Мир больших чувств

Один из вопросов, который всегда волновал и не может не волновать писателей и теоретиков сейчас, – это вопрос об изображении человека в литературе. Да это и понятно. Художник познает жизнь и воплощает ее через образы людей. Он стремится изобразить человека в труде, в деянии, в борьбе, показать не только его поступки, но и мир его чувств.

Великим завоеванием советской литературы является создание ярких и содержательных положительных образов, определивших новаторский характер искусства социалистического реализма. Нет нужды называть их поименно – они хорошо известны, они в сердце читателей. Только глубокое понимание исторических процессов, умение увидеть новое и прогрессивное в жизни, красоту и величие этого нового, только неразрывная связь художника с деяниями народа могли дать ему возможность создать те положительные образы, без которых немыслима история нашей литературы.

Иными словами, чтобы правдиво и ярко изобразить человека, надо правильно оценивать явления жизни. И вполне понятно, что художественное видение мира глубже и яснее у тех писателей, которые умеют понять и оценить факты жизни с позиций коммунистической партийности. Тот же художник, идейные позиции которого шатки, непременно обеднит картину жизни, не сможет изобразить в ней главное и определяющее, не сумеет показать настоящих ее героев.

В некоторых наших произведениях недавнего времени героем: вдруг стал одиночка, оторванный от коллектива, более того, чурающийся его. Никто не поддерживает этого человека; он «единоборствует» с целым сонмищем бюрократов, бездушных людей, беспринципных деляг. Но стена, вставшая перед ним, остается незыблемой. Здесь не только искажена картина нашей жизни, тенденциозно, по существу клеветнически, показана советская действительность, но и смещено само понятие «положительный герой».

Нет, положительный герой нашей литературы – не жалкий одиночка и не «критически мыслящая» личность. Это – человек активный, деятельный, он не противостоит народу и государству, он сам – народ, сам – государство, он строитель, хозяин и страж своей отчизны. Создание характеров, типов предполагает осмысление закономерностей общественной жизни. И когда писатель не понимает этих закономерностей, он допускает фальшь.

Была в литературе и иная тенденция – изобразить советского человека – труженика и воина как личность «с двойным дном». Хорошие, дескать, люди, но в силу сложившейся обстановки они вынуждены лицемерить, двурушничать, говорить не то, что думают. Иными словами, «вынуждены перерождаться». Эта тенденция особенно наглядно проявилась в «Рычагах» А. Яшина.

Подобного рода тенденция в нашей литературе отнюдь не свидетельствует о смелости и глубине проникновения в жизнь, а, наоборот, связана с неверными представлениями о действительности, о характере советского человека, о мире его чувств.

Опыт советской литературы и искусства со всей убедительностью свидетельствует, что только тогда художник добивается настоящего творческого успеха, когда он глубоко и всесторонне знает жизнь, смотрит на все происходящее с точки зрения народа, его коренных интересов, когда он живет и трудится вместе с народом, одушевленный великими идеалами времени. И, наоборот, тот, кто уходит от главной линии развития литературы, – тот неизбежно теряет самое дорогое для художника – доверие народа, обрекает себя на творческую немощь, не может сказать правду о человеке, быть учителем жизни, искажает действительность.

Искусство социалистического реализма неуклонно развивается, достигает новых и новых высот прежде всего потому, что оно оплодотворено ленинским принципом партийности, потому, что им последовательно и терпеливо, взыскательно и целеустремленно руководит коммунистическая партия.

Партийный документ «За тесную связь литературы и искусства с жизнью народа» указывает ясный путь в борьбе за дальнейший подъем художественного творчества, воспитывает творческих работников в духе высокой принципиальности, мобилизует на борьбу с ревизионизмом, попытками увести литературу и искусство с главной линии их развития.

Широкое и всестороннее обсуждение этого документа, которое проходило в творческих организациях страны, дало очень многое для понимания литературного процесса, для осмысления самых различных явлений искусства последних лет. Яснее выявилось и все полезное, ценное, значительное, и все наносное, случайное, чужеродное для нашего искусства.

Партия требует консолидации, сплочения всех литературных сил, но на принципиальной основе, а не за счет уступок и отступлений от принципов марксизма – ленинизма. Именно в этих целях и развертывается, критика нездоровых явлений, ошибок, допущенных некоторыми писателями. В высокой требовательности партии к работникам литературы и искусства заключена подлинная забота о творческом росте каждого художника.

Принципиальная критика помогает писателям, допустившим ошибки, осознать и исправить их, крепче стоять на ногах, повышать свою творческую активность. Художникам, которые искренне осознали свои заблуждения и ошибки, партия дает самую широкую возможность встать на верный путь, написать книги, правдиво и ярко отражающие нашу многогранную действительность.

Советская литература рождена новым обществом, исполненным веры в справедливость и гуманность нового общественного строя. Нетрудно заметить, что произведения, подвергшиеся недавно критике, лишены этой веры, этого оптимизма. Они дают искаженное представление о нашем строе, о характере советского человека, о его труде, его жизни, его помыслах.

Взять хотя бы повесть Анны Вальцевой «Квартира N 13». В некоторых статьях, где критиковалось это произведение, делался основной упор на то, что главный отрицательный персонаж Сергей Сергеевич Ковалев – полковник в отставке, – и сам этот факт, дескать, бросает тень на кадры Советской Армии. Стоит ли говорить, что такая аргументация очень слаба. Да и не в этом дело. Если в литературе обличается представитель той или иной группы общества, то это, разумеется, не означает, что критикуется вся группа общества. Дело в том, как, с каких позиций изображены все персонажи этой повести и в том числе Сергей Сергеевич.

Спору нет, в повести есть верно подмеченные детали быта, черты характеров. Но как робки, как слабы обитатели квартиры N 13! Люди они разные и профессии у них различные, но почему-то почти все они какие-то неустроенные, вынужденные делать совсем не то, что могли бы, жить не так, как хотели бы.

Бухгалтер Ксения Васильевна не может работать по специальности, ее отовсюду выгоняют… за честность. «А почему гонят? – говорит она. – Потому, что жуликов много, а я их всех на чистую воду вывожу – от меня и стараются избавиться». Художник Павел вынужден заниматься оформлением книг, хотя он очень талантливый живописец. «И все равно живется не так легко, и все равно Павел не может заниматься живописью, к чему способен, на что имеет право», – рассуждает героиня, от лица которой ведется повествование. Сеня, юноша, приехавший из колхоза, удмурт по национальности, отлично знающий сельское хозяйство и любящий его, не может попасть в сельскохозяйственный институт – его не принимают из-за того, что он не смог получить отличную оценку по русскому языку. Зоя Ивановна, женщина образованная, знающая несколько иностранных языков, клеит из бумаги цветы…

Лишь один человек в этой квартире чувствует себя вполне счастливым – офицер в отставке Сергей Сергеевич Ковалев. Это, по описанию автора, эгоист, шкурник, доносчик. Он портит жизнь всем окружающим, калечит души тех, к кому прикоснется.

Но автор не хочет судить Сергея Сергеевича. Выходит, что Ковалев лишь жертва среды, жертва обстоятельств.

Позиция, с которой написана повесть, – это позиция, по меньшей мере, стороннего наблюдателя, да и то далеко не объективного. Люди под пером автора вышли такие убогие, такие бедные духом, что диву даешься, почему же ими так восторгается автор, за что он их так любит.

Осуждение различных форм мещанства, в каких бы личинах оно ни жило, – одна из важных боевых традиций нашей литературы. Но в этой повести такое осуждение не состоялось.

Обеднение духовного мира подлинных героев жизни, выдвижение взамен их на первый план либо людей пассивных, либо «хороших», но под влиянием «среды» переродившихся, «критически мыслящих» скептиков, – это отступление от принципов социалистического реализма, от правды искусства.

Известно, что правда жизни не валяется на дороге. Ее нужно выявить, откинув нередко при этом шелуху случайных фактов, которая может лишь помешать увидеть главное, определяющее. И здесь особенно важна позиция художника, здесь особенно ценен жизненный опыт писателя, его точка зрения на события и явления.

М. Горький неоднократно говорил о том, как важно уметь наблюдать жизнь, изучать ее с ясных позиций, как важно видеть главное и определяющее в жизни и как опасно запутаться в круговороте частностей.

Вспоминая свои заблуждения, относящиеся к первым годам революции, М. Горький говорил о том, сколь плодотворными были для него критика В. И. Ленина, его советы. Горький отмечал в одном из писем, что «эмпирически» он знал тогда не меньше фактов современной жизни, чем Ленин. Но Владимир Ильич «оказался неизмеримо глубже и лучше знающим русскую действительность…»»Мне кажется, – продолжает Горький, – что здесь «разноречие» не только в силе познающего разума и в несокрушимой правильности теории, а в чем-то еще, кроме этого. Это «еще» может быть высотой точки наблюдения, которая возможна только при наличии редкого умения смотреть на настоящее из будущего. И мне думается, что именно эта высота, это умение и должны послужить основой того «социалистического реализма», о котором у нас начинают говорить, как о новом и необходимом для нашей литературы».

Ясное понимание действительности, перспектив развития нашего общества служит для художника верным компасом, помогает ему правильно показать жизнь, ее героев, заглянуть в их душевный мир.

У Юрия Нагибина есть рассказ о молодой учительнице и мальчике. Они идут вдвоем по зимнему лесу. Мальчик с воодушевлением рассказывает о деревьях, о пернатых их обитателях, о жизни леса. И хотя учительница не раз ходила по этой тропе и ей как будто здесь все давно знакомо – лес вдруг предстал перед ней в иных очертаниях. Он стал богаче, ярче, величественнее. Учительница с чувством стыда начинает сознавать, что ей никогда раньше до этой прогулки не удавалось увидеть истинную красоту леса. Маленький школьник, влюбленный в природу, сердцем чувствующий, понимающий ее, заставил свою учительницу по-новому взглянуть на то, что казалось ей таким обыденным, привычным, неинтересным. По-иному взглянула она и на мальчика.

Бывает так и в литературе. Писатель как будто бы наблюдает какие-то явления действительности, встречается с разными людьми, вбирает эти впечатления в свою книгу, а потом оказывается, что главного, основного, самого существенного в жизни он и не заметил, а оказался в плену лишь внешних представлений о явлениях действительности.

Достойно сожаления, что сам Юрий Нагибин, о психологически тонком рассказе которого мы говорили выше, в тех своих произведениях, что были напечатаны во втором сборнике «Литературной Москвы», допустил серьезные идейно-художественные просчеты, неверно изобразил явления жизни.

Социалистический реализм обязывает художника не только правдиво отображать действительность, но и участвовать в ее переделке. Если советский писатель правильно понимает свои задачи, он вместе с народом борется за торжество нашего великого дела, и потому его произведения озарены светом этой борьбы. А бороться за новое нельзя, не изображая это новое вдохновенно и ярко. Важно проявлять к новому пристальное внимание, глубоко изучать его, помогать его росту. Вполне понятно, что художник не должен что-то измышлять, выдумывать, идеализировать. Нет, всякая неправда, всякая фальшь несовместима с методом социалистического реализма, основой которого является изображение правды жизни.

Для художника, который верно служит своему народу, вопрос о подходе к явлениям действительности ясен, ему не нужно приспосабливаться, принуждать себя, – правдивое освещение жизни с позиций коммунистической партийности является потребностью его души, он прочно стоит на этих позициях, отстаивает и защищает их в своем творчестве.

Чем привлекла читателя напечатанная в конце минувшего года повесть молодого писателя А. Кузнецова «Продолжение легенды»? Да прежде всего тем, что там дан правдивый образ молодого человека, делающего в жизни первые, пока еще неуверенные и робкие шаги. И не только этим, но и атмосферой жизненной правды – без прикрас, без фальши рассказывает писатель о большой стройке на Ангаре, о людях, украшающих своим трудом землю, о прекрасном мире их души, о поэзии труда. А самое главное, он говорит об очень большом и важном для молодежи – о месте в жизни. Как идти по жизненному пути, «где достать учебник жизни», что сделать для того, чтобы обрести настоящее личное счастье? Все эти вопросы волнуют и писателя и героя, от лица которого ведется лирический дневник. И автор подводит всей структурой своей поэтической повести к выводу, что учебник жизни – это труд человека, знающего, во имя чего он трудится.

Герой повести – юноша Анатолий, недавний московский школьник, – раньше мало задумывался над тем, как ему жить, – ему все казалось простыми ясным: окончу школу, поступлю в институт. Но случилось по-другому. Школу он окончил, а в институт не поступил, не выдержал конкурса. Что же делать теперь? Решение созрело сразу: уехать в Сибирь, на стройку – дескать, заработаю денег, куплю пижонский костюм и явлюсь в Москву… Очень тонко показывает автор, как постепенно эти желания уступают место другим, неизмеримо более глубоким и серьезным стремлениям, как юноша вступает на настоящий, правильный путь, с которого уж наверняка не свернет никогда, – путь творческого труда.

Путь к пониманию героем своего места в жизни изображен в повести очень верно, без сглаживания углов. Читая лирический дневник героя, мы чувствуем, как трудно ему на первых порах работать в стужу, мешать бетон, как саднят руки, как болит спина. Вот кажется – нет больше сил, Толя поддается минутному малодушию и решает: