выразителем, вдохновителем революционного духа, всего прогрессивно-демократического движения своего времени.

Никто из русских поэтов до Некрасова так широко и с такой глубиной не охватил в своем творчестве жизнь городской и деревенской бедноты. Как наш великий Кемине, 200-летие со дня рождения которого отмечается в конце текущего года, Некрасов ярко показал тяжесть народных страданий, тяжесть подневольного труда. Поэзия его будила и будит умы, поднимает на борьбу против социального гнета, за равенство и счастливую долю. Его правдивая и мужественная поэзия, его задушевные песни слились с гневным голосом трудового люда. Некрасов глубоко понимал великую историческую миссию народа, который способен не только сетовать на горькую долю и петь заунывные песни, но и восстать против мира гнета и несправедливости. Воспевая неиссякаемую духовную силу, нравственную красоту народа, поэт будил в нем могучие, богатырские силы, внушал ему веру в светлое будущее.

Поэзия Некрасова, тесно связанная с поэтическим творчеством русского народа, глубоко национальна. И сегодня произведения русского поэта XIX века помогают мне, туркмену, глубже понять душу русского человека и тем самым сближают наши народы. И выходит, что поэзия Некрасова ровесник моему поколению, она и сегодня у нас на вооружении.

Отражая народную жизнь, русскую действительность того периода, некрасовская поэзия помогала своим соотечественникам в борьбе за свободу и справедливость, помогала простым людям разбираться в том, где правда, а где кривда. Заставляя читателя думать, действовать, протестовать против гнета, Некрасов был озабочен не только судьбой русского человека; нет, он боролся вместе с тем за счастье для всего трудового человечества.

И поскольку наша древняя планета Земля ныне разделена на два противоположных мира – социализм и империализм, – высокая гражданская поэзия Некрасова и в этом отношении звучит в унисон XX веку.

Поэтическая традиция Некрасова показывает, что без глубокого познания жизни своего народа невозможно создать значительное художественное произведение. Нужда народа, боль народа, судьба и труд народа, его борьба за свое счастье должны быть нуждой, болью, судьбой и борьбой его поэта. В этом заключается основное значение некрасовских традиций в развитии гражданской поэзии.

Впервые о Некрасове я услышал от учителя русского языка Шеманского, когда мне было двенадцать лет. Как и мои одноклассники, я не знал тогда русского языка. Не все понял я, когда учитель читал нам «Орину, мать солдатскую», но он обладал удивительным искусством доносить до нас суть прочитанного, смысл и музыкальность русской поэзии. Он снова и снова читал те же стихи… и горемычная доля русской крестьянки глубоко запала в наши сердца.

Некрасов стал для меня близким поэтом.

И сегодня, когда я читаю и перечитываю его произведения в оригинале, а также на родном туркменском языке, я с благодарностью преклоняю голову перед великим поэтом великого народа, творчество которого является большой и мудрой поэтической академией для нас.

Очень простая и тем великая поэзия Некрасова дает великолепные образцы того, как надо пользоваться поэту образной, яркой и меткой народной речью.

Мне по душе сюжетные стихи-новеллы Некрасова, И если я теперь в своем творчестве в какой-то мере преодолел абстрактную риторику, довлевшую надо мной когда-то, то этим я обязан и влиянию некрасовской традиции.

Судьба народа, его будущее – суть и содержание поэзии Некрасова.

Судьба народа, его настоящее и будущее должны стать сутью и содержанием и наших произведений.

г. Ашхабад

Рамз БАБАДЖАН

Ответить на поставленные вопросы непросто. С одной стороны, они, сформулированные весьма кратко, охватывают слишком большой круг проблем и, естественно, предполагают ответ «многосложный» и многослойный. С другой же стороны, на такие вопросы ответов давалось уже слишком много (ибо задавали их не раз) и вряд ли тут можно сказать что-либо новое. Если не считать, конечно, конкретностей собственного опыта, едва ли имеющих важное значение… Я попытаюсь вести разговор в плане влияния Некрасова, важности его поэтического примера для современной узбекской поэзии.

Мне думается, для нас, узбекских поэтов, пример этот особенно поучителен в смысле взаимоотношений поэзии с народным языком, с богатейшей сокровищницей фольклора. Это – с одной стороны. А с другой – его поэзия служит примером острой публицистичности, актуальности, участия в своем сегодня… О, у нас есть нынче немало злободневных поэтических сочинений и, может быть, не меньше стихов, связанных с фольклором. Но, увы, в отличие от некрасовских, это не одни и те же стихи. А поставить богатства фольклора (они у нас и впрямь громадны) на службу сегодняшнему дню – это мало кто умеет. И язык… Тут та же картина; актуальная тема и живой народный язык редко встречаются у нас в одном и том же произведении…

В этом плане опыт Некрасова для нас неоценим, и подтверждают мою мысль, скажем, стихи Гафура Гуляма, Айбека или Миртемира. Эта поэзия построена на глубинной народной основе, ее неизменно питают родники народного слова, народной песни, пословиц с их удивительными созвучиями. Мне кажется, для этих поэтов не прошли в свое время даром уроки Некрасова. Миртемир перевел на узбекский язык прославленную крестьянскую «одиссею» Некрасова – «Кому на Руси жить хорошо», и этот перевод многому научил, я думаю, и самого Миртемира.

Мне, – я решаюсь обратиться к собственному скромному опыту лишь в ответ на прямой вопрос, – мне самому Некрасов тоже во многом помог определиться как поэту. Я всерьез познакомился с его стихами накануне войны. Некрасов поразил меня тогда не только удивительной свободой владения языком – литературным и народным, – но и еще одной особенностью, склонность к которой я в себе ощутил с самого начала: сюжетностью. Его поэзия органически сюжетна; повествовательность никогда не вступает здесь в противоречие с поэтичностью; рассказ не становится пересказом. Самый прозаизм служит у него высоким лирическим целям… Он умел рассказывать и описывать, как никто в русской поэзии, но, главное, умел, как никто больше, передавать драматизм действительности. На примере многих некрасовских стихов и поэм (характерно, кстати, что при всей сюжетности его поэзии он, в сущности, никогда не обращался к жанру баллады – очевидно, романтическая условность этого жанра противоречила обнаженному и страстному реализму его стихов), – итак, на примере некрасовских поэтических сюжетов я учился улавливать жизнь в точках ее наивысшей напряженности и передавать увиденное с простотой и точностью. И, как это со всеми бывает, переводы мои из Некрасова послужили мне лучшей школой: воссоздавая его стихи по-узбекски, я как бы постигал поэтический «механизм», поневоле разбирая на части и «собирая» снова целостное творение. Я перевел «Железную дорогу», «Орину, мать солдатскую», многие стихи для детей…

Непреходящее значение некрасовской традиции я с особой остротой ощутил во время еще одной переводческой своей работы: когда переводил на узбекский язык «книгу про бойца» – «Василия Теркина» Твардовского. Вспоминая об этом, я думаю, что некрасовская традиция – линия высокой гражданственности и человечности, народности в глубочайшем смысле этого слова – ив будущем даст жизнь не одному замечательному произведению. Произведению, может быть, по форме вовсе не похожему на некрасовские стихи – да и вообще на все, что писалось раньше, – но, однако ж, продолжающему эту благородную и плодотворную линию развития литературы,

г. Ташкент

Виктор БОКОВ

Современность поэзии Некрасова я вижу в ее живой социальной направленности, в сочувствии человеку труда. Некрасов знал и любил труженика. Обычно Некрасова цитируют как певца горя народного. Мне хочется процитировать строки, в которых поэт любуется силой, удалью народа:

А пилы стальные

У добрых ребят,

Как рыбы живые

На плечах дрожат!

Весенним, созидательным настроением проникнуто стихотворение «Зеленый Шум». Богатырство, сила звучит в стихотворении «Дума»:

Повели ты в лето жаркое

Мне пахать пески сыпучие,

Повели ты в зиму лютую

Вырубать леса дремучие, –

Только треск стоял бы до неба,

Как деревья бы валилися:

Вместо шапки белым инеем

Волоса бы серебрилися!

Герой этого стихотворения под стать кольцовскому косарю. Некрасов не только обличал зло и социальные пороки, но и утверждал положительные начала жизни и говорил об этом: «злобою сердце питаться устало, много в ней правды, да радости мало». Радость у Некрасова слышится и в «Дедушке Мазае…», и в «Генерале Топтыгине», и в «Крестьянских детях». Величие поэмы «Кому на Руси жить хорошо» не только в политической остроте, но и в образах родной природы, которую видит поэт глазами крестьянина. Сколько нежной любви выказывает мужик к малой пташке;.

Дыхну – с ладони скатишься,

Чихну – в огонь укатишься,

Щелкну – мертва покатишься,

А все ж ты, пташка малая,

Сильнее мужика!

А вот еще один персонаж поэмы:

Сама лисица хитрая,

По любопытству бабьему,

Подкралась к мужикам,

Послушала-послушала

И прочь пошла, подумавши!

«И чорт их не поймет!»

Образы природы помогают раскрыть мужицких «душ золотые россыпи», они наполняют поэму воздухом жизни, подлинностью изображаемого быта России. В конечном итоге поэма насыщена оптимизмом русского мужика, верой в народную правду.

Не устарела художественная система Некрасова. Поэтические образы и детали у него зримы и ощутимы:

Смеется солнце красное,

Как девка из снопов.

Тысячи мелких гвоздей

Шляпками вниз поскакали.

И в обагренные кровью усы

Зайцев лизали голодные псы.

Современна и родственна мне, как поэту, связь Некрасова с народным поэтическим творчеством. Неповторимая, захватывающе-самобытная форма поэмы «Кому на Руси жить хорошо» восходит к былине, к ее глубокообъемному дактилическому окончанию, придающему строке музыкальную завершенность, смысловую и ритмическую насыщенность.

Эту национальную некрасовскую традицию продолжили в современной поэзии Михаил Исаковский и Дмитрий Кедрин. У Исаковского я назову поэму «Четыре желания», у Дмитрия Кедрина «Песню про Алену-Старицу». Уверен, что ключ, которым Исаковский и Кедрин открывали ларец народного стиха, был некрасовский. А стихи Исаковского:

Еще не скоро молодость

Да с нами распрощается,

Люби ж, покуда любится,

Встречай, пока встречается, –

прямым образом продолжают традицию Некрасова:

«Люби, покуда любится,

Терпи, покуда терпится,

Прощай, пока прощается

И – бог тебе судья!»

Есть у Некрасова связи с народным стихом и более скрытые, которые не каждому видны. Можно поверхностно пробежать глазами строки:

Быстро лечу я по рельсам чугунным,

Думаю думу свою…

А можно прочесть эти строки, наслаждаясь красивым распевом гласных:

Быстро лечу я по рельсам чугунным,

Думаю думу свою…

И тогда можно вспомнить шедевр народной лирики:

Не шуми, мати, зеленая дубровушка,

Не мешай мне, добру молодцу, думу думати!

Это гудящее, как гудок, «у» настраивает нашу психику на глубокое раздумье и в песне «Не шуми, мати, зеленая дубравушка», в а поэме «Железная дорога».

Я всегда удивлялся естественности и легкости дыхания стихов Некрасова:

Опять я в деревне, хожу на охоту,

Пишу мои вирши – живется легко.

Во время поездки по Японии, летя из Хиросимы в Токио, я в самолете стал складывать строки;

Летел я над морем,

Летел я над полем,

Летел я над рисом,

Летел я над лесом.

Эти строки положили начало напечатанному в «Правде» стихотворению «Хиросима». Могу с уверенностью сказать, что ритмическую полетность этих строк подсказал моей Музе Некрасов.

Кстати, влияние Некрасова на русскую поэзию недостаточно раскрыто или раскрыто однозначно и суженно. Влияние его гораздо шире, чем принято думать. Тонкий, аристократический Бунин и то не мог пройти мимо Некрасова. Бунинское «Я – простая девка на баштане…» по существу продолжает разговор, начатый Некрасовым в стихотворении «Тройка». И не об этом ли гораздо позже заговорит Блок, создавая «Под насыпью, во рву некошенном…»?

Дядюшка Яков Некрасова провозвестник разговорной уличной стихии поэмы «Двенадцать»:

«По буквари!

По буквари!

Хватай – бери!

Читай – смотри!»

Демократизация стиха у Блока, у Маяковского, у Есенина подготавливалась в первую очередь Некрасовым, его смелым вторжением в поэтику, созданную гением Пушкина и Лермонтова. И тут его заслугу перед литературой трудно переоценить.

И хотя в минуту горечи и усталости кающийся Некрасов говорил: «Бесплоден труд, напрасен голос мой!» – другой Некрасов спорил с Некрасовым сомневающимся, утверждая: «Но мой судья – читатель-гражданин».

Да, он, как никто из поэтов России, так призывно-набатно бил в революционно-гражданский колокол, что влюбил в свою поэзию и Плеханова, и Ленина, и массового читателя – народ.

Стихи Некрасова и сегодня «бьются о сердца людские, как волны об утес».

Они выдержали испытание временем.

Николай БРАУН

Несомненно, что значение поэзии Некрасова прежде всего в ее гражданственности. Но большой поэт даже в самых острых, самых злободневных своих произведениях гражданского звучания шире той узкой злободневности, которая умирает вместе с отошедшим днем.

Картины деревенской и городской жизни, которые встают перед нами со страниц произведений Некрасова, давно отошли в прошлое. Другой стала деревня, иным стал город, но тем яснее становится нам, какой путь пройден нашим народом после революции, тем явственней мы чувствуем, какой гигантский прыжок совершил он из прошлого в будущее.

Для меня, для людей моего поколения это особенно очевидно.

Мои ранние годы прошли в дореволюционную пору в средней полосе России, и поэзия Некрасова стала для меня самой жизнью, самой правдой, раскрытой в ярком, певучем, скорбном и гневном поэтическом слове.

Я не задумывался тогда, да и сейчас не смогу объяснить, в чем заключается тайна волнующей, неувядающей силы этого слова, таких, например, строк, которые сразу же, с первой интонации, безраздельно овладевают умом и сердцем:

От ликующих, праздно болтающих,

Обагряющих руки в крови.

Уведи меня в стан погибающих

За великое дело любви!

Мы живем в иные времена. Уже те, кто был «в стане погибающих», а за ними их дети и внуки, сплотили великий «стан» созидающих великое дело любви, но так могуча сила поэтического слова, точнее, сила жизненной, пусть для нас уже исторической, правды, выраженной в этом слове, что мы ощущаем ее как правду, еще живущую в мире, где есть еще немало и «ликующих», и «праздно болтающих», и «обагряющих руки в крови», как оружие, нацеленное против них, как слово в защиту «погибающих за великое дело любви».

В наше время, для нас, советских поэтов, гражданская тема стала нашей личной темой. Но многие ли из нас раскрывают ее с той силой личного чувства, с той лирической силой, как раскрыта она в поэзии Некрасова?

И здесь я должен сказать, что, отдавая дань высокой гражданственности поэзии Некрасова, мы зачастую недооцениваем Некрасова как мыслителя, как лирика необычайной силы, как живописца словом.

Что касается традиций Некрасова в современной советской поэзии, то надо иметь в виду, что не существует прямой традиции, восходящей только к одному предшественнику. В работу поэта, иногда незримо, входит опыт работы и других предшественников, и современников.

Наиболее сильная индивидуальность при всей своей даже несомненной принципиальной близости к тому или другому предшественнику остается самобытной.

Изучая влияния той или иной традиции, надо отличать продолжателей от подражателей.

Как сказался художественный опыт Некрасова на моей поэтической работе, – мне трудно судить об этом, но мне кажется, что он дал мне многое.

Некрасов первый из поэтов показал мне, как правда жизни становится правдой поэзии.

Некрасов первый научил меня любить драгоценное, глубинное народное слово и через него углубил мою любовь к тому, кто так талантливо создает его, – к народу.

Некрасов первый раскрыл мне многие тайны поэтического слова – его эмоциональность, его певучесть, его изобразительную силу.

Тут же, за Некрасовым, пришла ко мне любовь и к другим гигантам нашей поэзии – к Лермонтову, к Пушкину, к другим поэтам, классикам и современным, но первым озарением близкой мне жизненной правды, первой любовью моей был Некрасов.

Юлий ВАНАГ

Современность поэзии Некрасова, ее немеркнущая художественная сила, на мой взгляд, заключаются в страстном и правдивом отображении неизмеримых страданий огромнейшего большинства русского народа под пятой самодержавного крепостничества, под жестоким ярмом кучки деспотов и мироедов. Только сравнивая раскрытую художником страшную картину прошлого с тем, что мы видим сегодня, можно по-настоящему оценить грандиозность завоеваний Октябрьской социалистической революции.

К тому же весь свой сказ о жизни на Руси в ту мрачную эпоху поэт спел как звучную народную песню. Многие стихи из этой песни народ поет и сегодня – в самом буквальном смысле этого слова.

Некрасов был сыном помещика и вырос в потомственном «дворянском гнезде», а стал несравненным выразителем дум, чаяний и надежд забитого, только что сбросившего путы крепостнического рабства мужика. Будь он лириком «самовыражения» (как в модной поэзии сегодня), он в своих стихах стал бы высказывать сочувствие порабощенному народу, скорбеть и сокрушаться о его судьбе; но Некрасов поступил иначе: он в своей поэзии полностью вжился в дубленную палками и розгами шкуру мужика и стал гневным выразителем его страданий и надежд, его боли и ненависти.

Короче говоря, главное, чему я учился у Некрасова, – полностью выражать в своем творчестве чаяния, помыслы и чувства тех, о которых и для которых ты живешь как поэт, отождествлять себя с ними (то есть со своим народом), а не перепевать лишь свои преходящие, сугубо личные «переживания».

г.Рига

Константин ВАНШЕНКИН

Во времена, когда появился Некрасов, и перед этим, и, разумеется, много позднее (собственно, до сих пор) большинство поэтов находилось в поле воздействия Пушкина. Господствовал гениальный пушкинский стиль – его ритмика, строфика, словарь, интонация. Какой же нужно было обладать могучей художественной индивидуальностью, чтобы явиться новым, непохожим, совсем другим. В дальнейшем все поэты, даже сугубо пушкинского направления, несли на себе зримые меты некрасовского влияния (например, Блок). Думаю, в русской поэзии есть лишь еще один, то есть третий, считая Пушкина, пример появления поистине нового поэта – Маяковский.

Творчеству Некрасова чужды какая бы то ни было книжность, условность, в разной степени свойственные «старой» поэзии. Его муза пронзительно жизненна. Он не только знал мельчайшие подробности народного, крестьянского быта, владел разнообразнейшими оттенками родного языка. Его душа была развернута таким образом, что вся жизнь, вся боль России не могли миновать этот предельно чувствительный экран.

Его перу принадлежит знаменитая формула о гражданственности в творчестве. Конечно же, первая ее часть откровенно парадоксальна. Гражданская страстность Некрасова оказалась столь действенной именно благодаря огромности и необычности его поэтического дарования. Он сам-то не мог не быть Поэтом.

Некрасов сделал немало кардинальных открытий в русском стихе, развил принципиально новые, неожиданные его стороны. И в этом смысле, так же как и в содержании своих творений, он обнаруживает поразительное, причем совершенно естественное бесстрашие.

Что дал мне его художественный опыт?

На этот вопрос отвечать трудно, может быть, даже немного нескромно. С самого детства я люблю его стихи, но не знаю, испытал ли прямое его влияние. Скорее меня не раз озарял его свет, отраженный от других больших поэтов, в первую очередь Твардовского.

Сергей ВАСИЛЬЕВ

Светлое имя – Некрасов. С этим именем у русского человека связаны годы детства, отрочества и юности, ибо на устах каждого из нас, в памяти и в сердце живут творения Некрасова, его удивительные, прекрасные, совершенные по форме и глубокие по мысли вечные стихи о трудовом человеке, о щедрой в своем великолепии природе России, о мечте сделать человека счастливым и добрым.

Нет нужды перечислять огромное число всенародно любимых и повсюду известных произведений некрасовского гения.

Вышедший из помещичьей среды, но с малых лет понявший и резко осудивший циничную, бесчеловечную сущность бар-эксплуататоров, мужественно вставший на сторону простого труженика, Некрасов всю свою подвижническую жизнь отдал борьбе за справедливость, за раскрепощение человека, за свободу личности.

В условиях жесточайшей царской цензуры Некрасов был не только певцом-лириком, но являлся передовым деятелем просвещения. Он два десятилетия стоял у руля самого прогрессивного журнала своего времени – «Современника», работая рука об руку, плечом к плечу с Белинским, Чернышевским, Добролюбовым, Салтыковым-Щедриным. Идейно, эстетически Некрасов стоял на чрезвычайно ясных позициях. В своем первом романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» поэт-демократ отчетливо сформулировал мысли о назначении поэта. Вот некоторые из них: «…Писать звучные стишки без идей и содержания не значит еще быть поэтом». «Поэт настоящей эпохи… должен быть человеком, глубоко сочувствующим современности». «Действительность должна быть почвою его поэзии».

Посмотрите, как эти положения кровно перекликаются с теми задачами, которые стоят сегодня перед нашей советской литературой, как далеко и как верно видел Некрасов!

Некрасов прямо и открыто умел ненавидеть и широко, крепко любить, ненавидеть угнетателей и подлецов, любить тружеников и честных людей.

В своем программном стихотворении «Поэт и гражданин», написанием уже в середине 50-х годов, Некрасов сказал;

Без отвращенья, без боязни

Я шел в тюрьму и к месту казни,

В суды, в больницы я входил.

Не повторю, что там я видел…

Клянусь, я честно ненавидел!

Клянусь, я искренно любил!

Реакционная публика, противники прогресса всячески старались принизить поэтический дар Некрасова, скомпрометировать живую народную речь поэта, доказывая недоказуемое, что, дескать, стих Некрасова груб и примитивен, что форма его лишена изящества. Это была тупая и злая неправда: стихи Некрасова и тогда, и после, и теперь являют собою отличнейший образец красоты формы и по сей день поражают поэтов и читателей своим новаторским звучанием!

Есть на свете один документ, который с исчерпывающей силой и точностью аттестует Некрасова как художника и человека.

Чернышевский, находясь в ссылке в далеком Вилюйске, узнав о страшной болезни Некрасова, писал Пыпину 14 августа 1877 года: «…Если, когда ты получишь мое письмо, Некрасов еще будет продолжать дышать, скажи ему, что я горячо любил его как человека, что я благодарю его за доброе расположение ко мне, что я целую его, что я убежден: его слава будет бессмертна, что вечна любовь России к нему, гениальнейшему и благороднейшему из всех русских поэтов. Я рыдаю о нем. Он действительно был человек очень высокого благородства души и человек великого ума».

Такую оценку такого высокого судьи, каким был Чернышевский, надо было заслужить!

Советский народ, люди всех профессий, и в первую очередь мы, советские поэты, благоговейно склоняем головы перед чистым образом, перед светлым именем, перед драгоценной памятью гениального сына могучей России.

Лично для меня, для моего творчества Некрасов, как и великий Пушкин, видится той самой вершиной ума, совести и совершенства и бесстрашия, при одном взгляде на которую захватывает дух от ощущения величия и красоты.

Анатолий ВЕРТИНСКИЙ

Творческое наследие художника тогда современно, когда оно сохраняет живую силу воздействия, отвечает нашим духовным потребностям. Поэзия Некрасова неизменно удовлетворяет одну из самых глубоких этих потребностей – потребность в человечности. Обращаясь к Белинскому, своему учителю, поэт сказала «Ты нас гуманно мыслить научил». И сам Некрасов был и остается великим учителем человечности, и мы учимся у него «гуманно мыслить» и чувствовать, любить и ненавидеть.

Любить, любовь… Эти слова очень часто встречаются в поэтическом словаре Некрасова. Они выражают глубокое поэтическое чувство. Здесь, в этом море некрасовской любви, – любовь к матери. Любовь к женщине – избраннице сердца и любовь к женщине-труженице. Любовь к детям и к друзьям-единомышленникам, Любовь к людям, прежде всего к трудовым, обездоленным, бесправным. Любовь к «зеленому шуму» жизни, к природе. Любовь к Родине (в стихотворении «Памяти Добролюбова» он писал: «Как женщину, ты родину любил»)… Любовь поэта всегда возвышенна, постепенно она обретает и идейный смысл, становится символом революционного сознания («За убежденье, за любовь… иди и гибни безупречно») и его идеалом («Уведи меня в стан погибающих за великое дело любви!»)… «Любовь» у Некрасова – синоним пушкинской «правды», правды, которая живет в самом сердце поэта. Ради нее стоит жить и ради нее – особенно ради «всеобнимающей любви», то есть ради свободной, радостной, справедливой жизни, – стоит умереть, идти «в стан погибающих».

Пример Некрасова объясняет нам один из основных законов поэзии – закон перехода энергии любви, нравственной энергии в идейно-художественное качество. Его пример помогает нам уяснить диалектику любви и ненависти в гражданской поэзии и убеждает нас в том, что подлинная гражданственность может основываться только на гуманизме. Поэтому-то некрасовские традиции так плодотворны, они самым активным образом агитируют за гражданскую, революционную поэзию.

Отвечая на второй вопрос, добавлю к вышесказанному следующее. Незадолго до смерти поэт написал на полях своей книги: «Вообще свойство мое таково – как только сказал, что особенно занимало, что казалось важным и полезным, так и довольно, – скучно рассказывать басню». Признание очень примечательное. Некрасов не любил литературных «басен» и «побасенок». И мне как поэту глубоко импонирует эта его особенность – говорить по существу.

г.Минск

Платон ВОРОНЬКО

Некрасов дорог мне и творчески, и лично, с ним связаны самые драгоценные воспоминания моего детства… Гражданская война была еще в разгаре, когда в Чернетчине, родном моем селе на Сумщине, открылась первая советская начальная школа. Преподавать приехал к нам Юрий Иванович Луценко, педагог одновременно очень строгий и очень добрый. Учитель был влюблен в двух поэтов: Шевченко и Некрасова. Стихи, которые он читал детям, жадно ловившим все, что имело отношение к происходившему вокруг, прозвучали как откровение. Пафос революционных событий оказался созвучен пафосу Шевченко и Некрасова, как никому другому. Мы, ребята, в те годы не могли и подумать о том, что существует кто-то еще, кто помогает людям безоговорочно переходить на сторону революции, как это делали Шевченко и Некрасов. Говорят, детские воспоминания самые сильные… Некрасов и Шевченко сделались моими духовными наставниками. Потом рядом с ними стали Леся Украинка, Пушкин, Лермонтов…

Некрасов сопутствовал мне повсюду, в том числе и в войнах. Несмотря на то, что у Некрасова нет стихов непосредственно о войне (как есть они у Пушкина, Шевченко), знание им всех сторон народной жизни, сочувствие крестьянству, тесно связанному с военным бытом России, глубочайший драматизм его произведений делают поэта кровно близким нашему воину. Помню, как во время финской кампании добровольцы – студенты Литературного института, среди которых был и я, пробовали читать солдатам самые разные стихи современных поэтов, особенно свои – «хлесткие» и по тем временам тоже, видимо, «модерновые», и вот эти-то стихи не нашли тогда у солдат живого отклика, кроме очень удачных шуточных стихотворений, которые сочинял Арон Копштейн. На выручку пришли классики. Некрасов сразу же глубоко захватил нашего слушателя – простого русского солдата… Помню ту землянку, где мы собрались. Помню, что начал Николай Отрада с «Железной дороги». Потом читали Луконин, Копштейн… На память декламировал и я. То же самое повторялось – тот же замечательный и глубокий эффект воздействия настоящего искусства – в партизанских отрядах в годы Великой Отечественной войны.

Некрасов и Шевченко – весь строй их поэзии – были особенно близки солдату, участнику справедливой войны. Явление это вполне закономерное, и, мне кажется, оно проливает свет на понятие гражданственности в искусстве. Солдаты, слушающие стихи за несколько часов до боя, где им, может быть, суждено умереть, восприимчивы только к словам самым искренним и самым чистым. Война – трагедия, которая раскрывает в человеке все сокровенное и в то же время порождает в нем чувство единства с другими людьми. В такие трагические часы поэзия – подлинная поэзия – раскрывает свою гражданскую глубину. Все это прямо касается поэзии Некрасова, имевшей на войне благодарного слушателя. Быть близкой широчайшим слоям народа – в этом, на мой взгляд, мерило гражданственности поэзии.

Привлекает меня в некрасовской поэзии и народность его языка. Стихи Некрасова буквально пропитаны фольклором – поговорками, песнями, сказками, загадками. Близко мне и то, что замечательный русский поэт многое почерпнул из стихии украинской жизни, украинского народного творчества: в «Кому на Руси жить хорошо» есть глава об украинской женщине, Некрасов творчески использовал украинские народные думы, стихотворение «Зеленый Шум» навеяно хороводной песней украинских девушек;

Ой нумо ж мы, нумо

В зеленого шума!

А в нашего шума

Зеленая шуба.

…Нам, украинцам, Некрасов бесконечно дорог и тем, что он был одним из тех, кто в страшную эпоху угнетения украинского народа и подавления всякой свободы оказывал решительную поддержку ее лучшим представителям. Он поддержал Шевченко, содействовал популяризации его произведений в России, всячески старался привлечь к нему внимание читающей публики, «продвигая» в журналах переводы его стихотворений. И все это делалось с такой тратой сил, с таким мужеством, которые в условиях самодержавной России можно приравнять к подвигу. Редактор «Современника» поддерживал и других выдающихся представителей украинской литературы – Марко Вовчок, Гребенку, Квитка-Основьяненко. Грандиозный гражданский подвиг Некрасова не может не вызвать чувства благодарности и восхищения этим человеком, болеющим за судьбу не только своего родного народа, но и народа-соседа, народа-брата.

Некрасов давно полностью переведен на украинский язык. Переводили его разные поэты, существует несколько вариантов переводов отдельных произведений, многие из них удачны. И ныне молодые поэты и переводчики вновь и вновь обращаются к Некрасову. Все это свидетельствует об огромной любви к его творчеству. Это любовь поистине общенародная. В каждом украинском школьном учебнике найдутся самые лучшие, самые сильные стихи Некрасова.

Я начал с детских воспоминаний, которые оказались прочно связанными с памятью о Некрасове. Думаю, что и у многих моих сверстников, особенно у тех, кто несколько моложе, чем я, впечатления школы связаны с Некрасовым. В каждую «читанку»-хрестоматию, начиная с 1925 года, обязательно включались его стихи. Любой школьник, начиная с первого класса, знает стихи Некрасова, которые по-украински звучат так же сильно и страстно, как и по-русски, внося в мир детей пламя гражданского горения, борьбы за справедливость и человеческое достоинство.

Юбилей Некрасова – это праздник не только русской, но и украинской культуры, праздник любого другого народа, населяющего нашу страну, праздник мировой культуры. Юбилей этот может сделать много доброго: в такие дни люди как бы еще раз «возвращаются» к любимому художнику, снова «вглядываются» в него. Хочется думать, что такое возвращение плодотворно скажется и на развитии нашей поэзии, будет способствовать освобождению ее от тех явлений, которые все еще слишком заметны в ней, – от мелкотемья, от увлечения событиями частными, имеющими отношение лишь к личности пишущего. Думаю, что «возвращение» к Некрасову заставит поэтов взяться за темы большого общественного содержания, думаю, что тема патриотизма снова наполнится пафосом гражданственности, пафосом ответственности за счастье современника. Только поэзия большого социального звучания остается жить в веках, остается в памяти народа. Некрасов – один из величайших примеров бессмертной поэзии. Некрасов современен, и было бы большим счастьем для нашей поэзии, если бы она почувствовала себя ученицей этого великого художника,

г.Киев

Расул ГАМЗАТОВ

Некрасов родился удивительно своевременно: Россия ждала его. Россия ждала такого поэта. Он был патриотом, но презирал казенный ура-патриотизм. Он умел любить Родину, но высказывал свои чувства с таким тактом, что не задевал никогда достоинства других наций.

В столицах шум, гремят витии,

Кипит словесная война,

А там, во глубине России –

Там вековая тишина.

Лишь ветер не дает покою

Вершинам придорожных ив,

И выгибаются дугою,

Целуясь с матерью-землею,

Колосья бесконечных нив…

Некрасовская муза была чуткой слушательницей, она сторонилась шумных празднеств, «ликующих, праздно болтающих», «самодовольных болтунов, охотников до споров модных». Всегда ли мы следуем этой некрасовской традиции?

Поэзия Некрасова была сильна своей совестливостью, своей непримиримостью ко злу, своей болью и сомнениями, – и все это во имя «великого дела любви». Невозможно забыть знаменитого восьмистишия Некрасова «Вчерашний день, часу в шестом…». Образ крестьянки молодой, которую калечат кнутом, но из уст которой невозможно исторгнуть ни стона, ни просьбы о помиловании, образ этой «родной сестры» музы поэта нельзя изгладить из памяти. О Некрасове критики в свое время писали как о художнике, отдающем свой талант «злобе дня». Мол, для вечности такие стихи не годятся. Прошли годы, но лучшее созданное им живет. Некрасов вернее многих своих критиков понимал, что есть строки, которые обречены на умирание, однако их гибель – это подвиг бойца в сражении. В диалоге Поэта и Гражданина развертывается картина бури, обрушивающейся на корабль. Вправе ли в такой момент поэт, запершись в каюте, бряцать на лире – «ленивцев уши услаждать и бури грохот заглушать»?

«Пускай ты верен назначенью,

Но легче ль родине твоей,

Где каждый предан поклоненью

Единой личности своей?

Наперечет сердца благие,

Которым родина свята,

Бог помочь им!.. а остальные?

Их цель мелка, их жизнь пуста.

Одни – стяжатели и воры,

Другие – сладкие певцы,

А третьи… третьи – мудрецы:

Их назначенье – разговоры».

Творчество Некрасова едино и цельно. Нельзя отделить в нем сатирика от лирика. В «Размышлениях у парадного подъезда» даются в ироническом ключе сцены, рисующие и владельца «роскошных палат», и холопствующих перед его подъездом знатных посетителей. Сильные это сцены, яркие это наблюдения! Однако чисто сатирическими их все же не назовешь – они тесно переплелись с другими эпизодами, исполненными живого сочувствия к униженным и оскорбленным. Отрицание и утверждение так крепко взаимосвязаны, что их обнаруживаешь иногда в одной фразе («Возвращаясь, иной напевает «трам-трам», а иные просители плачут»). А как понял Некрасов русского простолюдина, мужика! Черты его запечатлены в стихах поэта с такой силой, чистотой и глубокой любовью, что его чувства нельзя не разделить и сегодня.

Любовь Некрасова к России и утверждение им России помогали и помогают каждому народу, малому или большому, в своем собственном самоутверждении. Это пример благородный! Однако, развивая некрасовскую традицию, мы сегодня должны идти и дальше. Сейчас на дворе XX век. Планета наша стала маленькой и взаимоотношения между народами куда более тесными, чем в прошлом столетии. Мы должны выразить все это в своем творчестве. Но, конечно, не на какой-то абстрактной основе, а на прочном фундаменте братства народов и национальной самобытности – опыт некрасовского творчества далеко перешагнул границы своего времени и в этом отношении. Скажем, напряженные раздумья поэта о судьбе русской женщины и в наши дни наталкивают многих горских поэтов на аналогичную «свою» тему. Это не значит, конечно, что все поэмы о судьбе горянки продиктованы только некрасовскими стихами. Сама жизнь должна волновать и вдохновлять художника, жизнь современная и историческая, но эстетический, нравственный опыт крупного предшественника не может остаться для нас безразличным.

Некрасов – целое поэтическое государство, живущее по своим законам. Он крупнейшее национальное явление. И в каком-то смысле за него можно порадоваться, что он родился русским и писал на русском языке. Почему? Потому что, если бы он, например, писал на аварском или даргинском, круг его читателей мог оказаться и более узким.

Я люблю стихи Некрасова и несколько лет назад пытался его переводить на аварский. И тут были у меня определенные трудности, которые я еще не преодолел. Некрасов настолько самобытен, что его стихи довольно сложно передать на другом языке. В этом его сила, но как это осложняет работу переводчика! Пушкин и Лермонтов все-таки «легче» поддаются переводу.

В наши дни кое-кто скептически оценивает отдельные произведения Некрасова. И зря. Помню, как волновался и переживал Александр Трифонович Твардовский, когда сталкивался с непониманием, с поверхностным отрицанием некрасовского творчества. И он совершенно прав. Многие стихи Некрасова стали хрестоматийными. С ними знакомятся дети по своим первым книжкам. Но конечно же, Некрасов – поэт, для полного понимания которого нужен опыт мудрости, даже старости. Он, как добрый, сложенный на века дом: из него выходят в юные годы и в него возвращаются на склоне жизни. В прошлом веке он нужен был по преимуществу России, теперь он нужен многим людям многих наций.

г. Махачкала

Семен ДАНИЛОВ

Некрасов! Это одно из самых дорогих и светлых имен великой русской культуры.

Современна поэзия Некрасова, по-моему, во всем – именно потому, что великий поэт-демократ выражал самые передовые революционные идеи своего времени, говорил от имени своего поколения, давал ответ на насущные вопросы общественной жизни той эпохи.

Некрасов выражал глубокие чаяния народа, его мудрость, его дремлющую революционную энергию. Он говорил; действительность должна быть почвой для поэзии. По выражению Чернышевского, Некрасов стал в поэзии создателем совершенно нового периода, когда литература обратилась непосредственно к жизни угнетенных классов. Его основным героем стал русский мужик.

Именно Некрасов приблизил большую поэзию к народу. Народность его поэтики, язык, очень близкий живому крестьянскому и фольклорному языку, стилистика и даже жанры его поэзии – все это было обращено к тому же крестьянину.