К истории «огаревского дела» (Неизвестные письма А. Я. Панаевой). Публикация и комментарий А. Дементьева

Публикуемые ниже письма Авдотьи Яковлевны Панаевой извлечены из хранящегося в Центральном государственном историческом архиве города Москвы в фонде московского надворного суда «Деда об имении, оставшемся после смерти жены коллежского регистратора Н. П. Огарева Марии Львовны Огаревой» (ф. 81, он. 17, ед. хр. 1964).

Происхождение и содержание этих писем нуждаются в некоторых пояснениях. В 1849 году М. Огарева предъявила своему мужу Н. Огареву судебный иск об оплате выданных ей «заемных писем» (векселей) на 85815 рублей серебром. Процесс шел в московском надворном суде, тянулся до весны 1851 года и закончился мировой. Доверенные лица Огаревой (сама она жила за границей) А. Я. Панаева и Н. С. Шаншиев вернули Огареву его векселя и получили от него (с согласия Марии Львовны) «капитал» в 50000 рублей серебром в виде имения, оцененного в 25000 рублей, и нескольких векселей Н. Сатина и К. Яниша сроком на два года. По договоренности с Огаревой Панаева и Шаншиев должны были в течение двух лет продать имение, получить по векселям и в мае 1853 года выслать ей 50000 рублей серебром. До тех же пор они обязаны были выплачивать Огаревой проценты с «капитала» по три тысячи рублей в гад. С выполнением этой договоренности и связано главное содержание публикуемых писем А. Панаевой.

До сих пор были известны лишь три письма Панаевой к Огаревой, написанные после взыскания «капитала» с Огарева (начало 1851 года) и до смерти Марии Львовны (конец марта 1853 года). Теперь их стало семь. По-видимому, после смерти Огаревой эти семь писем были поделены между ее наследниками – три достались Огареву и были в 1933 году опубликованы Я. Черняком в его известной книге «Огарев, Некрасов, Герцен, Чернышевский в споре об огаревском наследстве» ¹, а четыре были переданы Огаревым другому наследнику – племяннику Марии Львовны М. М. Каракозову. Когда же наследники умершей Огаревой начали в 1855 году судебное дело о взыскании ее наследства с Панаевой и Шаншиева, Каракозов направил эти письма в надворный суд. В архиве суда среди множества других бумаг «Дела об имении…» они и хранятся до сих пор (лл. 224 – 231).

1

«24 апреля 1851 года. С. -Петербург.

Продолжительное и упорное мое молчание происходило от очень уважительной причины. Я лежала в постели с месяц, у меня было воспаление в легких и в животе. Но когда я оправилась и получила письмо твое, где ты пишешь о том, что я и без тебя знала хорошо, но писать до сего дня не могла. Посылаю тебе 100 руб. серебр., в конце недели вышлется около тысячи франков тебе, а там остальные тысячи четыре франков. Дело твое окончилось, деревня Орловская перешла к Шаншиеву, от них также заемных два письма на купца на срок двух лет.

Все эти дрязги стоили Шаншиеву 6 тысяч серебром. Посуди сама, ведь это 24 тысячи франков. Все дело вели на наши деньги, они прислали доверителя с пустыми руками, да еще торопили нас, говоря, что уж теперь от вас зависит кончить все: они верно думали, что мы не извернемся с деньгами, но ошиблись, уж «ели взялись отстаивать тебя, так отстоим, и скоро, скоро ты увидишь, что мы изгородь из препятствий ниспровергли для достижения своей цели. Присылка денег к тебе зависит от получения от них по векселю денег, но они и тут накуролесили, водят нас завтраками, однако есть надежда все получить через две недели! Ты поверишь, как мне самой хочется конца твоих дел, чтоб я получала от тебя письма веселые, не слезливые. Натерпелась ты нужды, бедная, но что горевать о прошлом! Да я смело могу его назвать прошлым, потому что ты скоро в аккуратном доходе отдохнешь от всех тревог. [Дальше несколько строк неразборчивы.]

Шаншиев будет тебе писать подробное письмо о положении твоих дел². Я получила от него на твое имя заемные письма в ту сумму, в какую окончено твое дело. Через два года ты будешь обладать капиталом очень значительным. Целую тебя. Не знаю, как делать с письмом, боюсь, затеряется на почте, ну как у тебя нет денег? Некрас[ов], Сократ³ тебе кланяются. О Гейне и других твоих знакомых не знаю ничего. Карцева умирала, теперь ей получше, но всё еще плоха. Говорят, так исхудала, что страшно смотреть. Скоро буду писать тебе опять».

2

«Апрель 21, 1852 года. С. -Петербург. С неописанной радостью посылаю тебе 4 тысячи франков, даже слишком, т. е. 1000 р. сереб. Летом ты получишь 20 тысяч франков или более в уплату твоего капитала. Не позволишь ли ты из них уплатить часть долгу Сокра[ту], который в очень бедственном положении, в таком, что только и живет ничтожными займами у Некрасова]. Мне его жаль ужасно, он совершенно упал духом. Картины его никто не покупает, не потому, что они не нравятся, а потому, что он не умеет продавать их. Винить его нельзя в этом, потому что у него такая уж натура.

1. См.: Я. З. Черняк, Огарев, Некрасов, Герцен, Чернышевский В споре об огаревском наследстве, «Academia», М. -Л. 1933.[↩]
2. Такое письмо написала сама Панаева, а не Шаншиев. См.: Я. З. Черняк, Огарев, Некрасов, Герцен, Чернышевский в споре об огаревском наследстве, стр. 514 – 515 (письмо А. Панаевой М. Огаревой от 23 мая 1851 года).[↩]
3. С. М. Воробьев (1817 – 1888) – художник, М. Огарева была с ним близка в 40-е годы.[↩]