Кинги шекспировского года

Шекспировский юбилей обогатил нашу научную литературу. Появились новые книги, брошюры, статьи, академические исследования и популярные работы. Переиздан сборник статей о Шекспире М. Морозова. Вышла ценная книга А. Аникста «Творчество Шекспира» ¹ и его же биография Шекспира (в серии «Жизнь замечательных людей»). Созданы коллективные труды: сборник «Вильям Шекспир» (работа шекспировской комиссии Института мировой литературы имени А. М. Горького), «Шекспировский сборник» (Всероссийское театральное общество), «Шекспир в мировой литературе» (Ленинградский университет). Выпущена книга Ю. Шведова «Исторические хроники Шекспира», посвященная этому сравнительно мало изученному в нашей научной литературе разделу шекспировского наследия. Увидели свет популярные работы – книга Д. и М. Урновых «Шекспир. Его герои и его время», небольшая книга И. Верцмана «Гамлет» Шекспира», брошюра Е. Корниловой «Шекспир». Среди статей, опубликованных в журналах, стоит отметить специальную подборку в журнале «Филологические науки» (1964, N 1). В ней помещены исследования, освещающие различные стороны творчества Шекспира и жизнь его наследия в последующих поколениях. Всесоюзная государственная библиотека иностранной литературы подготовила обстоятельную библиографию (составитель И. Левидова, ответственный редактор акад. М. Алексеев) ² переводов Шекспира на русский язык и критической литературы о нем на русском языке (с 1748 по 1962 год). Конечно, эта фундаментальная работа нуждается в специальном разборе и анализе. Но даже самое беглое знакомство с ней позволяет сказать, что перед нами труд, подводящий под русское шекспироведение солидную библиографическую базу.

Притом что вновь выпущенные исследования – работы разного уровня и разной научной ценности, все они в той или иной степени обогащают советскую науку. Расширился круг тем, увеличилось число лиц, работающих над изучением наследия Шекспира. Углубились наши представления о великом художнике. Мы лучше узнали те нити, которые связывают его искусство с искусством великих художников последующих эпох.

В юбилейной литературе преобладали работы, посвященные не столько самому Шекспиру, сколько его воздействию на дальнейшее развитие литературы. Конечно, изучение этой проблемы – задача немаловажная. Но она не может заслонить основного – изучения творчества самого великого английского поэта.

Начнем с книги, целиком посвященной связям Шекспира с мировой литературой. В сборнике «Шекспир в мировой литературе» ³ участвуют члены кафедры зарубежной и советской литературы Ленинградского университета. Почти все статьи сборника объединены единой темой – жизнь Шекспира в веках. Здесь отражены самые разные этапы в становлении мировой литературы: «Лопе де Вега и Шекспир» (З. Плавскин), «Джон Гей и Шекспир» (И. Ступников), «Альфьери и Шекспир» (И. Володина), «Шекспир в интерпретации французского классицизма» (П. Заборов), «Шекспир в английской романтической критике» (Н. Дьяконова), «Шекспир и эстетика французского романтизма» (Б. Реизов) и т. д. Статьи эти свидетельствуют о большой эрудиции, превосходном знании фактов и разнообразии научных интересов авторов.

Каждая из них, давая русскому читателю новый и большой фактический материал, расширяет и углубляет наши знания о воздействии шекспировского реализма на последующую литературу, – и в этом смысле польза, приносимая сборником, вне сомнения.

Вместе с тем хотелось бы сделать редактору сборника Б. Реизову и его сотрудникам один упрек. Не слишком ли замкнуты проблемы, интересующие их, в пределах историко-литературного ряда, не слишком ли погружены они в чисто фактическую сторону дела? Хотелось бы, чтобы в статьях содержалось больше теоретических обобщений и серьезных выводов, подводящих нас к пониманию того, что же такое «шекспиризация» и что дает она для формирования реализма в литературе нового времени.

Главное достоинство сборника, выпущенного Институтом мировой литературы⁴, – его, если можно так выразиться, интернациональный характер. Составители сборника привлекли к участию в нем авторов из стран социалистического лагеря и исследователей, работающих на родине великого поэта. О том, как произведения Шекспира входили в национальную культуру того или иного народа, как воздействовали на становление прогрессивных и реалисти

ческих ее тенденций, рассказывают работы З. Стришбрны (Чехословакия) «Шекспир в Чехословакии», В. Филипова (Болгария) «Шекспир в Болгарии», Н. Модестовой (СССР) «Шекспир в украинском литературоведении», В. Алттоа и К- Каск (СССР) «Шекспир в Эстонии», Н. Орловской (СССР) «Шекспир в Грузии». Несколько особняком стоит в сборнике статья А. Февральского «Мейерхольд и Шекспир». А. Февральский сообщает много любопытных фактов и суждений Мейерхольда, раскрывающих его отношение к великому английскому поэту. Но автор как бы нарочито воздерживается от оценки и интерпретации. Нам кажется, что следовало выделить во взглядах Мейерхольда то, что может служить сегодняшней советской культуре, отметить и то, что является ошибочным и устаревшим.

В первом разделе сборника, посвященном общим проблемам шекспировского творчества, также есть серьезные и содержательные работы. Такова статья Р. Ваймана (ГДР) «Некоторые вопросы изучения Шекспира в Англии и США», рассматривающая эволюцию основных принципов изучения Шекспира, начиная с романтической и викторианской эпох и кончая современностью. Важное достоинство этой работы состоит в том, что исследователь, нигде не ослабляя критики враждебных тенденций, вместе с тем подчеркивает и то положительное, что заключено в тех или иных литературных теориях и что может быть использовано марксистской наукой.

Много полезного содержит и статья болгарского шекспироведа М. Минкова «Проблема трагического в творчестве Шекспира и его современников». Работа М. Минкова не исчерпывает поставленной проблемы, но раскрывает серьезные ее стороны. Автор прослеживает понимание трагического драматургами-елизаветинцами. Он отмечает, что в годы молодости Шекспира был распространен взгляд на трагедию как на пьесу, рисующую необычайные кровавые преступления и убийства. Персонажами трагедии были обычно высшая знать и аристократы, а события, изображенные в ней, поднимались над уровнем повседневности. Героями трагедии руководила непостижимая сверхчеловеческая сила.

М. Минков показывает, как Шекспир, разделявший в своей ранней трагедии «Тит Андронник» подобное понимание трагического, пришел позднее к иному и более глубокому его толкованию; он отмечает разнообразие типов трагедии, разработанных Шекспиром, а главное – показывает, что источник трагического великий английский поэт видел не во внешнем действии и событиях, а в характере героя.

Ряд интересных замечаний о «Гамлете» есть в двух статьях английских исследователей, посвященных этой пьесе, – Кеттля и Мюира.

Главный недостаток сборника заключается в том, что советское шекспироведение, имеющее за последние годы большие теоретические завоевания, мало представлено в нем. За исключением краткой речи Р. Самарина, произнесенной на шекспировской конференции в Стратфорде, здесь опубликована только одна статья, посвященная теоретическим проблемам изучения Шекспира. Это работа Ю. Шведова «К вопросу об исторической концепции в хрониках Шекспира», являющаяся несколько переработанной главой из его книги⁵.

Ю. Шведов хорошо знает специальную литературу вопроса; в своей книге он привлекает для анализа хроник большой исторический материал. Характеристика отдельных образов и композиции хроник, постановка некоторых общих вопросов составляют ценную сторону его исследования. К сожалению, глава, опубликованная в сборнике, относится к числу наименее удачных, а полемическая часть ее не проясняет, а скорее запутывает вопрос. Полемизируя с одной из наиболее интересных работ о хрониках Шекспира, принадлежащей перу И. Верцмана, Ю. Шведов пишет: «…исходной точкой для его (И. Верцмана. – А. Ш.) рассуждений о характере историзма Шекспира является уже знакомое нам утверждение о том, что по своему интеллектуальному уровню поэт не возвышался над своей аудиторией. Этот тезис И. Е. Верцман утверждает совершенно категорически: «Шекспир мыслил в унисон с народной публикой своего театра, и прежде всего с ней. Шекспир, – писал о нем историк Гизо, – «думал и чувствовал, как самые простые и невежественные из его зрителей» (стр. 85).

Но ведь речь здесь идет не о невежестве Шекспира и не о его низком интеллектуальном уровне, а совсем о другом. И. Верцман пишет о том, что гениальный художник во всем выражал настроения народа, был рупором его суждений, например – его отношения к власти и различным ее представителям.

Ю. Шведов полемизирует и против утверждения И. Верцмана о том, что историзм Шекспира был «поэтическим историзмом», – он видит в этом принижение Шекспира. А между тем это отнюдь не так. В стихийном «поэтическом историзме» Шекспира противоречия исторического процесса выразились более глубоко, чем могли они выразиться в его сознательных исторических концепциях и в собственно исторических сочинениях той эпохи. Но при всей верности общей картины эпохи, нарисованной Шекспиром, в его хрониках есть много фантастического, легендарного, вымышленного, что составляет особенность «поэтического», а не научного историзма. Именно об этом и говорит И. Верцман. И все это ни в коей мере не унижает Шекспира и не принижает значения сознательного историзма. Здесь просто проявилась неравномерность развития различных форм исторического познания.

Чтобы показать, насколько разнообразен круг проблем, привлекающих внимание советского шекспироведения, приведем содержание разделов «Шекспировского сборника» ВТО⁶: первый раздел посвящен марксистскому шекспироведению (статья Г. Фридлендера «К. Маркс и Ф. Энгельс о Шекспире», статья Е. Корниловой «На путях марксистского изучения Шекспира»), второй раздел – «Гамлету», третий – постановкам пьес Шекспира в Советском Союзе, четвертый – интерпретации Шекспира за рубежом.

Наша наука ушла далеко вперед и в области изучения жизни великого драматурга. Достаточно напомнить, что до появления книги А. Аникста «Шекспир» ⁷ у нас самой обстоятельной биографией великого драматурга была книга М. Морозова, вышедшая в серии «Жизнь замечательных людей» в 1947 году. В книге есть всего несколько биографических глав, а в большей своей части она посвящена характеристике творческого пути Шекспира.

А. Аникст с самого начала отсылает читателя, интересующегося творчеством великого драматурга, к своей книге «Творчество Шекспира». Здесь же он дает только последовательное изложение жизни Шекспира, в каждом отдельном случае опираясь на вполне достоверные материалы. Автор отвергает путь создания романизированной биографии, он не фантазирует, а остается на твердой почве фактов. Большой заслугой А. Аникста является то, что он опубликовал на русском языке все имеющиеся документы о жизни Шекспира и таким образом дал людям, не знающим английского языка, возможность составить себе представление о них.

А. Аникст не ставит своей задачей специально опровергать антишекспировские теории. Но из того, что он рассказывает о Шекспире, встает неотразимо убедительный облик человека, который только один и мог написать эти великие произведения.

Это выходец из крестьянско-буржуазной среды, гениальный самоучка, ставший актером и драматургом народного театра и поднявшийся в своем искусстве до вершин общечеловеческой культуры. Оказывается, мы достаточно знаем о Шекспире, чтобы представить себе основные этапы его жизни, его семью, окружение, интересы, познания, склонности, условия его труда.

Глубокое и разностороннее знание материала, умение связать и осмыслить его, изложить ярко и занимательно делают знакомство с книгой А. Аникста весьма увлекательным чтением. Не вызывают возражения и те тонкие и остроумные аналогии, которые он приводит, чтобы раскрыть внутренний мир Шекспира и условия его жизни; например, он убедительно комментирует рассказ о ней цитатами из «Опытов» Монтеня.

Хотелось бы указать только на две погрешности. Первая носит принципиальный характер. Думается, что А. Аникст должен был шире развернуть вопрос о значении народного творчества – баллад, песен, легенд английского народа – для формирования личности и литературных вкусов Шекспира. Вторая касается стиля. Разделам и главкам книги даны заголовки. Иногда эти заголовки, которые автор стремится сделать хлесткими и запоминающимися, выглядят несколько безвкусно (чего стоит название «Время жить и время умирать», которое смещает историческую перспективу и модернизирует книгу).

Работа И. Верцмана «Гамлет» Шекспира» ⁸ выпущена издательством «Художественная литература» в серии, рассчитанной на слушателей народных университетов культуры. Автор дает в ней содержательный и верный в основном анализ великой трагедии. Он показывает соотношение трагедии и ее источников, определяет время действия, раскрывает метод Шекспира, срывающего лицемерные покровы с прогнившего общества.

Анализируя характер Гамлета, И. Верцман справедливо объясняет его бездействие не слабостью героя, а его ощущением безнадежности и обреченности той защиты справедливости, которую он хочет осуществить. Автор метко замечает: «С образом Гамлета у Шекспира возникает новая форма взаимодействия характера и обстоятельств, более трезво раскрывающая реальное место человека в мире» (стр. 95 – 96).

Но при всех достоинствах работы И. Верцмана хотелось бы поспорить с ее автором по одному вопросу. Исследователь не удержался от широко распространенной у нас тенденции «реабилитировать» Гамлета, представить его «положительным героем? и борцом (на стр. 134 он прямо называет его нашим соратником). Для того чтобы приблизить Гамлета к нашему идеалу положительного героя, И. Верцман противопоставляет Гамлету гамлетианство. «Гамлетианство умерло, Гамлет жив», – пишет он (стр. 139). Гамлетианство – это пессимизм и бездействие. Гамлет – это смелое искание истины, интеллект и чувство совести. Желая изобразить Гамлета революционером, Верцман дает такую формулу: «Гамлет сокрушал бы горы, если бы не был скован мыслью о необъятности зла, царящего в мире» (стр. 104). На это можно ответить, что, если бы Гамлет не был скован мыслью о необъятности зла, царящего в мире, это был бы уже не Гамлет, а кто-то другой. Освободите Гамлета от гамлетианства, превратите его просто в борца за справедливость, и он мало чем будет отличаться от таких персонажей, как Эрнани или Карл Моор. Гамлет интересен нам именно как воплощение гамлетианства.

Изучение Шекспира в нашей стране носит не временный, кампанейски-юбилейный характер. Реализм великого художника, так высоко оцененный Марксом и Энгельсом и столь важный для развития принципов реалистической эстетики, является у нас предметом постоянного внимания. Изучение это, если можно так выразиться, пошло вширь и охватило очень большой круг вопросов; к сожалению, в юбилейный год появилось сравнительно немного работ, содержащих большие теоретические обобщения.

Не случайно реализм Шекспира называют поэтическим, героическим реализмом. В его искусстве с особой силой выступает красота человека, прекрасное и героическое в нем. Опыт такого реализма очень ценен для искусства социалистического реализма. Обобщить его – важнейшая задача советского шекспироведения.

1. Си. рецензию в «Вопросах литературы» (1964, N 6) – «Путь великого художниках.[↩]
2. «Шекспир. Библиография русских переводов и критической литературы на русском языке», «Книга», М. 1964, 711 стр. [↩]
3. «Шекспир в мировой литературе», «Художественная литература», М. -Л. 1964, 383 стр.[↩]
4. «Вильям Шекспир. 1564 – 1964», «Наука», М. 1964, 489 стр.[↩]
5. Ю. Шведов, Исторические хроники Шекспира, Изд. МГУ, 1964, 306 стр.[↩]
6. «Шекспировский сборник», Изд. Всероссийского театрального общества, М. 1961, 376 стр.[↩]
7. А. Аникст, Шекспир, «Молодая гвардия», М. 1964, 368 стр.[↩]
8. И. Верцман, «Гамлет» Шекспира, «Художественная литература», М. 1964, 143 стр.[↩]