№4, 2021/Бытовая история

Иннокентий Анненский: облик поэта

…я всегда соединяю внешность поэта с его стихами.

Л. Борисов. О Блоке

Декорации жизни писателей — рабочий кабинет, дом, пейзаж вокруг дома — занимают почетное место в мемуарной литературе и в литературоведческих исследованиях. Составляющими визуальной памяти об авторе являются также личные вещи и описания современников. Кто не читал об античной красоте лица Блока, о привычке Осипа Мандельштама запрокидывать голову, о «непомерно высоком лбе» [Эренбург 1972: 61] Андрея Белого, круглых золотых очках Вячеслава Иванова, ясных голубых глазах Хлебникова, стриженных в скобку волосах Цветаевой? Считается, что Иннокентий Анненский был осанистым, чопорным и старомодным.

Мы намерены рассмотреть внешность и костюм не персонажей, скажем, трагедий Анненского, а его самого1. Наша задача — попробовать разобраться в воспоминаниях2 о внешнем облике Анненского, соединить словесные описания мемуаристов, с одной стороны, с фотографическими изображениями поэта и с историей европейского костюма — с другой, и, наконец, ответить на вопрос о дендизме Анненского.

Мода и литература перекрещиваются не только в вопросах о дендизме (см.: [Вайнштейн 2005]) — в литературоведении исследования на стыке моды и прозы, моды и живописи, истории костюма и биографий не редкость3 [Henwood 2013; De la mode... 1984]. Взять хотя бы бодлеровский костюм, предмет пристального внимания и при жизни поэта, и сегодня. Гюстав Ле Вавассёр, восхищаясь английским романтическим, исключительно изящным костюмом Бодлера, назвал своего друга «Байроном, oдетым Браммелом»: «Черный фрак, белая рубашка, белые манжеты, застегнутый жилет, то есть классическая изысканность; но при этом — небрежно завязанный галстук, скорее шейный платок, чем галстук, вроде бы цвета бычьей крови; розовые перчатки, лакированные штиблеты»4 [Crépet 1993: 44–45]. Гардеробы Бодлера, Уайльда или Михаила Кузмина — часть их индивидуального творчества и атмосферы эпохи.

Прежде чем перейти к рассмотрению мемуарных записок об Анненском, напомним их хронологию. Во-первых, некрологи 1909–1910 годов; во-вторых, публикации 1910 года в связи с выходом в свет «Кипарисового ларца»; в-третьих, воспоминания, опубликованные намного позже сыном поэта и мемуаристами Серебряного века, в числе которых были представители русского зарубежья. В 1914 году появились заметки Николая Пунина, в 1919-м — Георгия Адамовича, в 1922-м — Эриха Голлербаха, в 1924-м — Павла Митрофанова, в 1925-м — Валентина Анненского-Кривича и так далее. Будем держать в уме, что некоторые мемуаристы пишут о внешности Анненского по собственным свежим впечатлениям, многие — по памяти, по разговорам и годы спустя после его смерти.

«Когда умирает писатель, остается Слово. Слово, сказанное им <…> и часто, если не всегда, слово, сказанное о нем. Люди, знавшие писателя <…> оставляют нам ворох пестрых воспоминаний, серию портретов, причудливо складывающихся в некий многоликий живой портрет» [Толстая 2006: 350]. Описания позволяют составить такой портрет Иннокентия Анненского: весьма высокого роста, стройный, глаза серо-голубые, под глазами круги, прямой неправильный нос, губы припухлые, усы, бородка, на щеках румянец (возможно, нездоровый), волосы темные, прямые, с проседью, зачесаны назад, прядь спадает на лоб, голос — громкий, густой, мягкий баритон5. Фаддей Зелинский, встречавшийся с Анненским чаще других мемуаристов, вспоминал о нем как о человеке цветущем и смеющемся, бодром и воодушевленном [Зелинский 1910: 1].

В заграничном паспорте Анненского, выданном 23 мая 1890 года для поездки в Италию, описания особых примет владельца нет, такой рубрики не предусмотрено.

Лейтмотивами посвященных Анненскому строк являются его чрезмерная чинность, «петербургская солидность» [Волошин 1983: 70]; «прямизна его головы и плечей поражала» [Волошин 1988: 522] современников. Сдержанно по этому поводу высказалась только Ольга Рождественская, обозначив «посадку головы» Анненского как просто красивую [Федотова 1983: 77]. Cталкиваясь с резкими и утрирующими высказываниями, как, например, у Федора Фидлера («Во всем его облике до самого конца <…> было какое-то жеманство: он держал голову так, будто у него прострел в шее…»6 [Фидлер 1909]), мы констатируем, что их авторы знали брата поэта, Николая Федоровича, и противопоставляли братьев Анненских: простоту и народничество одного и аристократизм другого. Анненский не был аристократом по крови, являясь чиновником в третьем поколении [Экштут 2016], действительным статским советником, он принадлежал к чиновному дворянству. Но Маковский не ошибался, настаивая на аристократизме Анненского: «порода духовных принцев крови», «ни намека на интеллигента-разночинца» («не было и наследственного барства»), «совсем особенный с головы до пят» [Маковский 1955: 226–228]. Слухи о физиологических причинах негибкой осанки Анненского, вероятно, ходили, поскольку сын их опровергал: «…особенная прямизна его имела вид даже несколько подчеркнутый», но «никаких физических недостатков в сложении отца не было» [Кривич 1983: 92]. По всей вероятности, вспоминая эти слухи в 1955-м, Сергей Маковский напишет: «…прямизна зависела отчасти от недостатка шейных позвонков, не позволявшего ему свободно вращать головой» [Маковский 1955: 226].

Как напряженная торжественность осанки связывалась с личностью поэта? То она понималась как футлярная и официальная выправка [Ходасевич 2011: 436], то как военная7, то становилась изысканным сановничеством [Кривич 2011b: 131], то оказывалась «в духе царскосельской элиты»8 [Чуковский 2011: 312]. Маковский же считал, что «это была не бюрократическая выправка и не чопорность, а романтическая галантность…» [Маковский 1955: 227]. Кроме того, профессиональная деятельность Анненского и его местожительство в Царском Селе с 1896 по 1909 год накладывали отпечаток на воспоминания о его внешности. Мемуаристы не просто старались зафиксировать увиденное, а вели между собой растянутый во времени диалог, противореча друг другу, соглашаясь, повторяясь.

Совершенно противоречивые суждения о внешности Анненского редки и понятны. Они относятся к возрасту, который можно было дать поэту, и к его седине9. В последний год жизни Анненского, когда намечалось сотрудничество с «Аполлоном» и некоторыми будущими мемуаристами, замечаний о седине накопилось несколько. Маковский и Пунин заметили «густ<ую> прядь темных волос с проседью» [Маковский 1955: 227] и «слегка седеющие пряди»10 [Пунин 2011: 397]; им вторил Вс. Рождественский: «…приметно седоватая прядь, отвалившаяся от гладко зачесанных назад волос» [Рождественский 2011: 228]. Чуковского же удивляло, «какие черные у него волосы, ни одного седого волоска» [Лавров, Тименчик 1983: 118]. То же самое в некрологе Ф. Зелинского (моложе Анненского на четыре года) по поводу опознания в морге Обуховской больницы [Зелинский 1910: 2]. Седина, как и ее отсутствие, не обязательно отсылает к портретному сходству, а может отражать восприятие поэта11 как представителя старшего поколения.

Пожилой, дряхлеющий, моложавый, молодцеватый, молодящийся?12 Особое внимание исследователей творчества Анненского привлекло суждение Волошина: «Все, что было юношеского, — было в неутомленном книгами мозгу; все, что было старческого, было в юношески стройной фигуре. Хотелось сказать: «Как он моложав и бодр для своих 65 лет!», а ему было на самом деле около пятидесяти» [Волошин 1988:

  1. Ср. у Мишеля Фуко: «…с каких пор мы начали рассуждать не о жизни литературных героев, а о жизни автора» [Foucault 1969: 77] (перевод с французского здесь и далее мой. — Н. Г.).[]
  2. Жанр статьи не позволит нам полностью процитировать все выдержки о внешности поэта, но все доступные описания учтены.[]
  3. В октябре–декабре 2019 года в Музее истории российской литературы имени Владимира Даля прошла выставка «От Толстого до Толстого. Писатель, мода и стиль».[]
  4. См. снимок Шарля Бодлера (ок. 1854–1860), фотоателье Феликса Надара, альбуминовая печать, 24 на 18 сантиметров, Музей д’Oрсе. Коллекция дагерротипов и фотографий 1848–1914 годов в Музее д’Орсе способствует развитию исследований о костюме писателей и художников.[]
  5. Чуковский писал, что Анненский по-дворянски пришепетывал [Чуковский 2011: 314], Федор Фидлер — что грассировал и произносил в нос [Фидлер 1909].[]
  6. Федор Фидлер был поверхностно знаком с Анненским по гимназии Гуревича, видел его в 1909-м незадолго до смерти; гораздо ближе он знал брата поэта.[]
  7. »И вообще он весь — такой бравый, точно бывший военный, — щеки розовые, глаза веселые, грудь вперед» [Чуковский 1909: 3].[]
  8. Отзывы Чуковского об Анненском были противоречивы [Иванова 2009].[]
  9. Что касается цвета волос вообще, то лишь один раз Анненский назван блондином, так выразился один бывший ученик петербургской гимназии № 8 [Оболенский 1988: 57, 59–60].[]
  10. Мемуарные записи сделаны Пуниным в 1940-е годы по дневникам 1904–1906 годов.[]
  11. Ср. слова Пунина в «Аполлоне»: «…чью седеющую голову пять лет тому назад короновали на гробовой подушке, убранной лилиями» [Пунин 1914: 47].[]
  12. О «разномасштабном и разноаспектном восприятии личности Анненского», в частности его возраста, см. также ссылки на Г. Чулкова, Э. Голлербаха, В. Уманова-Каплуновского в предисловии к публикации «Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях» [Лавров, Тименчик 1983: 62].[]

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №4, 2021

Литература

Адамович Г. Памяти Ин. Ф. Анненского. К 20-летию со дня смерти //
Последние новости. 1929. 28 ноября. C. 2.

Анненский И. Записная книжка с хозяйственными перечнями, 1890 // РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. Ед. хр. 262.

Анненский И. Посмертные стихи. С портретом и 2 факсимиле / Под ред. Валентина Кривича. Петроград: Картонный домик, 1923.

Анненский И. Ф. Стихотворения и трагедии. Л.: Советский писатель, 1959.

Анненский И. Книги отражений. М.: Наука, 1979.

Анненский И. Над. Анненской, Флоренция, 24/6 // Анненский И. Письма. В 2 тт. Т. 1: 1879–1905 / Под ред. А. Червяковой. СПб.: Галина скрипсит, 2007. C. 79–82.

Богданович Т. А. Повесть моей жизни. Воспоминания. 1880–1890. Новосибирск: Свиньин и сыновья, 2007.

Брюсов В. Далекие и близкие (1910) // Брюсов В. Собр. соч. в 7 тт. / Под ред. П. Г. Антокольского. Т. 6. М.: Художественная литера­тура, 1975. С. 328–329.

Вайнштейн О. Б. Денди: мода, литература, стиль жизни. М.: НЛО, 2005.

Варнеке Б. В. И. Ф. Анненский // Лавров А. В., Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях. Памятники культуры.
Л.: Наука, 1983. C. 71–76.

Волошин М. А. Рассказ об И. Ф. Анненском. 27 марта 1924 г. Записан Л. Горнунгом и Д. Усовым // Лавров А. В., Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях. Памятники культуры. 1983. С. 69–71.

Волошин М. И. Ф. Анненский — лирик (1910) // Волошин М. Лики творчества. Л.: Наука, 1988. С. 520–528.

Зелинский Ф. Ф. Иннокентий Федорович Анненский как филолог-
классик (1909) // Аполлон. 1910. № 4. C. 1–9.

Иванов Г. Петербургские зимы. Нью-Йорк: Изд. им. Чехова, 1952.

Иванова Е. Анненский в судьбе Корнея Чуковского-критика // Иннокентий Федорович Анненский, 1855–1909. Материалы и исследования / Под ред. С. Федякина, С. Кочериной. М.: Литинститут им. Горького, 2009. C. 405–413.

Кривич В. (Анненский В. И.) Об Иннокентии Анненском. Страницы и строки воспоминаний сына // Лавров А. В., Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях. Памятники культуры. 1983. С. 85–116.

Кривич В. Иннокентий Анненский по семейным воспоминаниям и рукописным материалам // Иннокентий Анненский глазами современников / Сост. Л. Кихней, Г. Шелогурова, М. Выграненко. СПб.: Росток, 2011a. C. 41–84.

Кривич В. Об Иннокентии Анненском. Страницы и строки воспоминаний сына // Иннокентий Анненский глазами современников. 2011b. C. 85–139.

Лавров А. В., Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях. Памятники культуры. Л.: Наука, 1983.

Маковский C. Иннокентий Анненский // Маковский C. Портреты современников. Нью-Йорк: Изд. им. Чехова, 1955. С. 221–268.

Мощеникова М., Корнилова Н. И. Ф. Анненский: последние годы в Царском Селе (к вопросу о «литературных адресах» // Иннокентий Федорович Анненский, 1855–1909. Материалы и исследования. 2009. C. 433–442.

Оболенский В. А. Моя жизнь. Мои современники. Paris: Ymca-Press, 1988.

Пунин Н. Н. Проблема жизни в поэзии И. Ф. Анненского // Аполлон. 1914. № 4. C. 47–50.

Пунин Н. Н. Из мемуарных записей // Иннокентий Анненский глазами современников. 2011. C. 396–397.

Рождественский Вс. Страницы жизни. Фрагменты // Иннокентий
Анненский глазами современников. 2011. C. 225–230.

Серебряный век. Портреты русских писателей. Конец XIX — начало XX века: Уч. наглядное пособие (фотопортреты) / Под ред. Е. Рыковой. СПб.: Лицей, 2002.

Толстая T. Клеем и ножницами // Толстая Н. Н., Толстая Т. Н. Двое.
М.: Подкова, 2006. С. 350–381.

Федотова О. А. Письмо Вс. А. Рождественскому от 28 марта 1969 // Лавров А. В., Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях. Памятники культуры. 1983. С. 77–88.

Фидлер Ф. Дневники, 1 (14) декабря 1909 // Центр изучения эго-документов «Прожито». Европейский университет в Санкт-Петербурге.
URL: https://prozhito.org/person/1383 (дата обращения: 18.02.2021).

Фотография И. Ф. Анненского, конец 1890-х // РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 2. Ед. хр. 7. Л. 1.

Ходасевич В. Ф. Об Анненском (К двадцатипятилетию со дня кончины) // Иннокентий Анненский глазами современников. 2011. C. 435–443.

Чуковский К. Памяти писателя (И. Анненский) // Утро России. 1909.
2 декабря. C. 3.

Чуковский К. «Я почувствовал такую горькую вину перед ним…» / Вступ. заметка, публ. и коммент. И. Подольской // Вопросы литературы. 1979. № 8. С. 299–306.

Чуковский К. И. Смутные воспоминания об Иннокентии Анненском // Иннокентий Анненский глазами современников. 2011. С. 311–314.

Экштут C. Карьера юрисконсульта // Иннокентий Анненский — жизнь, творчество, эпоха / Под ред. Г. Петровой. М.: Азбуковник, 2016. C. 7–20.

Эрберг К. (Сюнненберг К. А.), <Воспоминания об Анненском> // Лавров А. В., Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях. Памятники культуры. 1983. C. 68–69.

Эренбург И. Г. Портреты русских поэтов. München: Wilhelm Fink Verlag, 1972.

Argon S. Précis de l’histoire du costume. 2 tomes. T. 2: Le costume masculin. Paris: Jacques Lanore, 1970.

Balzac H. de. L’Art de mettre sa cravate de toutes les manières connues et usitées, enseigné et démontré en seize leçons… Paris: Librairie universelle, 1827.

Baudelaire Ch. Le peintre de la vie moderne. Dandy // Baudelaire Ch. Œuvres complètes. 2 tomes / Texte établi, présenté et annoté par Claude Pichois. T. 2. Paris: Gallimard, 1976.

Chaille F. Cravates. Paris: Flammarion, 2003.

Crépet E. Charles Baudelaire. Étude biographique. Paris: Léon Vanier, 1993.

De la mode et des lettres. 7 décembre 1984 — 14 avril 1985. Catalogue / Réd. par M. Delpierre et G. Garnier. Paris: Musée de la mode et du costume, 1984.

Écrivans français et la mode de Balzak à nos jours / Sous la direction de R. Fortassier. Paris: PUF, 1998.

Foucault M. Qu’est-ce qu’un auteur (22/II/1969) // Bulletin de la société française de philosophie. 1969. № 3. P. 73–104.

Gusdorf G. La parole. Paris: PUF, 1952.

Henwood E. Mode & littérature: une liaison inspirante. Paris: Norma, 2013.

J. T. La cravate dans l’histoire // La Soierie de Lyon. Revue technique des industries de la soie. 1928. Т. 3. 111–113.

Mitchell Jno. J. Men’s fashion illustrations from the turn of the century. New York: Dover publications, 1990.

Mosconi D., Villarosa R. Les 188 façons de nouer sa cravate / Trad. de l’italien par M. Gagliano. Paris: Flammarion, 1985.

Walford W. G. The dangers in neckwear. London: H. K. Lewis & Co, 1917.

Цитировать

Гамалова, Н. Иннокентий Анненский: облик поэта / Н. Гамалова // Вопросы литературы. - 2021 - №4. - C. 118-140
Копировать