№4, 2010/Литературное сегодня

Между эллином и иудеем. Елена Елагина

 

Елена Елагина — один из самых ярких поэтов петербургской школы, литературный и арт-критик, журналист, автор поэтических книг «Между Питером и Ленинградом» (1995, шорт-лист премии «Северная Пальмира»), «Нарушение симметрии» (1999, шорт-лист той же премии), «Гелиофобия» (2004, премия им. А. Ахматовой, 2005), «Как есть» (2006), «Островитяне» (избранное из четырех книг, 2007 г.), «В поле зрения» (2009). Выстраивая свой поэтический мир внутри классической традиции, Елагина особое внимание уделяет пограничным или промежуточном состояниям поэтического слова: между прозой и поэзией, силлаботоникой и верлибром, классикой и современностью. Область соприкосновения Елагиной с современным, даже можно сказать — с сиюминутным — не ограничивается поэзией. В настоящее время она ведет в прямом эфире на Радио России — Санкт-Петербург ежесубботнюю пятидесятиминутную публицистическую дискуссионную программу «Радиоклуб на Карповке».

Почти все стихи Елены Елагиной вращаются вокруг двух осевых тем: любви и времени — тем, вызывающих в памяти имена Анны Ахматовой и Иосифа Бродского, особенно значимые в контексте петербургской традиции; если перефразировать слова последнего, ее интересует в первую очередь то, что любовь и время «делают с человеком». Елагина абсолютно не боится столь немодных и чуть ли не предосудительных сегодня отсылок — наоборот, всячески подчеркивает эту преемственность, ведь молодое поколение может ее и не заметить.

И все же голос, звучащий в стихах Елагиной, — совсем не ахматовский и даже не совсем женский. Вернее, ее поэзия лишена того, что принято не без уничижения относить к области сугубо женского письма: не иррациональна, а рациональна, не телесна, а бестелесна — даже в тех стихах, в которых передается опыт телесной любви. Елагина стремится не выразить чувство, а выразить мысль, не объясниться в любви, а просто — объясниться. Потому и не страшит поэта мощная поэтическая аура любовной лирики Ахматовой, что пишет она о том же, но принципиально по-другому. Настолько по-другому, что можно говорить не о влиянии, а о сознательном отталкивании от классического образца. Ахматова — петербуржанка, научившая «женщин говорить», открывшая в лирике измерение женской судьбы. Однако сегодня и лирика, и Петербург — иные. Главное, что отвергает Елагина в поэтическом каноне, доставшемся нам от Ахматовой, — образ мужчины-адресата, вообще адресата, потенциально способного услышать и понять поэта. Елагина пишет не столько рассчитывая на собеседника в мандельштамовском смысле, сколько ожидая встретить стену холодного равнодушия. Лирика Елагиной становится жесткой, жестокой по отношению к себе самой, и именно жесткость жизненной позиции делает ее поэтом сегодняшнего дня.

Основная, самая яркая, больно бьющая по нервам тема ее стихов — рассказ о судьбе женщины, которая пережила возраст любви и все же осмеливается любить. Из всех возможных ролей многократно разыгранной драмы «судьба женщины» Елагина выбирает самую невыигрышную — «старухи-травести» — и играет ее с блеском. Получается почти что по Бродскому: «Человек, дожив до того момента, когда нельзя его больше любить, брезгуя плыть противу / бешеного теченья, прячется в перспективу». Правда, Елагина никуда не прячется: напротив — стремится как можно четче, как можно больнее для себя описать сложившуюся ситуацию жизненного цейтнота:

Либо череп, обтянутый кожей,

Либо рыхлое рыло свиньи —

Выбирай свою старость, пригожий,

Не по письмам мадам Совиньи,

А по атласам анатомички…

И уже спокойнее, прозаичнее, но все о том же:

Упав в стихи чужие, я забыла

О том, что должен позвонить мне некто

Сегодня именно — не раньше и не позже,

О чем безостановочно мечтала

Весь месяц.

……………………………………..

Но кровопийцы, злостные пиявки,

Впились в меня своей сосущей сворой —

Не отпускают! Чистый Гулливер,

Спеленутый вербальной паутиной.

«Под шестьдесят»? Язвительный Голынко

Подписывает цифрам приговор,

Но суть судьбу выхватывает верно,

Диагноз ставя твердо, как прозаик.

Стихи Елагиной замыкаются в циклы, в книги, выстраиваются вдоль силовых сюжетных линий некоего поэтического романа, захватывающего читателя, заставляющего лихорадочно переворачивать страницы: что же будет дальше? как будут развиваться отношения между «фарфоровым ангелом», молодым, возможно даже «актуальным» поэтом нового поколения образца 1990-х годов — и лирической героиней?

Ангел ты мой, фарфоровый ангел,

Ничего-то обо мне ты не знаешь,

Хоть так часто сидишь напротив

И в глаза мне смотришь подолгу

Пристальным взором вундеркинда

В новомодной тонкой оправе.

………………………………

Для приличия даже не спросишь,

А со мной-то что происходит,

………………………………

Иногда, правда, вдруг встрепенешься:

«Интересно?» — спросишь, смутившись.

…………………………………..

Я в ответ поцелую взглядом,

Как смогу, успокою речью:

Про тебя мне все интересно!

Всю бы жизнь тобой любовалась,

Несравненный мой, ненаглядный,

Целовала б прядку за ухом

С темно-медным древним отливом,

Если б только Господь позволил.

В стихах Елагиной о «фарфоровом ангеле» вырисовывается узнаваемый портрет человека, чья внешность, привычки, характер, внутренний мир достоверны так, как могут быть достоверны только черты романного героя. Через личную драму неравной любви Елагина показывает образ «поколения Х» и — шире — образ современности, новой эпохи:

Даже если умру, не заметит. Не скажет ни разу:

«Господи, как тяжело! Бездна какая зияет!»

О, полцарства за эту милость, за эту фразу

Отдала бы! Какое! Живет себе — поживает,

Как и все они, в своем существуя прайде,

Между делом подружек встречая, друзей провожая,

Ни единым волосом не пожертвует ради

Понимания речи другой. Что ему чужая?

Сюжет отношений молодого возлюбленного с лирической героиней захватывает не только подлинностью, достоверностью личных переживаний, мастерски переданных — как от своего лица, так и от лица «несравненного» и «ненаглядного» ее друга. «Фарфоровый ангел», герой-любовник, — не просто воплощение молодости и последней любви, но и поэт — и как поэт представляет собой своеобразное зеркало будущего, в которое с болезненным вниманием глядится лирическая героиня Елагиной, пытаясь понять природу его «инакости». Происходит встреча не только двух поколений, но и двух поэтических языков:

Ангел сомненья, как живо он взвился, когда

Я после долгого чтенья его сочинений

Строго, как завуч в учительской, проговорила:

«Все хорошо, кроме слова, торчащего дико

В цивилизованном тексте».

«Трахаться?» — быстро спросил.

«Что ты! Помилуй! Куда омерзительней — «фотка»!

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №4, 2010

Цитировать

Иванова, Е.А. Между эллином и иудеем. Елена Елагина / Е.А. Иванова // Вопросы литературы. - 2010 - №4. - C. 70-83
Копировать