М. Ю. Анцыферов. Не подводя черту. Статьи о русской и советской литературе, театре, кино. Стихи. 1960-1990

М. Ю. Анцыферов. Не подводя черту. Статьи о русской и советской литературе, театре, кино. Стихи. 1960-1990 / Под ред. О. Ю. Анцыферовой. Иваново: Литос, 2013. 543 с.

Пафос и смысл сборника «Не подводя черту» его составитель О. Анцыферова емко выразила эпиграфом из Оскара Уайльда: «Критика в ее высших проявлениях — всегда история души… Это единственная благородная форма автобиографии» (с. 7). Однако портрет Марка Анцыферова создается не только критическими статьями. Для достижения полноты образа книгу дополнили воспоминаниями, стихами, публицистикой, даже отрывком из неоконченной пьесы о Федерико Гарсиа Лорке.

Желание друзей и близких не упустить, не забыть ничего из творческого наследия Анцыферова по-человечески понятно. И, безусловно, заслуживает уважения. Однако образ критика от подобного максимализма едва ли проясняется или выигрывает.

Недоумение вызывает уже беглое знакомство с содержанием книги. В ней нашлось место для описания рейда по танцплощадкам Вичуги и Кинешмы («Против часовой стрелки»), заметки о выступлении в ивановском цирке группы «На-на» («На-на, ни-ни и ну-ну»), разоблачения Калиостро местного масштаба («Не ходи к гадалке, или Иванов в Иванове»), письма заместителю председателя Ивановского облисполкома и т. д. и т. п.

Большая часть вошедших в книгу статей датирована 1970-ми — началом 1980-х годов, что неизбежно накладывает отпечаток на их стилистику и содержание. Так происходит в исследовании «Функции фантастики в произведениях Кобо Абэ 1950-х годов». Обращение к японской художественной прозе (втройне неожиданное среди статей о «состоянии литературы на рабочую тему» и певцах ивановского края) свидетельствует о широте авторского кругозора и, главное, о личной его заинтересованности, пристрастности. Однако попытка реабилитировать японского писателя, доказав идейность и реалистичность его фантастики, слишком очевидно продиктована советским временем.

Обезоружить подобных мне придирчивых критиков можно было как минимум двумя способами: а) разрядить идеологическую атмосферу книги, оставив в ней только любимое самим автором — а значит, искреннее и живое; б) намеренно сгустить краски, создать напряжение, контраст и конфликт между частями сборника. Осуществить последний сценарий позволил бы хронологический принцип построения книги. Но ее составитель не стала сталкивать Марка Анцыферова 1970-х, автора подцензурной советской прессы, и Анцыферова 1990-х (статей этого периода в сборнике вообще ничтожно мало). Предпочтение отдано многообразию интересов автора. Тексты распределены тематически: «Литература», «Кино», «Театр», «ТВ и эстрада», «Публицистика». У такого подхода немало достоинств, но, как часто бывает, в глаза бросаются недостатки.

Самые глубокие статьи М. Анцыферова, с моей точки зрения, посвящены театру. Не только поэт, публицист и критик, но и режиссер, он видел спектакли как из зала, так и из-за кулис. Подмечал как достоинства и недостатки актерской игры, сценографические находки, особенности пьесы, так и незаметные для зрителя нюансы вроде соответствия режиссерского замысла возможностям труппы.

Из предисловия мы узнаем, что гамлетизм был «магистральной темой раздумий Анцыферова об искусстве и жизни». Статьи о «Гамлете» Андрея Тарковского и Гамлете Высоцкого не оставляют в этом никаких сомнений. Но впервые имя шекспировского героя звучит в трехстраничной заметке о повести рязанского писателя Ивана Абрамова «Время рассудит». Тема гамлетизма, кажется, возникает здесь лишь потому, что Абрамов мимоходом обронил сакраментальное «быть или не быть». А ее раскрытие сводится к раздумьям о судьбе простого рабочего, которому не чужды проблемы и порывы принца Датского.

Помимо весьма спорной структуры сборника «Не подводя черту» и неизбирательного подхода к его составлению, получить верное представление о М. Анцыферове мешает почти полное отсутствие простейших биографических сведений. Их приходится буквально выуживать из предисловия, воспоминаний и сносок. Причем каждый такой «улов» тянет за собой новые вопросы. Марк Анцыферов получил премию Союза кинематографистов — но за что? Писал книги о «Гамлете», о творчестве Некрасова и Пушкина — но вышли ли они? Преподавал — но что? Где? Когда? Обо всем этом нам остается только догадываться. Даже многочисленные фотографии в книге неизменно остаются без подписей.

Тираж сборника — всего 300 экземпляров, и число «сторонних» читателей, которым он может попасть в руки, невелико. Тем из них, кто примет изящный эпиграф из О. Уайльда как руководство к действию и начнет терпеливо воссоздавать образ критика, опираясь на включенные в книгу тексты, хотелось бы заранее выразить глубокое уважение. И искреннее сочувствие — ведь их ждет немало сюрпризов, для которых не хватило места в этой заметке. Например, подводя итоги своего сотрудничества с газетой «Ленинец», Марк Анцыферов признается: «Полторы тысячи дней службы в составе редакции «Ленинца» выработали у меня стойкий иммунитет против штатной газетной работы и укрепили во мнении, что журналистика — вторая из древнейших профессий» (с. 454). И одним росчерком пера дезавуирует свой портрет, наполовину собранный внимательным читателем как раз из журналистских текстов…

Т. РАТЬКИНА