Искусство эпических обобщений

1

Художественное творчество Толстого отличают поразительная эпическая широта и глубочайшая обрисовка внутреннего мира человека, бесстрашное обличение социального зла и раскрытие высоких нравственных требований» тех подлинно человеческих принципов, которые должны быть основой жизни общества. Все эти начала существуют в произведениях писателя не отдельно друг от друга, не изолированно, а в Живой, подвижной взаимосвязи. Необыкновенная сила, масштабность художественных обобщений Толстого, его исключительное умение слить воедино большое и «малое» позволили с полным основанием охарактеризовать его творчество как эпос нового времени.

Известный историк русской литературы Д. Н. Овсянико-Куликовский, характеризуя эпические начала творчества Толстого, сопоставляя его с Гомером и Шекспиром, писал о «Войнами мире»: «Резкое отрицание всего исторического, официального, показного, всего фигурирующего на исторической сцене, красной нитью проходит по великой русской эпопее, придавая ей особый характер, если можно так выразиться, отрицательного нигилистического эпоса. Автор «Войны и мира» – большой критик и отрицатель. И в этом его главное отличие от Гомера: он уж потому не «Гомер», что ни во что не ставит и порою злорадно развенчивает своих Агамемнонов, Ахиллов, Аяксов и Гекторов…» ¹. То, что Толстой – «большой критик и отрицатель», – это несомненно, но столь же несомненно и то, что он не был создателем отрицательного, нигилистического эпоса.

Реалистическое искусство Толстого питалось неустанными поисками возрождения человека и народа, поисками, опиравшимися на народные стремления и надежды. Современник’ сложных и быстрых преобразований общества на основе буржуазных отношений, художник увидал и тот крайний индивидуализм, который в разных своих формах оказывал глубокое воздействие на людей, и то новое рабство, во власти которого оказался народ после освобождения его от феодально-крепостной зависимости. Предшественники Толстого ярко показали унижение и подавление человеческой личности, рассказали о страданиях народных масс. Развивая и обогащая эти традиции, писатель нарисовал широкую картину жизни страны в ее разнообразных проявлениях. И вся эта необыкновенно богатая, сложная картина социальной действительности озарена идеями освобождения от эгоизма, хищничества, капиталистического рабства. Пути и средства, предлагавшиеся писателем для решения коренных социальных проблем, как известно, были иллюзорными, утопическими, но само понимание общественных бедствий, изображение жизни отличаются исключительной глубиной и проницательностью.

Защита принципов возрождения человека и народа означала смелую переоценку социальных, исторических, духовных ценностей, критический пересмотр всего того, что составляет содержание жизни личности и общества, и одновременно показ истинно человеческих стремлений, народных идеалов. Отсюда и возникает необыкновенный размах эпического творчества Толстого. Судьбы народные, отражение самых различных сторон социальной действительности, частной жизни людей, обрисовка общественных, государственных порядков, философских, нравственных исканий быт, социальная психология, духовный мир представителей разнообразных слоев общества – все это вобрали в себя художественные произведения Толстого.

Писателю, отличавшемуся своей постоянной устремленностью в будущее, было свойственно острое чувство социального зла, общественных пороков. Художник эпического склада, Толстой был великим обличителем и протестантом, восставшим против лжи и несправедливости собственнического общества. Эпос нового времени и не мог возникнуть вне глубокой критики дворянско-буржуазного социального порядка. Без развенчания современных Агамемнонов было невозможно воплощение в литературе народных стремлений современной эпохи.

Оценивая раннее творчество Толстого, Чернышевский проницательно отметил высоту нравственного чувства, выраженного в рассказах и повестях писателя, нравственного чувства, которое ясно проявляется в обрисовке героев, их стремлений и дел. Эта особенность присуща не только ранним произведениям Толстого; по-разному она находит свое выражение в его художественных созданиях различных периодов. Нравственный критерий входит в образное содержание лучших творений писателя не в качестве дидактического императива, не в виде абстрактных логических категорий, он раскрывается как определенный взгляд на жизнь человека и общества. Высокое призвание человеческой личности, идеи служения справедливости, благу других людей составляет исходный момент оценки героев, и она выражается не в моралистических сентенциях (хотя в некоторых произведениях писателя мы встречаемся и с этим), а в трезвом, правдивом изображении их духовного развития, их исканий. Именно поэтому нравственное чувство не обособлено ни от эпического повествования, ни от обличительных начал творчества Толстого, ни от его психологизма.

Наиболее примечательную черту художественного метода Толстого обычно видят в его новом, глубоко оригинальном способе воссоздания духовного мира людей, в силе проникновения в тайны человеческой души, в тонкости и поразительной правдивости его психологического анализа. Громадные завоевания Толстого как художника-психолога совершенно несомненны, но ограничить этим новизну, своеобразие его творческих принципов, на наш взгляд, никак невозможно. Место Толстого в русской и мировой литературе определяется отнюдь не только тем вкладом, который он внес в изображение человеческой психологии. Никак нельзя игнорировать других, не менее важных сторон его произведений и прежде всего эпической монументальности. И сами истоки психологизма Толстого отчетливее выявляются, если учитывать то, что Белинский называл пафосом творчества.

Идеи возрождения человека и народа, которые, по нашему мнению, и составляют пафос творчества Толстого, означали не только пересмотр общественных, исторических ценностей, но и самое пристальное внимание к внутреннему миру человека. Начиная со своих ранних повестей, писатель глубоко и всесторонне исследовал возможности человеческой личности, ее способности к духовному росту, возможности ее приобщения к высоким целям человеческого бытия. Изображая разнообразные характеры, Толстой открывал приверженность к сложившимся нормам, несправедливым формам жизни и стремление отойти от них, бездумное восприятие мира и горячее желание понять его, чувственно-эпикурейское отношение к действительности и поиски высоких моральных ценностей и многие другие проявления психологии личности. Писателя постоянно привлекали к себе живые, естественные человеческие чувства, он рисовал их сложное развитие, их внутренние взаимосвязи. Но с тем же постоянством Толстой развенчивал всякую подделку, всякую имитацию человеческих переживаний, благородных стремлений. Он был непримиримым врагом всего ложного и фальшивого, и это ложное, ненастоящее писатель обнажал, воссоздавая во всей истине душевную жизнь людей. Особенно настойчиво Толстой развенчивал различные формы приукрашивания низменных побуждений, эгоистических влечений.

2

В письме к П. Д. Боборыкину (1865) Толстой заявлял: цель художника заключается в том, «чтобы заставить любить жизнь в бесчисленных, никогда не истощимых всех ее проявлениях» ², Безграничное богатство жизни для писателя было неотделимо от ее вечного движения. Острое ощущение непрестанных изменений мира и человека было характерной особенностью Толстого-художника. В дневнике позднего периода он записал: «Нет ничего stable в жизни. Всё равно как приспособляться к текущей воде. Всё – личности, семьи, общества, всё изменяется, тает и переформировывается, как облака. И не успеешь привыкнуть к одному состоянию общества, как уже его нет и оно перешло в другое» (52; 68). Быстрая, резкая ломка всех устоев «старой» России, отмечавшаяся В. И. Лениным как одна из важнейших черт русской пореформенной действительности, оказала громадное воздействие на самый характер восприятия художником явлений жизни.

Еще в середине 40-х годов Гоголь писал: «Все более или менее согласились называть нынешнее время переходным. Все, более чем когда-либо прежде, ныне чувствуют, что мир в дороге, а не у пристани, не на ночлеге, не на временной станции или отдыхе» ³. Ощущение того, что «мир в дороге», в еще большей степени было свойственно Толстому, художнику более позднего поколения, чем Гоголь, сложившемуся на рубеже двух эпох. Действительность открывала гигантскому уму свои сложные превращения. Она формировала и его взгляды на эти процессы и принципы его художественного мышления.

Движение жизни для Толстого было неотделимо от человеческого освоения мира. Человек во всем разнообразии его отношений с действительностью постоянно был в центре внимания писателя. Свою творческую деятельность он начал с показа формирования личности, с характеристики процесса познания ребенком, отроком, юношей окружающей жизни. В повестях «Детство», «Отрочество», «Юность» мы видим расширяющийся в восприятии героя мир. Он не столь еще объемен, как в других произведениях писателя, не очень еще контрастен, но одно из главных его свойств – внутренняя динамичность. Природа, быт, человеческие характеры изображены здесь под углом зрения растущего, переживающего сложные противоречия юного Николеньки Иртеньева; его восприятие жизни соотнесено с точкой зрения, взглядами взрослого, умудренного опытом повествователя. Объективное, как оно выявляется в рассказе героя, совмещается с ясно выраженной субъективной окраской повествования.

В кавказских новеллах («Набег», «Рубка леса») способ обрисовки людей, жизни существенно изменяется. Герои здесь описываются рассказчиком, Который сам, однако, не играет сколько-нибудь заметной роли в развитии действия. Центр тяжести переносится на изображение разнородных характеров, их сопоставление. Рассказчик воссоздает психологический облик героев, очерчивая круг их интересов, показывая их в различных жизненных ситуациях.

Человек и драматические испытания, крупное общественное событие и роль народа – основные темы «Севастопольских рассказов», представляющих собой значительный этап в развитии творческого метода Толстого. Общественное событие выступает здесь как главное динамическое начало, как определяющий фактор развития действия. Люди в «Севастопольских рассказах» рисуются в свете больших и острых конфликтов, в свете драматического события. Участие в нем, отношение к происходящему и открывают характеры действующих лиц, их внутренний мир. Большим творческим завоеванием Толстого в «Севастопольских рассказах» было яркое изображение народного патриотизма, образа коллективного героя: «…посмотрите защитников Севастополя на самом месте защиты или, лучше, зайдите прямо напротив в этот дом, бывший прежде Севастопольским Собранием и у крыльца которого стоят солдаты с носилками, – вы увидите там защитников Севастополя, увидите там ужасные и грустные, великие и забавные, но изумительные, возвышающие душу зрелища» (4; 6). «Севастопольские рассказы» захватывают читателя своей драматической напряженностью, эпической насыщенностью, гневно обличительными интонациями и сложной обрисовкой психических переживаний. Изображая человека в трудных испытаниях, влияние на него драматических событий, Толстой подвергает углубленному анализу внутренний мир героев; существенную роль в этой обрисовке психологии играют внутренние монологи.

В «Севастопольских рассказах», как и в кавказских новеллах, Толстой широко использовал принципы «объективного» повествования, в котором логика характеров выявляется вне зависимости от позиции повествователя, точки зрения тех или иных действующих лиц. Но, расширяя приемы объективного повествования, писатель в то же самое время стремился к тому, чтобы яснее, резче выявить субъективное начало в художественной структуре произведения.

Тяготение к субъективности как составному элементу повествования было неслучайным, оно довольно широко отразилось в русской литературе первой половины XIX века. Белинский видел в этом явлении одну из особенностей нового реалистического Направления в литературе, одну из форм выражения художником своего отношения к жизни, к описываемым событиям и лицам. В. П. Боткин в письме к Белинскому отмечал: «Субъективное я, столь долгое время скованное веригами патриархальности, всяческих авторитетов и феодальной общественности, – впервые вырвалось на свободу» ⁴. В прозе Гоголя, Лермонтова, Герцена, Тургенева субъективность выражалась в виде авторских отступлений, в форме лирического тона повествования. Углубляя субъективный элемент, придавая ему новую форму, Толстой – в отличие от этих писателей – переносит его в сферу восприятия героями окружающего мира.

Автор «Севастопольских рассказов» ищет художественные средства не только для характеристики разного отношения героев к действительности, но также для изображения широких процессов жизни в свете их восприятия действующими лицами. В рассказе «Севастополь в августе» писатель впервые реализовал принцип показа событий сквозь субъективную призму несхожих между собой характеров. Третья новелла севастопольского цикла – это повествование о трагической судьбе братьев Козельцовых и в то же время рассказ о военных событиях. Атмосфера жизни, тыла, напряжение военных схваток, облик участников сражений, их героизм-все это отражено через восприятие основных героев новеллы. Отношение их к войне разное. Отсюда происходит внутреннее переключение повествования из одного эмоционального плана в другой. Трезвый, аналитический тон отличает рассказ о том, что рисуется сквозь призму восприятий Козельцова-старшего; описание это лишено какого бы то ни было оттенка внешней эффектности. Иные краски использует писатель при изображении Козельцова-младшего, его отношения к происходящему. Здесь на первый план выдвигается столкновение иллюзий с суровой действительностью. Мечтавший о чудесных, романтических подвигах, Козельцов-младший очень остро воспринимает различие между воображаемым и реальным. Контраст этот дает возможность Толстому необыкновенно сильно отразить как драму героя, так и стремительное течение событий, ярко запечатлеть фигуры эпизодических действующих лиц.

В произведениях, созданных в период между «Севастопольскими рассказами» и «Войной и миром», Толстой развивает, совершенствует различные принципы изображения жизни – приемы прямого авторского повествования со сложными внутренними сопоставлениями, форму рассказа героев о себе, о событиях своей жизни, способы повествования, в которых объективная реальность характеризуется под углом зрения тех или иных действующих лиц произведения. В «Утре помещика» деревня, крестьяне изображены через восприятие их Нехлюдовым-«героем, который хочет знать истинное положение вещей. Повествование развивается здесь как последовательное описание открытий Нехлюдовым неизвестных ему сторон жизни. Смелый реализм социальных, психологических характеристик ие только находит себе опору в стремлении героя к правде, но и осуществляется в значительной мере посредством передачи его впечатлений, его понимания людей и жизненных обстоятельств. В «Альберте» осуществлен своеобразный сплав прямого авторского повествования и описания того, как воспринимает Альберта, его поведение Делесов.

«Люцерн», «Метель», «Семейное счастье» – произведения, в которых рассказ ведется от лица героя. Он окрашен его субъективным ощущением мира. После трилогии форма эта у Толстого претерпевает заметные изменения, приобретает новые черты. В «Люцерне» характеристика людей, события, потрясшего героя, сливается с его взволнованной исповедью, гневным осуждением капиталистической цивилизации. «Метель» строится как своеобразный психологический этюд, в центре которого находится эпизод из жизни рассказчика. Повесть «Семейное счастье» отличается мягкостью тонов, лиричностью и в то же время детальностью описаний внешнего мира, Героиня повести, передающая историю своей любви, историю семейных отношений, часто обращается к рассказу об окружающей среде.

Формы прямого авторского повествования писатель использует в рассказах «Два гусара», «Три смерти», повестях «Поликушка», «Казаки». «Два гусара» и «Три смерти» построены на отчетливо выявленных психологических параллелях, в «Поликушке» основное место занимают параллели социальные, конфликт, показывающий обесценение человеческой личности.

1. Д. Н. Овсянико-Куликовский, Лев Николаевич Толстой. Очерк его деятельности, характеристика его гения и призвания, СПб. 1908, стр. 24.[↩]
2. Л. Н. Толстой, Полн. собр. соч., т. 61, стр. 100. Все ссылки на сочинения Толстого даются по этому изданию; первая цифра в скобках указывает том, вторая – страницу.[↩]
3. Н. В. Гоголь, Полн. собр. соч., Изд. АН СССР, т. 8, М. 1952, стр. 455[↩]
4. См. В. Г. Белинский, Письма, т. II, СПб. 1914, стр. 418.[↩]