Мир Высоцкого

«Мир Высоцкого. Исследования и материалы», вып. II. Редакторы-составители А. Е. Крылов и В. Ф. Щербакова, М., ГКЦМ В. С. Высоцкого, 1998, 672 с.

Даже на фоне неослабевающего интереса к Высоцкому альманах «Мир Высоцкого» (вып. II) выглядит внушительно и незаурядно¹. Издание, теперь действительно периодическое, – ежегодник (напомним: первый выпуск «Мира Высоцкого» вышел в 1997 году), – обращает на себя внимание не только солидным объемом (42 печатных листа), но и стремлением составителей охватить заявленное названием содержание: «мир Высоцкого» предстает с его страниц в полноте и богатстве граней, пожалуй, на пределе возможного для отдельно взятой книги. Это мир и биографический, со всем его внутриличностным драматизмом, и социально-исторический, и культурно- и литературно- контекстуальный, и вообще мир филологический во множестве его устремлений, целей, подходов к Высоцкому и его миру. Уже перечень разделов, каждый из которых кратко представлен в редакционном вступительном слове, внушает уважение и вызывает любопытство. Их ровным счетом двенадцать, не учитывая справочного аппарата.

Прежде всего хочется заметить, что перед нами интересная книга, чтение которой увлекает, местами захватывает, вызывает воспоминания и размышления. Альманах, уже традиционно, открывает рубрика «Воспоминания». На этот раз Анатолия Галиева – о его знакомстве с Владимиром Высоцким и о неизвестном до сих пор широкой публике эпизоде съемок несостоявшегося фильма «По газонам не ходить». Выдержанный в неприглаженных разговорных интонациях, этот рассказ (подготовленный И. Роговым на материале беседы, проведенной Л. Черняком) живо возвращает читателя в атмосферу ранних 60-х, в обстоятельства, сколь обычные для того времени, столь же и обнаженно-драматические применительно к личности, до сих пор вызывающей обостренное сопереживание стольких людей.

Эмоциональная атмосфера частного эпизода, рассказанного А. Галиевым, – атмосфера эпохи Высоцкого, – своеобразно продолжается и сгущается в материале Андрея Крылова, открывающем второй раздел – «Генезис. Интерпретации» – и обрисовывающем исторический контекст песни «Охота на волков». Связь здесь прямая: материал, составленный почти сплошь как перечень событий и партийных документов, наглядно представляет год создания шедевра Высоцкого (1968) как переломный в его эпохе, когда правящая в стране клика отбрасывает надоевшую маску «человеческого лица» и начинает решительный расчет с «оттепелью». Эта эпоха предстает в альманахе не просто фоном филологических штудий, она – действующее лицо, даже «героиня», пусть и «второго плана», без которой был бы неполон образ «героя»: так глубоко и интимно он в нее вжит. Она же, безусловно, и важнейший аспект его мира. Так же, впрочем, как пока что и для многих авторов статей, и, конечно, составителей книги. Самыми волнующими страницами книги оказываются в этом смысле те, на которых помещены письма, адресованные Высоцкому. Здесь кто-то из читателей, возможно, узнает себя двадцатипятилетней давности (письма выбраны лишь за один 1974 год) или поймет, что нечто подобное (и разное!) мог бы и он написать поэту.

К характерологии эпохи имеют отношение многие материалы, помещенные в разделах «Архив», «Контекст», «Конференции», при всей их разомкнутости и естественной «вхожести» в мир Высоцкого. С напряженным вниманием читается выдержка из стенограммы обсуждения спектакля «Свой остров» (раздел «Архив»), где известные и по сей день уважаемые люди пытаются доказан» чутким товарищам из руководства, что Высоцкий «наш», что «отдавать» его нельзя и т. п. (По ходу чтения альманаха эта проблема «нашего» – читай: «советского» – Высоцкого вспоминается не раз.) Впечатляет и публикация стихов-песен неизвестного ныне Владимира Антонова, человека с несомненно сложной и в этом смысле эпохальной судьбой, представленного здесь же (в разделе «Контекст») статьей Л. Седова.

История, судьба и песня (песнь!) – неделимость этого сплава, в который волей Поэта погружен каждый слушатель и читатель Высоцкого, делает понятым и необходимым включение в альманах разделов, посвященных памяти Александра Галича и Булата Окуджавы. Составляющий их материал мог бы пополнить и «Архив», и «Контекст» (входит же в этот раздел интересная – и нужная, в том числе и для выяснения генезиса мира Высоцкого – статья И. Соколовой «Вначале был Анчаров…»). Но, организованный по персоналиям, этот материал уже представляет в миниатюре возможные «миры» Галича и Окуджавы, они должны быть, и они будут. Пока же архивный по своему характеру материал «Неизвестные страницы Новосибирского фестиваля песни 1968», – стоит ли напоминать, какую роль это мероприятие сыграло в жизни Галича? – красноречивое дополнение к означенному историческому контексту. И лирическая и реальная история «арбатского двора», с проникновенным щемящим чувством прослеженная в статье М. Муравьева, – о том, как все та же эпоха на своем излете, уже перевоплощаясь в нечто иное, но в отношении к человеку оставаясь, увы, все той же (видно, уж не эпоха – эон такой «на дворе»), – медленно и тем вернее и жесточе убивает последнего классика эпохи Высоцкого. Воистину: «…естественною смертию – никто…». Бывает ли она для поэта – естественная смерть? Вопрос, не правда ли, естественный для выходцев из той эпохи?

Впрочем, здесь мы давно вышли (вошли) в собственно филологическую грань «Мира Высоцкого», ибо мир его также неделим и целостен, а названная так книга – прежде всего собрание филологических трудов. В самом ее объеме, подборе материалов, в тональности явственно ощущается, однако, это чувство исторической грани. Ее составители постарались включить сюда все (или почти все), что было в их распоряжении и еще не дошло до интересующегося читателя, а написано было до международной конференции «Владимир Высоцкий и русская культура 60 – 70-х годов», состоявшейся в апреле 1998 года. Материалы ее, анонсированные для следующих выпусков «Мира Высоцкого», надо надеяться, обозначат начало нового этапа высоцковедения. Поэтому желание оглянуться и подвести некоторые итоги отнюдь не выглядит искусственным. Тем более, что частные истории первых филологических статей, первых дипломных работ и диссертаций, первых инициативных акций («чтений», конференций) – это теперь строки из истории последней, видимо, фазы «эпохи Высоцкого», а с другой стороны – в истории начинающегося высоцковедения.

«История первой филологической статьи о Высоцком» С. Кормилова заставит сопереживать всякого, кто примерно в то же время (начало 80-х) пробовал завести филологический разговор на эту же тему, но подчас без приглашения напечататься: дело порой было в географии и местных условиях. Публикуемые здесь же («Архив») две редакции этой статьи в отдельных своих наблюдениях не потеряли свежести и новизны («Неживое проясняется через живое и наоборот…

1. Из отечественных аналогов на память сразу приходит лишь гораздо более компактный, но и академически более строгий «Достоевский. Материалы и исследования», вышедший со времени основания (1974) уже четырнадцатым томом, а из зарубежных – не уступающий «Миру Высоцкого» по объему, да и по разнообразию проблематики (но в мягкой обложке!) «Goethe-Jahrbuch», публикуемый более ста лет кряду.[↩]